— Лисса, — Инга подошла и села рядом, — Что теперь будет? — голос у девушки был обеспокоенный.
Пару снежинок упали мне на нос.
— Ничего. Они поедут с нами.
— Но, — демоница не решалась говорить дальше, — Кто мог такое сделать?
Я провела рукой по лицу, стирая капельки воды.
— Магический огонь, — глаза суккуба расширились от ужаса, — Не знаю для чего они сожгли деревню, но, — перед моими глазами поплыли образы недавнего видения, — Я найду их всех и заставлю гореть в диком огне годами.
Мирон так и не смог уговорить Марьяну отдать брата, поэтому просто подхватил на руки обоих. Инга стала суетливо помогать, укутывая детей в мою и свою куртки, пока мужчина разливал по кружкам чай. Тень замерла напротив. Точная копия меня, никто не сможет различить нас.
— Ты знаешь, что делать, — я вздрогнула, услышав ее слова.
Впервые голос тени звучал не в моей голове, он не похож на мой — ниже, грубее. Считается, что тени не обладают способностью разговаривать. А моя, вот, заговорила…
Каждая жрица, начиная с третьего уровня, может созвать совет Цитадели, если случилось что-то неординарное. Думаю, что сложно придумать более весомый повод.
Тень кивает, когда я стягиваю футболку, обнажая ключицу. Холодный кинжал касается кожи, оставляя кровавые росчерки. Прямая, наклонная, два штрихи, круг. Древний символ, который Цитадель заимствовала у еще более древних племен. Для чего его использовали сами индейцы неизвестно, но нам он пришёлся кстати. Тень делает разрез на запястье, после чего повторяет узор, смешивая нашу кровь.
— Лисса! — Мирон заметил неладное, но слишком поздно.
Я чувствую, как заваливаюсь на бок, холодная земля касается щеки. Кажется маг подбегает ко мне, но сознание уходит слишком стремительно.
***
Сейчас колонный зал пустовал. Свет потушен, от этого прожилки в камне кажутся ещё более яркими. Я стою в центре пентаграммы, зная, что совершаю ошибку. На моей памяти, никто из жриц не собирал совет по своей инициативе.
Слишком темно, но мне удается сориентироваться в помещении. Ближайшая статуя символизирует воздух, напротив неё стихия воды, а между ними огонь. Меня передернуло, в памяти слишком свежи образы сожжённой деревни. От каждой статуи тянется жила к центру пентаграммы. Я опускаюсь на колени рядом с огненным символом.
— Ну, что Лисса, — голос отражается эхом от чёрных стен, — Обратного пути нет, — короткий, злой росчерк острием клинка по внутренней стороне ладони, — Я — Алиссерия, Пятая Тень Священной Цитадели правом, данным мне кровью тени, созываю Верховный Совет! — прижимаю порез точно к огненному символу.
Пару секунд ничего не происходит, но потом символ на полу напитывается моей кровью, меняя цвет. Я вижу, как подходящие к нему, прожилки мрамора становятся розовыми. Мгновение, и они дважды мигают в такт ударам моего сердца. Кровь заполняет все больше пространства, стремясь насытить статуи. У меня темнеет в глазах, приходится опереться второй рукой.
— Только бы хватило сил.
Ещё два удара, и у ближайшей статуи вспыхивают глаза. Я вижу, как зал оживает, его заливает розоватое свечение от мраморных прожилок, которые сейчас мерцают в такт пульсу. Зрелище завораживает, и пугает одновременно. Все обряды Цитадели делаются на крови, жриц создавали темные маги, и только сейчас, осознаю их величие. Они не только сумели создать новых существ, но и наделать силой.
Яркая вспышка ослепила так, что не видно было, кто из членов совета появился первым. Одна за другой тени жриц занимают свои места в зале. Странно, что никого из них нет сейчас в Цитадели, иначе бы присутствовали бы лично.
Как только, последняя жрица появилась, сияние исчезло, давая мне понять, что обряд вызова закончен.
— Лисса, — расстроенно вздохнула Эйлерия, и опустилась в кресло, — Так и думала, что это ты балуешься.
— Приветствую вас, совет, — я с трудом поднялась на ноги, голова немного кружилась.
