– Ну ничего ж себе, – не выдержал Морти, который сидел рядом со мной.
А я собиралась молчать. Быть тише мыши! Я уже знала, чем чревата излишняя болтливость, а с языка всё равно слетело:
– Но зачем подземному пламени это нужно? Зачем ему сильный, обновлённый Лорд?
Миг, и Тослер, который был довольно равнодушен к адептам, отыскал меня взглядом. Присмотрелся, прищурился, а потом спросил:
– Ева?
Я дёрнулась, и едва не сказала «да».
«Едва» – потому что пороху (о! ещё одно постороннее слово!) не хватило. В итоге я просто кивнула, а магистр склонил голову на бок, пристально изучая меня.
Потом объяснил:
– Мне рассказали про вашего стража. Странно, что он у вас появился, но поздравляю.
Я натянуто улыбнулась.
– Кстати, а где он? – поинтересовался магистр.
А вот это была моя грусть. Учитывая вчерашний разговор, я не стала призывать Огонька из хранилища сегодня утром и очень по нему скучала. И чувствовала себя скверно! Словно предаю доверившееся мне живое существо.
– В хранилище оставили, да? – магистр догадался сам. Раньше, чем я ответила. – Что ж, правильное решение. Гораздо лучше, чем таскать стража за собой.
На этом обо мне забыли.
Вернее, почти забыли, потому что на вопрос Тослер всё-таки ответил:
– Магия мудра. Более того, она стремится к равновесию. Ей нужны и Лорды, и мы, потому что иначе огненная стихия выйдет из-под контроля и погубит всё.
Тут ещё один смельчак подал голос:
– А разве магии не всё равно? Какая ей разница существуют люди или уничтожены?
Резонно, кстати. Настолько здраво, что я поёжилась.
– Нет, ей не всё равно. Магия не всесильна, есть ещё и боги, – с внезапной серьёзностью ответил Тослер. – Полагаете Пресветлому будет приятно, если кто-то уничтожит его непорочных монахинь и прочих благочестивых дев?
Магистр точно не шутил, но второй взгляд, брошенный чётко на меня, однозначно был насмешкой. Я поняла, что известием о страже дело не ограничилось. Обо мне рассказали всё что можно, меня обсудили, но это было закономерно – особенно учитывая вчерашний пугающий эпизод.
Намёк я поняла, но значения придавать всё-таки не стала. Заодно отметила упоминание Пресветлого и, конечно, вспомнила матушку Илларию.
Все знают, что огненные маги ужасны, вообще не понятно как их земля носит, но директриса всегда твердила, что, при всех своих пороках, они богоугодны. И добавляла:
– Будь это иначе, Пресветлый давно бы их уничтожил.
Здесь можно было поспорить. Сказать о том, что Пресветлый допускает многое из того, что недопустимо. Но тон Илларии возражений не предполагал, директриса полностью верила в то, что говорит.
– Хорошо! – воскликнул Тослер. – С этим разобрались, идём дальше!
Он продолжил. От Лордов и возвышения магии огня мы перешли к вопросу появления меток. Тослер снова пересказывал то, что известно всем.
Метка появляется в день совершеннолетия, а то, как именно магия делает свой выбор, большая тайна. Лично я надеялась, что магистр, в отличие от «сказочников», эту тайну хотя бы приоткроет, но увы. Всё вышло наоборот.
В народе верили, что магия приходит к тем, кто сильнее духом, а выбор стихии зависит от характера и личностных качеств. А Тослер утверждал, что всё иначе – что характер мага формируется под воздействием стихии.
Понятно? Вообще нет.
Но я слушала, конспектировала насколько могла. При этом обратила внимание, что часть адептов, включая Морти, ничего не пишут.
Я даже успела расслабиться, когда прозвучал новый взволновавший меня вопрос.
– Магистр! – К Тослеру обратилась одна из девчонок. Я не успела запомнить имена, но эта была не в нашей, а в чуть более «зрелой» группе.
– Слушаю, – отозвался преподаватель.
Голос девицы дрогнул:
– Пожалуйста, объясните про угасание. Почему магия уходит?
Тослер пожал плечами и сказал:
– Точного ответа не знает никто. Считается, что магия выбирает человека, пробуждается в его теле, а если ей что-то не нравится, то гаснет. Первичным признаком возможного угасания является слабая метка. Первый серьёзный признак – когда метка бледнеет. Далее возможны резкие падения уровня магии. В таком состоянии огневик неспособен создать даже простую искру.
Мне стало дурно, аж голова закружилась, а Тослер продолжал:
– По статистике, из найденных и приведённых в Школу новичков угасает порядка двадцати процентов. Из года в год эта цифра, в общем-то, не меняется. Ну и главная группа риска – это… да, девушки.
Он поочерёдно посмотрел на каждую из нас.
– Девушкам вообще с магией огня сложно, – добавил магистр. – Женщин-огневичек почти нет. Но вы, милые адептки, не расстраивайтесь. Магия может и уйдёт, а… – Тут он широко улыбнулся: – шанс выскочить замуж за лучшего из мужчин, за одного из огненных магов, останется.
Если Тослер думал, что это остроумно, то нет.
Никто из девчонок шутку не оценил, зато парни начали одаривать нас оценивающими взглядами. Аж треснуть захотелось!
– Считается, что остановить угасание невозможно, – препод вновь посерьёзнел. – Но вы, в случае его, приходите. Здесь, в школе, мы ставим эксперименты, и кто знает, возможно, именно вы станете тем счастливчиком, или той счастливицей, кому повезёт свою магию сохранить.
Эксперимент. Слово было знакомым и вроде как нейтральным, но в моей голове, неожиданно, проассоциировалось не очень хорошим образом. Вообразились какие-то железные столы, дымящие колбы, провода и лампы. А ещё перед внутренним взором возник статный мужчина – доктор Франкенштейн.
Кто он, и почему мне вообще известно его имя, я уже понимала – и это вызывало неприятную дрожь. Зато здесь и сейчас, вспомнив, что когда-то была другой девушкой, жила в другом теле, я осознала – а ведь возможно и с Лордами происходит нечто подобное?
Они перерождаются в пламени. Они меняются настолько, что теряют память, но, по всей видимости, остаются собой. Ничего не понятно, но что-то похожее тут точно есть.
Лекция Тослера, как и само его появление, стали для нас большой неожиданностью. Занятие точно длилось дольше положенного, но отпускать нас никто не спешил.
Ближе к финалу в аудиторию просочился магистр Эртон, и именно он, после ухода Тослера, сделал объявление. Сказал, что по решению лорда Алентора учебный год для нас начнётся раньше. Ради нас в школу вызваны несколько преподавателей.
