— Почему ты так решила? — опять одновременно спросили мы друг у друга.
— Молчи, — поспешила я остановить орчанку. Разговаривать хором было не очень-то удобно, тем более что вопрос предназначенности цветка стоило выяснить.
Эйсма молча наклонилась, поднимая цветок с пола. Выбрав среди зельеварского оборудования колбу побольше, она поставила его в воду. И тут же встал вопрос, куда его ставить. Вся мебель в комнате была в двойном количестве. Две кровати, две тумбочки, два шкафа, две полки над кроватями, два стола и два стула. Даже окон в комнате было два.
Эйсма решительно направилась к моему столу, но я незамедлительно выразила сопротивление.
— Почему ты решила, что этот цветок мне?
— А кому же еще? — удивилась моему вопросу Эйсма. — Мне цветы точно дарить не будут. Тем более рубитоны. Это же все равно, что в любви признаться. А у тебя целых два претендента.
— Ладно, — махнула я рукой, решив зайти с другой стороны. — Как ты думаешь, кто это мог быть?
Эйсма, думая, что победила в своих выводах, поставила цветок мне на стол и вернулась к своей кровати.
— Кларвин, конечно. Что ему стоило спуститься на один этаж?
— А почему не Ланделин?
— Ему сложнее будет. Охранное заклинание не пропустит студента другого факультета в общежитие. Для того чтобы подложить рубитон, ему пришлось бы кого-то об этом просить.
— То есть вероятность все же есть? — уточнила я, готовя ответную триаду.
— Конечно, есть, — авторитетно заявила орчанка.
— Это все, безусловно, замечательно, — коварно улыбнулась я. — Только есть несколько моментов, которые меня смущают. Я сильно сомневаюсь, что Кларвин или Ланделин могли додуматься до того, чтобы подарить мне рубитон. Ведь за все это время они мне ни одного комплимента не сделали, только претензии выставляли. Сразу видно, оба привыкли, что девушки сами на них вешаются и в ухаживаниях не нуждаются. А это значит, что им никогда не приходилось это делать, и я сомневаюсь, что они даже знают, как нужно это делать. К тому же каждый из них подарил бы цветок так, чтобы это обязательно увидел соперник, — я взяла колбу с цветком и направилась к столу Эйсмы. — А вот подарить цветок в качестве извинений… И почему такой подарок сделан тайно, после сегодняшних событий совершенно не вызывает вопросов.
— Ты думаешь, это от Равидана? — лицо Эйсмы вытянулось от удивления.
— Или от того боевика, с которым ты дралась. Между прочим, ты так и не рассказала почему.
Впервые я увидела, как краснеют орки. Щечки Эйсмы мило потемнели, добавив коже орчанки фисташкового оттенка, а сама она начала теребить край одеяла и задумчиво покусывать губки. Ну просто прелесть.
— Да там ничего интересного, — жалобно прошептала Эйсма. — Это был просто тренировочный поединок.
Ага, как же, просто поединок. Так я и поверила, учитывая, как мечтательно Эйсма посмотрела на цветок, и то, как она резко перестала сопротивляться перемещению его на ее стол. Вот и хорошо. А сейчас спать. Все остальное выясним завтра.
Я проснулась от странного чувства чужого присутствия. В комнате было тихо, только Эйсма слегка посапывала, бормоча что-то во сне. Метлы лежали на месте. По примеру моей Заразы метла Эйсмы отказалась смирно стоять в углу и тоже перебралась на полку для книг над кроватью Эйсмы. Хоть в комнате и было темно, тусклый лунный свет из окон позволял осмотреться. В очередной раз погоревав, что я до сих пор не умею делать очевидных для этого мира вещей, например, световых шаров, я поднялась с постели.
Тихо.
И все же ощущалось, что в комнате кто-то есть, и этот кто-то пристально смотрит на меня.
— Выходи, — шепотом проговорила я, стараясь не разбудить Эйсму с метлами. — Я знаю, что ты тут.
В ответ тишина, и только странная тень метнулась к открытому окну и исчезла за ним.
Караул!