— Брось, — Тайлерия махнула рукой, — Мы соболезнуем твоей утрате, но не стоило из-за такой мелочи нас собирать.
— Мелочи? — я подняла бровь в вверх, выражая глубочайшую степень удивления, — Вы знаете о смерти Этеррии?
Верховная жрица молчала, не вступая в разговор.
— Да, — Лейлерия совсем не прилично потянулась.
— А знаете ли вы, КАК умерла Терр? — у меня даже дыхание перехватило от шока.
— Да, дитя, — тихо произнесла Верховная, — Мы знаем об этой трагедии, но это не значит, что надо было созывать совет. Это жизнь, дитя моё, в ней случаются такие вещи.
— Лисса, ты слишком привязана к наставнице, — качает головой Майтерия.
— Постойте, — от ужаса мне сложно подобрать слова, — Сожжённая неизвестными магами деревня не является поводом для сбора совета? — туман заклубился у моих ног, — Погибли десятки людей, а Цитадель бездействие?
— Это территория другого государства, — Верховная скривилась, — С которым мы не в лучших отношениях. Тебе вообще-то было велено их налаживать.
— Люди погибли! — туман метнулся в разные стороны, — Их заживо сожгли в магическом огне! Вы слышите?!
— Люди всегда гибнут, — пожала плечами Лейлерия, — А тебе пора научиться соблюдать правила.
Сила ударила меня в грудь, заставив отшатнуться.
— Если для Цитадели человеческие жизни ничего не значат, — в горле пересохло, — То я больше не с вами.
Несколько жриц рассмеялись в голос.
— Не делай ошибок, дитя, — мягко, но грозно сказала Верховная.
— Ошибка то, что я столько лет подчинялась вам!
Со всех сторон в меня полетели волны силы, но взметнувший туман удержал их. Трех жриц отбросил рикошетом, а я поняла, что разум застилает сила, темная сила. Одна из устоявших членов совета выхватила артефакт.
— Ты будешь вечно заточена в камень!
— Нет, — я тихо подошла к ней, — Не буду.
Камень коснулся моей кожи, обдав холодом, как сотню лет назад, и раскололся, как только туман лизнул его своим языком.
Майтерия вскрикнула и отшатнулась, в ее глазах плескался ужас. А я достала кинжал и силой надавила на кожу на плече. Там располагается печать принадлежности Цитадели, своеобразный ошейник. Боль пронзила руку, но тут же притупилась. Ошметок окровавленной кожи упал на мраморный пол, как символ моего освобождения.
— Я больше не слуга Цитадели.
Наверное, меня убьют, ведь никто из жриц не уходил из Цитадели. Никто, кроме меня.
Надо мной проплывают облака, подгоняемые ветром. Мирон сидит рядом, обеспокоенно глядя в мои распахнутые глаза.
— Ты как? — спрашивает он, прижимая кусок ткани к ране на моем плече.
— Только что совершила самую большую ошибку в жизни жрицы.
— Бывает, — мужчина нежно обнимает меня, целуя в макушку.
17
Ветер швыряет снег в лицо так, что приходится натянуть капюшон до самого носа. Но мелкие снежинки все равно неприятно царапают кожу. Темно-синее пальто с меховой опушкой оказалось не приспособленным к таким погодным условиям. Холодный воздух просачивается под полы, забирая все тепло. Где был мой мозг, когда я его покупала? Тогда мне страшно хотелось сменить опостылевший образ. Сменила называется.
Пару часов назад погода была вполне приличной для этого времени года. Я вышла из бара «Белый угорь», наивно решив, что прогуляться пешком будет отличной идеей. Мне нужно было проветрить мозги и немного остыть. Но метель, начавшаяся через полчаса, спутала все планы. И нет бы, переждать или поймать попутку, надо упрямо идти.
Зима в Алерте редко бывает морозной, температура не опускается ниже минус двадцати пяти, но ветра буквально сбивают с ног. Вот и сейчас, мне с трудом удается переставлять ноги, сопротивляясь порывам ветра. Поздний вечер, и прохожих на улице уже нет, не погода рассадила по домам последних. Темно, хоть глаз выколи, редкие фонари, практически не помогают что-то разглядеть среди метели. Тень при таком раскладе отпускать смысла нет. К тому же, она последнее время ведёт себя крайне своевольно.
