Шаман осторожно выпустил меня из объятий. Сама не понимая почему, я почтительно склонилась перед ними. Фрэйре одобрительно зашептались, так, будто листвой заиграл ветер. Женские головки склонились друг к дружке, мужчины прислушивались к своим подругам.
— Они совещаются, — тихо сказал шаман. — Думают.
Я это поняла. Однако не смогла шевельнуть и губами. Настолько завораживал вид фрэйре. Наконец-то одна из женщин пошла к нам. Она двигалась плавно, будто скользила по траве. Волосы, как солнечные лучи, переплетённые цветами, скрывали её до бёдер. Лоб высокий, чистый. Глаза большие, широко расставлены, внешние уголки век чуть приподняты к вискам. Глаза — весенняя сирень. Дышит рвано и взволнованно. Через прозрачную, будто сотканную из утренних туманов ткань, видно небольшую округлую грудь с розовыми сосками.
— Тиньйол, Вийора, — мягко произнёс она.
И каким-то шестым чувством я поняла, что это было приветствие. Секунду поколебавшись, как ответить, всё же решил использовать то, к чему привыкла:
— Приветствую тебя, лесная госпожа, — сказала как можно почтительнее.
Фрэйре улыбнулась. Посмотрела на стоявшего за моей спиной шамана.
— Здравствуй, Ят-ха, Танцующий под землёй, — мягко произнесла она. — Спасибо за работу.
— И тебе не болеть, серебряная Фийоле, — улыбнулся он уголками губ.
Улыбки я не видела, однако почувствовала. И в то же время отметила, что шаман не испытывает такого трепета перед фрэйре, как я. Ведёт себя, как равный. Впрочем… наверно, тут ничего удивительного и не было.
Фийоле посмотрела на меня, ласково улыбнулась, словно мать ребёнку:
— Мы рады, что ты станешь Душой Леса, дитя.
Я заворожено смотрела на неё, не в силах сопротивляться чарующему голосу и мягкому взгляду. И пусть было не по себе, но в то же время очень остро чувствовалось, что я нужна им. Очень нужна.
Однако пришлось всё же взять себя в руки и спросить:
— Душой Леса? Что это? Никогда не слышала.
Фийоле чуть нахмурилась, перевела взгляд на Ят-ху. Но тот снова положил руки мне на плечи, словно давая понять, что не оставит в беде. И от этого почему-то стало спокойнее и уютнее, как-будто пообещали что-то очень хорошее. И это было… странно. Шамана я знала всего ничего. И то, первые эмоции, которые он вызвал, были далеки от доверия и симпатии. А теперь…
— Сатор ничего ей не рассказывал, берег тайну леса. — Он вздохнул. — Жаль, что не успел. Но ничего, у меня есть способ.
В сиреневых глазах фрэйре отразилась тревога. По лицу пробежала какая-то тень. Она с сомнением посмотрела на меня. И мне совсем не понравилось её выражение лица.
— Но она такая хрупкая.
Повисла тишина. Ят-ха не торопился с ответом, и я почувствовала, как изнутри поднимается паника. Хрупкая для чего? И почему они так напряженно переглядываются, а окружающие нас фрэйре смотрят с такой жадностью? Гнетущее чувство, очень.
Я нахмурилась и ровным голосом спросила:
— Мне кто-то объяснит, что тут происходит?
Серебряная Фийоле только улыбнулась. И от этой улыбки по коже пробежали мурашки, словно я прикоснулась к холодному металлу. В сиреневых глазах было странное — серебряная голубка вдруг превратились в хищницу, нашедшую жертву.
Ят-ха успокаивающе погладил меня по плечу.
— Не бойся, — шепнул на ухо, едва касаясь губами раковины. — Против воли с тобой ничего не сделают.
Я сглотнула. Да, надеюсь. Ят-ха обнял меня со спины, поддерживая и вливая тепло и покой. Немного расслабившись, еле слышно шепнула в ответ:
— Спасибо.
— Любой каприз, — не смутился он.
И как-то совсем не вязался его шутливый тон с окружающим. Фийоле смотрела на меня очень внимательно. К ней неожиданно приблизился высокий широкоплечий мужчина. Склонился, а она что-то быстро зашептала ему на ухо. Только ни слова я не разобрала — уж скорее не человеческий голос, а шелест листвы в кронах деревьев.
Глаза мужчины сверкнули яркой зеленью. Неожиданно стало так жутко, что с губ чуть не сорвался крик.
«Ят-ха, давай уйдём, пожалуйста», — мелькнула предательская мысль.
Однако вслух такое произнести я не осмелилась. Только, как зачарованная, смотрела на Фийоле, нежно обвившую руками шею лесного мужчины и продолжавшую шептать нечеловеческие слова. Я ждала разъяснений, но, кажется, сегодня мне их так и не получить.
Мужчина внимательно посмотрел на меня, потом кивнул.
— Что тут происходит? — настойчиво повторила я, не собираясь сдаваться.
Фрэйре посмотрели на меня, словно на неразумное дитя. Улыбнулись ласково, но в то же время холодно. Фийоле сделала несколько шагов назад, исчезая за спиной мужчины. Тот посмотрел на меня с лёгким укором.
— Лес живёт волшебным народом, — тихо сказал Ят-ха. — Природой и человеческим теплом. Если что-то отсутствует — лес зачахнет. Поэтому каждые пятьдесят лет лес наделяет избранного человека особыми чародейскими способностями, что дают возможность слышать его голос. Такой человек может не меньше королевских чародеев, которые тренируются всю жизнь и пестуют свою силу.
От его голоса по телу разливался жар. Голова шла кругом. Внизу живота зарождалось непонятное тянущее ощущение, а внутри всё сладко сжималось. Губы почему-то пересохли. Рука Ят-хи легла на мой живот и медленно скользнула выше.
«Где я уже потеряла жилет?» — появилась в голове паническая мысль, вызванная вовсе не потерей, а безумно горячей ладонью шамана.
Неожиданно всё тело охватило дикое желание. Такое бывало только во снах, когда перед взором вставал Ализар. Я прикрыла глаза и шумно выдохнула. И тут же чуть не засмеялась: надрывно, полуистерически. Что за бред? Как можно думать о таких вещах, когда вокруг творится шир знает что?
— Лесу нужна Душа, — тем временем продолжал Ят-ха, и я, словно сквозь туман, осознавала, что он вообще что-то говорит. — Поэтому обычно ею становятся лесничие. Кто лучше них может знать лес?
— И… — Снова вдох и попытка удержать ускользающее сознание. — Что же? Лесничих не спрашивают, чего они хотят сами?
Ят-ха вдруг сжал мои плечи и повернул к себе лицом. На миг забылось, что совсем рядом — ночной лес. Рядом — фрэйре. Близко что-то непонятное и страшное, и если я не сумею достойно показать себя, то рискую быть изгнанной.
Это осознание пришло неожиданно. Даже схлынуло неясно откуда взявшееся чувство желания. Я не хочу покидать лес. И тут не было никаких чар и наваждений.
— А ты откажешься? — прямо спросил Ят-ха, глядя мне в глаза.
Как я могу отказаться?
Четыре года я жила здесь. В городе мне не место. Был дом, да. Но со смертью родителей — ничего не осталось. Предложение Ализара стать даэ? Да, чего скрывать. Хочу этого. Но в то же время… кем я там буду? Содержанкой королевского чародея? Нет, спасибо. У меня есть своё дело. Жить за его счет я не хочу и не смогу. К тому же до сих пор не было чёткого ответа, почему он сделал такое… предложение.
