Женщина замирает, испуганно глядя на свои потрепанные сапоги. С них грязными ручейками стекает подтаявший снег. Сама обувь имеет настолько потрепанный вид, что можно предположить, что в них маршировала вся азиатская армия, при чем по очереди.
— Простите, — заикается она, пытаясь их стянуть.
Я укоризненно смотрю на демоницу, подавая гостье новые шерстяные носки.
— Тапочек у нас нет, — развожу руками, тут же с шипением хватаясь за потревоженную рану.
— Простите, — ее голос дрожит, не меньше, чем руки, которые сжали носки, — Спасибо, но мне нужна госпожа Жрица, — последнее слово произносится с большим уважением.
— Это я, — устало отвожу прядь отросших волос за ухо, — Но говорить будет удобнее на кухне.
Инга ворчит, как древняя старуха, но ставит чайник. Присмотревшись, понимаю, что женщина гораздо моложе, чем кажется. Красные заплаканные глаза, морщины, пересекающие лицо и преждевременная седина — все это свидетели многодневной скорби. Меня передергивает, потому что всем нутром ощущаю поганость предстоящей работы. Тень возиться внутри, намекая, что нам лучше отлежаться.
— Что вы хотите? — пододвигаю чай к ней.
Сама же устало откидываюсь на спинку стула. Слабость накатывает волнами, не давая возможности сосредоточиться.
— Мне нужна ваша помощь, — женщина греет пальцы о горячую кружку, — Вы единственная Жрица, которую удалось отыскать в этом городе.
— Какая? — тру лицо, стараясь взбодриться, — Кстати, давно служители Цитадели исчезли из Алерта?
— Месть, — выдыхает шепотом, — Месть за гибель самого дорогого. Сама справиться не могу, но, клянусь, своей жизнью, что найду способ отомстить.
— Не пойдёт, — машу головой.
— Как? — ее начинает опять трясти, — Мне не к кому обратиться! Они убили мою девочку. Вы последняя жрица! Неужели эта проклятая Цитадель не поможет мне?!
Инга фыркает, расставляя посуду. Ей не нравится происходящее. Суккуб неожиданно возжелала спокойной жизни в семейном кругу, благо поклонники способны обеспечить безбедное существование и нас и детей.
— Кто? Рассказывайте подробно, иначе у меня голова лопнет, — в глаза как будто песка насыпали.
— Маг, он маг, — глаза лихорадочно блестят, — Полиция покрывает их. Уже год прошёл! А он на свободе!
Чашка высказывает из дрожащих рук и падает на пол. Керамика не выдерживает встречи с кафельным полом и с жалобным «дзынь» рассыпается на осколки.
— Так! — встаю из-за стола, — Теперь все от начала и до конца. И в мельчайших подробностях.
***
— Что думаешь? — время уже перевалило за полночь, а мы с Ингой все сидим на кухне.
— История ужасная, — она передергивает плечами, — Но ты уверена, что стоит в это лезть?
Вопрос риторический. Денег с этой дамы брать я однозначно не буду. У нее они действительно последние. Она положила весь остаток своей жизни на алтарь мести. Расклад поганый, как накрути.
— Нельзя оставлять преступление безнаказанным, — на автопилоте двигаю ложкой в пустой чашке.
Чай давно кончился, но желание чем-то занять руки осталось.
— А если он сильнее тебя? — Инга отбирает посуду, с укоризненным видом, ставя её в раковину, — Или того хуже! Вдруг женщина врет. Разум от горя помутился. Бывает же такое.
— Бывает, — тянуть за кусочком рафинада, — Надо выяснить, что здесь правда, а что — художественный вымысел.
— Лисса, — голос демоницы звучит испуганно, — Может не надо светиться? Цитадель…
— Инга, — улыбаюсь ей широко и открыто, — Пока у меня есть время, надо его использовать.
Первые лучи зимнего солнца показались ближе к обеду. Серые низкие тучи кое-где расступились, чтобы поманить прохожих светом. Маги регулярно пытались править погоду, из-за чего летние снега и зимние грозы были обычным делом. Чаще же просто снег сменялся солнцем, а дождь пургой втечение пары минут. Нестабильность приморского климата, помноженная на вмешательство магии выдавала непредсказуемый результат. Единственные, кто владел виртуозно погодной магией были фейри. Но остроухие хранят свои знание, не раскрывая их, даже под страхом обрезки ушей. Самое удивительное, что мужчина-эльф скорее согласиться лишиться своего мужского естества, чем ушей. На мой взгляд, крайне не рациональные приоритеты.
