ей придется отпустить одного из нас, если мы немного проткнем кожу. А тот, кто высвободится, может попросить помощи у Фейриленда.
Через несколько минут я налила себе горячую ванну и опустилась в нее, вдыхая аромат базилика и лаванды. Рядом со мной усыпляюще потрескивал огонь, и разум начал затуманиваться, перед глазами все плыло. На мгновение мне показалось, что виноградные лозы взбираются по каменным стенам и извиваются, как живое существо. У меня перехватило дыхание, и я села в ванной.
Когда я моргнула, видение рассеялось.
Я стиснула зубы. Это все влияние стресса. Я вышла из ванны и вода тоненькими ручейками потекла с моего обнаженного тела. В комнату ворвался сырой порыв ветра, вызвав мурашки по коже.
Я схватила полотенце и направилась к туалетному столику, оставляя мокрые следы на каменных плитах. Когда я выдвинула ящики, то обнаружила аккуратно сложенные белые ночные рубашки. Натянув одну из них, я задула все свечи в комнате.
Но когда я забралась в постель, мое внимание привлекло какое-то движение на балконе, и я села, прижимая одеяло к груди. За окном вырисовывался силуэт. И через мгновение я узнала атлетическую фигуру и льдисто-голубые глаза, пронзавшие тени. Теперь на нем была рубашка, накрахмаленная и белая.
Торин.
Пульс участился. Неужели он сошел с ума? Не сводя с меня глаз, Торин прошествовал в комнату и приложил палец к губам.
Я отбросила одеяло и на цыпочках сократила между нами расстояние, пока не почувствовала исходящее от него тепло. Он заправил мне волосы за ухо и наклонился, чтобы прошептать:
– Я не знаю, что произойдет завтра, Ава, и не знаю, выдастся ли нам возможность. Но если у нас есть шанс спастись, мы должны им воспользоваться. Мы должны использовать наши клинки, чтобы освободиться. – Он провел большим пальцем по моей щеке.
– Я не знаю, как. По правде говоря, впервые в своей жизни я понятия не имею, что делать.
У меня защемило сердце.
– Итак, полагаю, ты не встретил Ту, что в Вуали?
Он покачал головой.
– Насколько я мог судить, ее дом казался пустым.
Я сделала глубокий вдох.
– А как насчет небольшого укола? У меня такое чувство, что она крайне разборчива в выборе слов. Она же не говорила, что мы должны убить друг друга, верно? Как насчет небольшого укола в какое-нибудь безобидное место? Один из нас мог бы освободиться и позвать помощь.
Он кивнул.
– Хорошо. Тогда ранишь меня.
Я покачала головой. Думаю, было бы разумнее первому уйти ему. Он король. Но у нас не было времени, чтобы спорить по этому поводу.
– Ты слышал, что она собирается сделать, если застанет тебя здесь?
Он погладил костяшками пальцев мои скулы.
– Я искренне надеюсь избежать этой участи, подменыш. Но я должен был увидеть тебя.
– Зачем?
– Потому что я не хочу находиться без тебя больше, чем это необходимо.
Вместо того чтобы уйти, он наклонился и прижался своими губами к моим. Поцелуй был легким, но когда я провела руками по белой рубашке, ощутив под ней твердые мускулы, Торин усилил напор. Я растворилась в медленном, горько-сладком поцелуе. В данный момент я не переживала ни за дуэль, ни за его королевство, не думала ни о чем другом в мире, кроме Торина и ощущения наших сплетенных языков, того, как он ласково скользил ладонями вниз по моей ночной рубашке и прижимал меня ближе.
Остальной мир со всеми его Благими и Неблагими исчез. Остались только мы двое, зажигающие друг в друге свет. И он горел вопреки всему.
Я не могла насытиться Торином и не была уверена, что когда-нибудь смогу.
Из-за двери донесся крик, и Торин застыл.
Мое тело тут же будто окаменело, и я запаниковала.
– Торин, – прошептала я, тяжело дыша, – ты должен уйти. Сейчас же.
Он наклонился ближе, прошептав:
– В Фейриленде я заморожу любую, которую люблю, Ава. Я убью любую, кого полюблю. Вот как прокляла меня королева Мэб. И именно поэтому ты не можешь пойти со мной, мой подменыш.
От его слов у меня перехватило дыхание. Торин отошел, его печальные голубые глаза заблестели в темноте.
– Часть проклятия состояла в том, что я не мог рассказать об этом ни единой живой душе. Знала только Орла. Я уже убил однажды свою возлюбленную, Ава. И ни за что не позволю этому повториться.
Он отвернулся и скользнул в тень, сливаясь с ночью.
Я стояла, не шевелясь, чувствуя, как сердце словно разрывается на части. Я едва расслышала звук отодвигаемого замка на двери и скрип открывающихся петель.
К тому времени, как Моргант неторопливо вошел в комнату, Торин исчез.
Он хмуро посмотрел на меня.
– Я почувствовал, как забилось твое сердце. Тебе следует лечь спать, Ава.
Но мое сердце продолжало колотиться, как у загнанного зверя, и я не была уверена, что что-нибудь может заставить меня уснуть.
Моргант вел меня по коридору с поросшими мхом сводами, которые поднимались над головой на сотни футов.
Мои шаги эхом отражались от каменных стен.
Этим утром я встала на рассвете и оделась для дуэли в простую черную одежду. Не знаю, удалось ли мне и вовсе заснуть, но мой разум не мог перестать размышлять о предполагаемой лазейке.
Проткнуть, но не убить… Я всю ночь прокручивала в голове эти слова.
– Моргант, – начала я, – королева, кажется, очень точна в выражениях.
Он посмотрел на меня и коротко кивнул.
– Сосредоточься на убийстве Благого короля.
Мое состояние мало подходило для сражения на дуэли. Разум словно окутало туманом, мешающим здраво мыслить, и было нервно от тревоги и усталости.
Моргант провел меня в зал с высокими каменными колоннами по обе стороны и проходами, полными Неблагих зрителей. Сквозь узкие высокие окна струились янтарные лучи утреннего солнца, раскрашивая золотом толпу фейри с рогами, копытами и длинными хвостами. На них были зеленые одежды, некоторые женщины надели тонкие платья, будто сотканные из паутины. Все взгляды устремились на меня, и по залу пронесся шепот. На несколько мгновений я позволяю себе оглядеться по сторонам, впитывая странную красоту этого места.
В дальнем конце зала на богато украшенном резьбой деревянном троне, который, казалось, вырастал из корней дерева, восседала Мэб, а вокруг нее лежали красиво расправленные складки расшитого жемчугом платья. В ее белых волосах блестела бледная, изящная корона.
Торин стоял перед ней. Это могла бы быть какая-то странная свадьба, если бы над ними не парили четыри лучника, направившие стрелы Торину в грудь. Еще трое держали под прицелом меня.
По
