— Ой, немного примялся! Не беспокойтесь, сейчас мы его расчешем… Это натуральные волосы! Женщины из бедной части населения часто сдают свои…
— Там вшей, случайно, нет?!
— Вы что? Конечно, нет! Мы его специально замачивали в растворе из отрыжки киккистбуса — восточного медведя! Вы же знаете, какими полезными и чудодейственными свойствами она обладает!
Мама! Верните меня обратно! Заяц, ты — покойник! Я это не на-де-ну!
С прытью молодой оленихи я подорвалась со стула, на котором сидела.
— Так, Шира, обойдемся без париков и киккистбусов! Давай надевай на меня то самое красивое платье, и я пошла фотогра… то есть портретироваться! Материализовываться в красках!
— Но, леди Фокс! Леди ди Визар будет недовольна! Она…
— Я после болезни очень чудная стала — спишешь на это. К тому же времени уже почти не осталось. Давай просто мне красиво волосы завьем и все? Ладушки, да?
Шира тяжело вздохнула, с надрывом так… И все же пошла мне на уступки. Волосы мы просто завили и сцепили на затылке в хвост, выпустив несколько локонов ниспадать, дабы дать волю воображению мужчин.
— Думаю, вы готовы! Пойдемте скорее за мной! — сказала девушка.
И я пошла. Вернее, попыталась. Почти поползла, если быть честной. Вдоль стеночки. Корсет придавил кишки к позвоночнику, туфельки по моде моей пра-пра-пра-прабабушки сжали ножки в нежные тиски, каркас платья угрожающе покачнулся, а я сама судорожно чихнула и захлебнулась, ибо дышать было нечем.
— Шира… — пропищала я. — Постой… Мне… Мне, кажется, нехорошо. Можно, вы меня в постели нарисуете? Я обещаю приветливо улыбаться и делать ручкой.
— Леди Фокс!
— Я в этом не могу… Не хочу… Мне все трет, жмет и жутко раздражает!
— Но это же привычная вам одежда! Вы словно с того света сбежали, где все ходят в одной сорочке…
— Почти… Мне снились удивительные сны во время моего забвения…
Договорить не дали. К нам стремительной походкой приближалась мегера — так я окрестила леди Визар. Ну а что? Похоже. Коротко и ясно.
— Вы еще не в красной комнате?! Чем вы занимались?! И где твой парик, Ива?!
— У меня голова от него зачесалась…
— Что за вздор?! Быстро пойдем! Мастер Петроус очень занятой человек! Ты — последняя из всех моих девочек! Он не будет долго ждать… — грубо схватила за руку и потащила по коридору. Конечно, так я шла быстрее, правда, все время норовила завалиться на шипевшую змеей мегеру. — Сюда, Ива. Заходи… — и буквально втолкнула в узкий дверной проем.
А там меня принял в свои крепкие объятия… кто-то.
— А вот и она! Вот наша последняя звездочка! — меня оторвали от пола, закружили, а потом посадили на трон.
На трон — потому что большущее позолоченное кресло цвета бордо с множеством финтифлюшек очень его напоминало.
— Располагайтесь поудобнее, — нежно пропел портретист, очень импозантный мужчина средних лет. С бородкой. Похож на итальянца.
Я расположилась поудобнее, насколько это вообще в этой одежде было возможно. Чуть вытянула ножку, да.
Леди Визар, вошедшая следом за мной, устроилась на диванчике у двери. Караулить, наверное, чтобы я не сбежала.
— В каком стиле будет портрет Ивы? — спросила мегера.
— О-о-о… Я как раз обдумываю это! — мастер Петроус подошел к мольберту и, взяв несколько кистей, старательно их обслюнявил.
Наверное, ему так думалось лучше. И рисовалось тоже. А что?! Особенная нано-технология! Экологичненько…
— Хочу сказать, что Ива у нас очень особенная девочка… Именно она должна понравиться лордам больше всех. Мы рассчитываем получить за нее большое… м-м-м… пожертвование.
— О не-е-е-ет! Никакого навязывания ваших желаний, леди Визар! Вы же знаете, как я знаменит?! Все девушки выходят красавицами! Даже если они в жизни уродины. Я для каждой нахожу свой подходящий образ! И для этого дикого цветочка тоже что-то подберу… Хм-м-м-м… Сегодня у меня все ассоциируются с цветами… Но кто же ты, ласточка моя?..
