— Андриан, — инара бросилась к двери и, собравшись с духом, выглянула в коридор. По полу едва заметно там тоже стелилась скверна. Двое стражников лежали в этой дымке без сознания.
Розалин сделала глубокий вдох, собрала в руке как можно больше света и точно так же бросила его на пол. На этот раз очистительный огонь управился быстро и, казалось, даже остался голоден. Он не погас, а прижался к щёлке под дверью, ведущей в комнату Андриана. Вылечить стражников инара решила позже, сначала нужно было очистить комнату герцога. Она распахнула дверь, к которой так нетерпеливо льнул очистительный свет, и в ужасе отпрянула.
Покои герцога до самого потолка были заполнены чёрным дымом, он клубился и даже не думал уходить. Очистительный огонь, секунду назад ещё горевший в коридоре, был тут же смят и потушен тьмой.
Розалин, сама не понимая зачем, сложила руки в замок и прижала их к груди. На языке крутилось какое-то слово, никогда ей не известное, но отчего-то забытое. Её дар бился и требовал выхода, он повторял: «Ты знаешь, что делать». И она знала.
— Элими-орум! — крикнула она в самую гущу скверны, и та, услышав этот крик, закрутилась, как раненая змея, клубясь и ища выход из комнаты.
Очистительный свет с левой ладони инары перешёл на правую и начал скапливаться между ними. Яркие лучи просачивались сквозь пальцы и разрезали дымящуюся скверну, словно ножи. Лучи становились гуще, пальцы жгло, а накопившаяся в руках сила рвалась наружу. Не в состоянии её удерживать, Розалин раскрыла руки, и комната вспыхнула. Скверна, как взлетевший в воздух пепел, сыпалась на пол клоками и становилась пищей для охватившего комнату белого пламени.
Не дожидаясь, когда очистительный огонь погаснет, Розалин бросилась к кровати Андриана.
— Хвала источникам, ты жив, — она прижалась в его груди, горячей, вздымающейся резко и часто. Герцог лежал без сознания. — Сейчас, подожди. — Она приложила левую ладонь к его груди, и очистительный свет стал проникать в тело Андриана. На этот раз скверны в нём было много, она заполняла все лёгкие и отравой просачивалась в его кровь.
Чтобы изгнать её, понадобилось несколько минут, но даже после того, как левая ладонь инары погасла, герцога продолжал мучить жар. Розалин приложила к его груди правую ладонь, пытаясь пробудить дар целительницы. Но он никак не хотел просыпаться, а значит на этот раз Андриану самому придётся справиться с горячкой. Убедившись, что его жизнь была вне опасности, Розалин вернулась в коридор. Стражники по-прежнему лежали на полу, но у них, в отличие от Андриана, жара не было.
Розалин сначала очистила от скверны Жака, потом его напарника, и пока они приходили в себя, сама легла на пол рядом с ними и устало прикрыла глаза.
Очнулась она уже у себя в комнате, кто-то перенёс её из коридора и уложил на кровать. Солнце ещё не поднялось, но небо уже окрасилось в голубые оттенки, предвещая скорый рассвет. Ни на полу, ни в тёмных углах комнаты не было ни намёка на скверну, но Розалин всё равно не могла избавиться от тревожного чувства, засевшего у неё в груди. А что, если тьма вернётся?
Эта мысль не давала ей покоя и не позволяла вновь заснуть, поэтому инара, не найдя лучшего выхода, достала из-под матраса нож, давным-давно украденный в столовой, и положила его под подушку. Он не спас бы её от магии, но оружие под рукой могло творить чудеса с напуганным сознанием. Теперь, когда Розалин могла в любой момент дотянуться до ножа, она ощутила приятное, хоть и ложное, чувство защищённости. Она ласково погладила холодную рукоятку и прикрыла глаза. На этот раз дремота пришла быстро и утянула её сознание в сон, странный и страшный.
Ей снилось, как она ехала в карете по серпантину. Та тряслась каждый раз, когда под колесо попадал крупный камень, и даже рессоры не спасали от этой тряски. Розалин отодвинула шторку, закрывавшую второе окно кареты, и испуганно отпрянула, увидев за ним крутой обрыв. Не удивительно, что она не открывала эту шторку раньше.
Карету снова тряхнуло, на этот раз сильно, она резко накренилась в бок, и Розалин едва не вылетела в распахнувшуюся дверь. Кузов кареты нависал прямо над пропастью, в которую уже падало оторвавшееся переднее колесо.
