— Госпожа! Как же так! Да за что же вы так с нами! Мы все умрем! — голосили вразнобой зеленомордые, оказавшиеся дамами с чувствительной психикой.
— Мы все рано или поздно умрем, а некоторые еще и несколько раз подряд. — ободряюще улыбнулась я им, похлопав кого-то по плечу. Голосить перестали все, а похлопанный абориген еще и в обморок упал. Какая… чувствительность. Но я тут не при чем, сразу говорю.
Пока что.
— Успели?! — подбежал к нашей компании какой-то медведь. Я на всякий случай отрицательно помотала головой и сделала шаг назад. Не успели, но вот сейчас уже почти смогли. Осталось понять, о чем речь. — А вы, живо в кабинет отца!
У меня от такой наглости поползли вверх брови и ящерица. Брови на лице (хвала лесу), а ящерица на платье, с которого продолжал течь настоящий водопад. Зато с каждой секундой платье становилось все легче, что могло не радовать. Причитальщицы согнулись в низком поклоне перед медведем, оказавшимся мужчиной. Очень небритым всклокоченными мужчиной. Надеюсь, это не мода такая здесь.
— Кейла, вы слышите меня? — грозно свел два бобра вместе медведь. В роли бобров были брови, в роли медведя — хамло. Но мнение свое лучше попридержать, потому что откуда-то я точно знаю, что вот он имеет право так разговаривать с Кейлой, чье полное имя звучало, как Авикейла. Так что я киваю и продолжаю стоять. Как минимум потому, что я понятия не имею, что у меня за отец, и где он хранит кабинет.
— Я говорю, отец вас видеть желает! — наклонившись ниже и обдав мое лицо своим смрадным дыханием, сказал медведь нарочито громко, будто я глухая. А я не глухая! Я, кажется, тупая. Или Кейла тупая, что предпочтительнее. Потому что за столько лет она не узнала, где кабинет папаши. Я так умом тронусь от раздвоения личности.
Но даже сейчас в такой странной и непростой ситуации я могу думать только об одном. О том, чего я лишилась, попав сюда. Столько усилий, столько трудов, столько бабок и все впустую. Еще и кобель мой там остался. Вот без Феликса реально грустно стало. Так грустно, что я обхватила ладонями свои плечи и громко шмыгнула мокрым носом, с которого текла вода. На медведя я подняла полные слез глаза.
— О, нет! Вот сейчас точно без этого! Кейла, вы должны взять себя в руки! — попятился от меня медведь, явно не готовый к бабской истерике. Я всхлипнула — он вздрогнул и еще теснее сжал бобров, активно хмурясь. — Хорошо! Хорошо, только прекратите это немедленно! Я договорюсь, что бы ваших слуг не казнили.
Иииик? Чегой? З-за что? А… а можно, это без меня, а? Я вот вообще всю эту кровищу не люблю. И видимо в моих глазах было что-то такое жизнеутверждающее, потому что медведь сжал два экскаваторных ковша, которые заменяли ему руки, пошевелил бобрами, сжал губы и процедил, явно сдерживаясь из последних сил от кучи нелицеприятный слов в мой нежный адрес:
— Поздно, Кейла. Отец уже в курсе, что вы пытались утопиться, поэтому скрыть ничего не получится. Вы должны пойти к нему прямо сейчас. — сказал он.
Я? Топиться? И правда, что-то такое припоминаю из не своих воспоминаний. Ну и глупость же! Жизнь любить надо, а неприятности отлюбливать. Встряхнув волосами и поправив ящерицу на плече, я задрала юбку до пояса и приготовилась идти на поиски кабинета.
— Тогда пойдемте. — поджимая пальцы на ногах, что бы трава поменьше кололась, сказала я. Медведь выпучил глаза на мои голые ноги, а я "вспомнила", что тут совсем махровый патриархат и тут как бы не принято так открыто ноги оголять. Тяжело вздохнув, я отжала юбку и отпустила ее. прикрывая "срамоту". Вот совсем мне не нравится этот общественный строй. Можно я в другом месте поживу?
— Ага. — сглотнув, мужик резко развернулся и чеканя шаг пошел через парк. Вцепившись в подол юбки, я пошла следом, гадая, что же нам батюшка молвить изволит. По воспоминаниям Авикейлы, которой я сейчас почему-то являюсь, отец у нас был суров, могуч и не очень успешен.