Глава 17. Полеты бывают разные. Как и их последствия
Перед парой по магическим животным всей нашей группе было приказано собраться у главного ведьмовского портала. Каждый раз, как мы к нему шли, у меня в голове возникал вопрос — почему портал нельзя было расположить поближе к учебному корпусу ведьмовства? А то вместо перемены бесконечная «физкультурина» какая-то получается.
Куратор явился с опозданием. Бледный, осунувшийся, с темными мешками под глазами и злой как черт. Неужели он действительно болел?
Стыд за то, что я ему тогда наговорила, начал поднимать свою голову, но я его тут же старательно заглушила, напоминая себе, в каком виде куратор оставил меня с госридом на скале. Ведь руку могу дать на отсечение, что он знал пару заклинаний, с помощью которых можно было привести меня в порядок. А еще очень неприятно резануло воспоминание, как я чуть не столкнулась с выходящей ночью из его комнаты деканом. В результате в портал я шагнула не менее злая, чем за пару секунд до этого ступивший туда куратор.
Когда же, выйдя по ту сторону портала, я нос к носу столкнулась с уже знакомым госридом, вся моя злость сменилась банальным шоком. Птичка, увидев меня, пришла в возбуждение, запрыгала, замахала крыльями и закудахтала. Учитывая ее размеры, неудивительно, что всех студентов чуть не сдуло воздушной волной, и мы с трудом удержались на ногах.
— Грааз, — строго скомандовал куратор. — Успокойся, ты пугаешь студентов.
Грааз? Я не поверила собственным ушам. Так это все-таки самец, а не самка.
Госрид обиженно фыркнул, но проявлять «радость» от моего появления перестал, что несказанно обрадовало всех присутствующих.
Убедившись, что все пришли в себя, куратор начал рассказ об особенностях госридов и их магической силе. Пташки оказались очень интересными существами. Выяснилось, что в старину, до изобретения порталов, их использовали как ездовых. Ведь скорость полета госридов довольно высока, да и расстояния они могут преодолевать немалые. Вот только эмпатийность госридов несла немало проблем. Если госриду хоть что-нибудь не нравилось в настроении пассажира, он запросто мог его скинуть, и никакие дрессировки не помогали избежать этого. Птички были слишком умными и сильными, чтобы позволять другим навязывать себе чужую волю. Но с другой стороны, если человеку удавалось подружиться с госридом, он обретал самого верного друга и защитника на всю жизнь. Госрид мог чувствовать все, что происходит с ЕГО человеком независимо от расстояния и всегда приходил на помощь. Кроме того, госриды были прекрасными провидцами, и бывали случаи, когда они предупреждали об опасности, либо появлялись в самый критический момент. Но в то же время госриды являются очень мстительными созданиями и отлично помнят все обиды, нанесенные им.
После короткого экскурса в физиологию госридов куратор предложил каждому из нас подойти и попробовать наладить с пташкой контакт. Когда меня отправили первой, я даже не удивилась.
— Студентка Елизаветандреевна, вы уже знакомы с данной особью, поэтому прошу вас на своем примере показать, что госриды не так страшны, как кажутся.
Шагнув вперед, я вдруг ощутила, что совершенно не испытываю страха перед этой громадиной. Вероятно, этому послужил наш второй совместный с госридом полет, когда я, вся перепачканная, действовала исключительно на эмоциях. Или осознание того, что не станет столь умная птица вредить человеку, спасшему его ребенка. А возможно, госрид обладал не только способностью принимать чужие эмоции, а и передавать свои. Просто я вдруг ощутила, как меня словно обнимает что-то теплое и мягкое, успокаивая и заверяя, что все будет хорошо.
Перья госрида оказались невероятно мягкими и приятными на ощупь. Как будто гладишь что-то сказочное, неземное и умопомрачительно нежное.
Госрид опустил голову и легонько толкнул меня своим крокодильим носом в плечо.
— Студентка Елизаветандреевна, вы только не волнуйтесь, но, кажется, вам предлагают прокатиться, — растерянно пробормотал магистр Далорос.
Я оглянулась на него и тут же увидела расправленное и опущенное на землю крыло госрида. Странно, но и тут я не испугалась.