Голова раскалывается на две независимые половины, а по ощущениям, они ещё и раскатятся в разные стороны при более глубоком вдохе. На всякий случай дышу медленно и осторожно, мало ли. К тому же, боль в плече так ощущается меньше. Надо бы отлежаться пару дней, но сегодня назначена встреча с Тамарой, так зовут заказчицу. Надеюсь тень сможет выяснить правдивость информации.
Аккуратно встаю с постели, босые ступни немного прилипают к полу. Он ледяной, будто идёшь по снегу, но это бодрит. Заворачиваю в ванную, чтобы умыться. Инга шуршит чем-то на кухне, оттуда же доносятся детские голоса. Я чувствую себя настолько чужеродно в этой семейной идиллии, что хочется завыть в голос. Наверное, каждая девочка мечтает о большой семье, чтобы по утрам печь блинчики доя детей, Алиса мечтала. Закусываю губу, чтобы привести себя в чувства. Вдох-выдох. Это не моя жизнь, моей давно нет.
Отражение в зеркале не радует — бледно-зеленая кожа, чёрные круги под глазами и резко очерченные скулы. Кажется Инга права — нужно начинать есть, может быть даже спать. Это определённо будет полезно. Но есть ещё одна деталь, которая не даёт покоя последнее время. Моя внешность начала меняться, и я не могу определиться хороший это знак или нет. Отросшие корни волос имели тёмный, почти чёрный цвет, не имея ничего общего с привычной сединой или родным оттенком, в глазах же вообще появился льдистый голубоватый оттенок.
— Что в тебе осталось от Алисы? — спрашиваю сама себя, рассматривая отражение.
Последнее время в жизни творится что-то не понятное, какой-то водоворот событий, уносящий меня вниз по течению на встречу скалистым порогам. И с этим совсем нет сил справиться.
— Душшшшша, — слышу неожиданный ответ в шипении расползающегося по ванной тумана.
— Твою мать, — вырывается у меня от удивления.
За спиной их черного тумана ткется тень, несколько более самостоятельная, чем обычно. Длинные чёрные волосы водопадом локонов спускаются на плечи, фигура женственная, с плавными изгибами (любая суккуб удавится от зависти), татуировки вязью идут по коже, чуть поблескивая в полумраке.
— Свобода? — шипит оформившийся туман, сверкая льдисто голубыми глазами.
— Чья? — делаю глубокий вдох, стараясь загнать шок поглубже и подальше.
— Нашшша, — девушка делает пару шагов, окончательно впитывая в себя чёрные клубы, — От Цитадели.
— Временная, — прислоняюсь к холодному кафелю спиной, — Будем знакомиться? — поднимаю бровь вверх.
Тень заливается громким смехом.
— Мы знакомы. Я — твоя тень. Неужели забыла за столько лет?
— Раньше ты не говорила, — убираю прядь волос с лица.
Откровенно говоря, такие перемены пугают до колик.
— Раньше на нас была печать Цитадели, — пожимает плечами она, — Я не могла.
— Кто ты? — повторяю вопрос.
— Часть тебя, — тень снова широко улыбается, но на этот раз обнажает белоснежные клыки.
— И давно у меня есть такая часть?
— С момента рождения, — смотрит в зеркало, поправляя идеальную причёску, — Иначе мы бы не выжили при обращении.
— Лисса! — в ванную возмущенно залетает Инга с кухонной лопаткой наперевес, — Ты утопилась что ли? — осекается, увидев тень, — Твою фею! Лисса, серьёзно?
— Что? — непонимающе смотрю на нее, пока тень снова становиться лишь чёрным туманом.
— Не знала, что в твоём роду есть высшие демоны, — с обидой заявляет девушка.
— Что за чушь? — меня передергивает от одной мысли.
— Кто был твой отец? — лопатка провокационно направляется мне в нос.
— Понятия не имею, — стараюсь отодвинуться от орудия.
— Есть большое подозрение, что он дал демоном! — и лопатка пару раз все-таки попадает по моему носу, оставляя жирные следы.