В Ках-Шахрастаре, как называется это государство, была странная система рангов. Правил тут император, который выбирался на ритуальном поединке. Так что по факту он был самым сильным, а не самым умным. Хотя. думаю, если он сумел дожить до трона, то вряд ли он клинический качек. И помогал ему править совет генералов. Генерал первого легиона считался у них кем-то вроде наследника престола, являясь самым сильным воином после императора. А вот наш батюшка был первым генералом с конца. Так он слаб или глуп? Выясним. В голове все еще была полная мешанина из воспоминаний, и многое я еще не могла понять, но одно знаю точно: я жива и постараюсь остаться таковой, как можно дольше.
Сквозь редкие парковые деревья виднелись стены самой настоящей крепости. Сложенная из серого камня, она была просто грандиозных размеров, и с каждым шагом я вспоминала все больше из жизни дочери сотого (видимо юбилейного) генерала Мура. Да, я — Авикейла Мур. Мур-мур, блин. Терпеть не могу котов. Но вот воспоминания были все больше бесполезные. Вон у того плюща Кейла любила смотреть на звезды; вон в том ангаре стоит ее личный корвет (небольшой летательный аппарат); а вон в том загоне стоит ее конь, подаренный отцом на совершеннолетие. и тут меня словно молнией по голове шарахнуло.
Мне тридцать лет! Не девятнадцать, как раньше было, а аж тридцать! а совершеннолетие у них тут в двадцать пять лет наступает в связи с увеличенной продолжительностью жизни до двухсот пятидесяти лет. Блииин, я старуха. Незамужняя, закомплексованная, некрасивая старуха. Почему некрасивая? я вспомнила, что видела Кейла в зеркале, и мне это категорически не понравилось. Широкие темные брови, пушистые ноги, катастрофический гардероб, полное отсутствие золота в шкатулках, и слишком длинные рыжие волосы. Но с волосами я быстро управлюсь, а вот с остальным придется побороться. Может тут и пластическая хирургия хорошо развита? А то у меня на носу непростительная для этого лица горбинка. Срочно исправлять надо. Эх, ну почему я попала в ее тело? Сложно было меня в моем теле сюда перенести? Я укоризненно посмотрела на небо, непонятно к кому предъявляя претензии. Беспредел, друзья мои. Просто беспредел и широкие панталоны до колен с рюшами.
Большой внутренний двор крепости мы быстро пересекли и вошли в здание через центральный вход. Ого, это десятиметровые потолки? У кого-то гигантомания? Выглядит внушительно. По стенам были развешаны очень красивые гобелены, изображающие батальные сцены эпических сражений, которые наверняка выдуманы художником. А на одном прям вообще фантастика изображена: высокий мускулистый мужчина в черных кожаных брюках и высоких черных сапогах с металлическими бляшками держал в руках огромный меч, а за его спиной веером висели в воздухе еще десяток мечей. Противником его был какой-то жуткий монстр темно-бордового цвета, весь в шипах, глазах и усах. Фу, надеюсь, он его прибьет. Некрасиво же.
А вот мужчина был… Высок, черноволос, желтоглаз и страшно мускулист. В общем, совсем не в моем вкусе. Люблю утонченных блондинов с хорошим чувством юмора и голубыми глазами. А этот хорошо смотрится именно рядом с такими чудовищами, а никак не с прекрасной леди. Уверена, он еще я сморкается двумя пальцами на ходу. Фу, мужлан.
Так пофыркав на полотно я продолжила бежать за красным от смущения медведем, который до сих пор находился в шоке от моих небритых ножек. И его можно понять. Я грустно вздохнула, представляя уже фронт работ, когда мы дошли до нужной двери. Дверь была просто шикарная. На столько шикарная, что открывать ее не было никакого желания. Стоять и любоваться. А все потому что она была резная, в камнях, а за ней стоял такой ор, что дверь автоматически становилась самой желанной преградой между мной и орущим мужчиной.
— Проходите. Ваш отец ждет вас. — хрипло пробасил медведь, бессовестно толкая дверь, даже не постучавшись. Вот зачем так делать? Во-первых, это не культурно. Во-вторых, мы явно мешаем человеку доораться до инсульта, а я очень не люблю мешать посторонним в таких делах. Эх.
— Предатель. — буркнула я и решительно прошла в кабинет, готовая в любой момент дать деру, если запахнет жареной Викой.