Петроус подошел ко мне вплотную, склонился, нависая и разглядывая. После выпрямился и обошел по кругу.
— …Скажи, ты — незабудка?..
Я, начиная нервничать, покачала головой.
— …Не незабудка… — вздохнул Петроус. — Может, тогда колокольчик?
Садовод несчастный, у меня сейчас воздух закончится окончательно! А ты со своим дендрарием!
— Я — розочка! — попыталась я ускорить процесс ассоциирования меня с цветами.
— О не-е-е-ет! Не розочка определенно! Ты — цветочек дикий… Чертополох! Точно!
Я мысленно застонала. Быстрее! Рисуй уже! Слюнявь свои кисточки и портретируй.
— А долго еще? — наивно спросила я тоненьким ангельским голосочком.
— Я очень быстро рисую, всего-то пять часов… Можешь не благодарить!
— Сколько?!
— Не дергайтесь, голубушка… Иначе ваше прелестное круглое личико получится немного квадратным…
— Да хоть параллелепипед там рисуйте вместо головы, я не против абстракции! Только пять часов я точно не высижу! — взмолилась я.
— Сидите ровно… Улыбайтесь! — художник сделал вид, что не заметил моих пламенных просьб.
Я вздохнула и сотворила на лице улыбку, больше похожую на оскал.
— Отлично! Просто отлично! У вас такой пылающий взгляд! — кинулся скорее зарисовывать меня Петроус.
А я пожелала самой себе терпения. Огромного терпения, ну а мужчине долгой и счастливой жизни. Лучше бы желала долгую жизнь себе, потому что то, что произошло после, полностью вышло из-под моего контроля.
Сижу я, значит, уже пятый час, не чувствуя собственного тела, и размышляю о том, как возвращаюсь в свой мир и со вкусом мщу Виолетте Глебовне, оставляя ей в подарок целую корзину с мышами, которых она так любит, как вдруг перед моими глазами появляется парящий на своих ушах зубастый гад-заяц!
Висит прямо перед моим носом, хрюкает от собственного ржача, еще и успевает через трубочку какую-то оранжевую жижу попивать из пластикового стаканчика. И самое главное, что никто — ни художник, старательно выписывающий на холсте мое изображение, ни леди Визар — его не замечает!
Заяц молчит, продолжая на меня пялиться, и пьет свое пойло, периодически подхрюкивая. Я тоже молчу — понимаю, что если начну разговаривать здесь сама с собой, меня могут не понять. Поэтому я решаюсь поговорить с художником.
— Простите, а еще долго?
— О… Я уже как раз закончил! Последние штрихи!
Он делает несколько легких мазков и поворачивает ко мне картину. Я в шоке смотрю на нее. Эта девушка — я? Получилось очень здорово! Невероятно красиво, у Петроуса действительно талант! Разве что выражение лица у меня не очень… Хмурое. Или, скорее, злодейское. Ну, так правильно — я же про Виолетту Глебовну и ее подарочки думала!
— Так красиво…
— Весьма недурно, — заметила подошедшая леди Визар, а я ей невольно посочувствовала. Все-таки женщина вместе со мной отсидела здесь пять часов.
— Мымра! — заявляет пушистый гад, подлетая на ушах к картине. — Как есть мымра!
И снова сок тянет через трубочку. Бесконечный у него он там, что ли?!
— Я не мымра… — решаюсь сказать тихо.
— Мымрятина! Щеки хомячьи, глаза — стекляшки, волосы — куцые, нос…
Я не выдерживаю, хочу поймать зайца, но сдерживаюсь из последних сил, лишь подхожу ближе к портрету и дышу. Нервно. А что, дыхательная гимнастика помогает…
— Только Стасик тебя кикиморушку и любил… Кстати, у тебя небось еще и ноги кривые…
— И волосатые! — огрызнулась я и ойкнула, поняв, что это было вслух.
— Что?! — тут же среагировала Визар, а Петроус принял все на свой счет. — Волосатость… Где здесь волосатость?! Волос достаточно, милочка! Не больше, не меньше. А если свое не устраивает, так носите, как и все, парики, они для этого и придуманы…
— Я не…
Заяц вновь злобно ржет, хряпает своей оранжевой отравой, а во мне вдруг вскипает какая-то волна. Сама не понимаю, как это произошло, но стаканчик в его руках вдруг взрывается и на картину вдруг брызжет прямо с моих раскрытых от ужаса ладоней морковный сок…