Розалин, борясь с охватившим её страхом, медленно поползла к противоположной двери, надеясь вылезти через неё. Взбесившиеся кони ржали и пытались вырваться из упряжи. Они дёрнули карету вперёд. Ось, на которую она опиралась, сдвинулась вбок и соскользнула в обрыв. За ней потащило и саму карету.
Розалин вскрикнула, подскочила с кровати и приложила руку к груди. Её сердце бешено колотилось от страха.
В соседней комнате Андриан точно так же пытался отдышаться. Преследовавший его столько лет сон впервые начал меняться: теперь вместо своей жены он держал на руках бездыханное тело Розалин. Её смуглая кожа казалась бледной, а лицо впервые не выражало никаких эмоций. Он готов был стерпеть всё, даже её ненависть, только не это посмертное равнодушие.
Вновь заснуть он всё равно бы не смог, поэтому, скинув с себя мокрое от пота одеяло, стащил такую же промокшую насквозь рубашку и, надев вместо неё свежую, направился к комнате Розалин. Он должен был убедиться, что она в порядке.
В коридоре его встретил не Жак, а другой стражник, но герцог не стал тратить время на выяснение, куда запропастился прежний караул. Он молча потянул на себя кованую ручку, и дверь в комнату Розалин приоткрылась. Андриан тихонько заглянул внутрь. Инара сидела на кровати, её волосы были спутаны, а одеяло откинуто в сторону. На лбу блестела испарина. Андриан распахнул дверь шире и поспешил к испуганной девушке.
— Розалин, что случилось? — Позабыв о своём обещании, он взял её за руку и, присев на кровать, молча смотрел на её мокрое от пота лицо.
Она покачала головой.
— Ничего особенного. Просто… мне приснился странный сон. Будто я ехала в карете, у неё отвалилось колесо, и она упала с обрыва. Вместе со мной.
Андриан, осознав, что они видели почти одно и то же, сжал её ладонь сильнее, и Розалин, поморщившись, освободила свою руку и посмотрела на него с укором. Но обвинять в том, что он не сдержал слово и прикоснулся к ней без разрешения, не стала, а вместо этого приложила ладонь к его лбу.
— Хвала источникам, горячка прошла, — сказала она с облегчением в голосе.
— Какая горячка?
— Ты что, ничего не помнишь? — спросила Розалин, хмурясь. — Про скверну… — добавила она шёпотом.
Нет, ни о какой скверне Андриан не помнил. Он оглянулся на дверь, которую оставил открытой, и велел стражнику её прикрыть.
— Теперь можешь говорить.
Она кивнула и вкратце пересказала события этой ночи. Зря Андриан полагал, что чернокнижники постараются как можно дольше не выдавать своего присутствия. Раз с другими жителями замка у них ничего не вышло, они нацелились выше и решили избавиться от герцога, владевшего этими территориями.
— И ведь им почти удалось! — Андриан с трудом мог сдерживать гнев. — Ими точно кто-то руководит. По одиночке они не действовали бы так смело.
Благо Андриан уже договорился об аудиенции с королём, осталось только объяснить ему, почему именно от чернокнижников сейчас исходила угроза.
— Розалин, спасибо, что спасла мою жизнь. Снова… И несмотря на нашу ссору. — Он вновь потянулся к её руке, но замер всего в нескольких сантиметрах. — Ты позволишь?
— Только сегодня, — шепнула она смущённо и отвела глаза. — А ссора… Знаешь, когда я думала, что тьма тебя убьёт, наша размолвка показалась мне такой глупостью.
Андриан не ожидал услышать от неё эти слова. А ведь их ссора и впрямь сущая глупость — он поступил, как дурак, когда повёл её на тот обед, а она восприняла его ошибку как преднамеренную обиду. А ведь у него и в мыслях такого не было.
Он уже увереннее взял её ладонь и приложил к губам, как и в первый раз, когда она его излечила. Но если тогда этот поцелуй пьянил, то теперь он лишь раззадоривал голод. Все эти дни Андриана сжигало ни с чем несравнимое по силе желание. Оно заставляло его искать встреч с Розалин и требовало запретных прикосновений. Иногда ему казалось, что если он не увидит эту вспыльчивую инару, то потеряет рассудок. И вот теперь она сама дала ему разрешение к ней прикоснуться.
