казалось, что именно в состоянии гнева я выгляжу особенно привлекательно: глазки сверкают, щёчки алеют, грудь вздымается — красота!
- Тильда, давай поговорим спокойно, - предпринимая стратегически верное отступление в сторону двери, сказал старый друг отца, - я не мог тебе ничего рассказать, ты ведь и сама прекрасно это понимаешь!
- Конечно, понимаю, - кивнула я, искренне жалея об отсутствии поблизости скалки или хотя бы какой-нибудь дубинки, но чего не было — того не было, - сказать мне, что пугающий весь замок монстр — это мой драгоценный жених, вы не могли. Но намекнуть-то можно было! И зачем было предупреждать меня, чтобы я закрыла дверь? Судя во всему, это не стало преградой для моего наречённого, разве нет?
- Мы хотели убедиться, - начал Малькольм, - что ты…
- Ах, вы хотели убедиться… - рассерженной гадюкой зашипела я, вымещая на попавшем под раздачу дворецком весь пережитый страх, - ну и как? Убедились? Или мне готовиться ещё к какому-нибудь сюрпризу?
- Тильда, не нервничай так, - Малькольм пытался образумить меня, но… тот, кто хоть раз в жизни пытался остановить разгневанную женщину, тот понимает, насколько это безнадёжное предприятие.
- Это обойдётся вам, господин дворецкий... - тут я задумалась, прикидывая, что бы мне такое вытребовать с Малькольма, пока он в нужном состоянии, и решила, - с вас ремонт моих покоев и их переделка в вашем потрясающем стиле. Хочу такую же красоту, как и у Маркуса.
- И мы в расчёте? - тут же уточнил Малькольм, хитро прищурив светлые глаза.
- Пока да, - я уже давно успокоилась и теперь лишь величественно махнула рукой.
- Договорились, - ответил дворецкий и вдруг протянул мне руку в совершенно особом жесте: таким рукопожатием обмениваются заказчик и «джокер», когда скрепляют сделку. Именно так я протянула руку Толстяку Керту, когда брала этот злополучный заказ. И я, замороченная последними событиями, чуть было не ответила таким же традиционным жестом, но в сознании словно сирена взвыла - «тревога!», «опасность!», «тревога!».
Поэтому я с искренним удивлением покосилась на особым образом сложенные пальцы и аккуратно пожала протянутую мне ладонь так, как это сделала бы любая девушка, не считающая вопиющим нарушением этикета обмен с мужчиной рукопожатием. Малькольм, не сводящий с меня пристального взгляда, слегка расслабился, в отличие от меня: только многолетняя закалка позволила мне ничем не выдать охватившую меня тревогу.
Почему? Он меня подозревает? Откуда Малькольм знает принятые в гильдии условные жесты? Это его личная инициатива или разработанный вместе с лордом дознавателем план? Как я могла себе позволить расслабиться? Не выдала ли я себя как-то?
Улыбнувшись дворецкому, я устало оперлась о стену: всё-таки приличным девушкам надо по ночам спать, и то, что я девушка не совсем приличная, не отменяет необходимости в отдыхе.
- Малькольм, вы меня не проводите? - попросила я, и дворецкий, проверив наличие в кармане ключей, согласился.
- Когда ты догадалась, что это Маркус? - ожидаемо поинтересовался он. - Мне кажется, никаких предпосылок к таким выводам не было.
- Были, просто вы их не замечаете, - я устало пожала плечами.
- А можно поподробнее? - что-то в голосе дворецкого подсказало мне, что разумнее будет ответить, причём максимально честно. Да пожалуйста, мне не сложно.
- Во-первых, ваш монстр имеет ту же отвратительную привычку, что и лорд старший дознаватель: вместо ответа повторять последнее слова вопроса. Бесит невероятно, кстати. Во-вторых, он прекрасно видел, как убегают кадеты, и совершенно не удивился их присутствию. А ведь именно эту парочку Маркус отловил днём, когда они прятались в парке. Ну и в-третьих, монстр начал визит в мою комнату именно со спальни, а у лорда Маркуса, как я успела заметить, нездоровая страсть именно к этому помещению. Я ответила на ваш вопрос?
Малькольм помолчал, шагая рядом со мной по дорожке парка, а потом ответил:
- Да, Тильда, вполне. Я полагаю, Маркус лучше меня объяснит тебе всё.
- Очень на это рассчитываю, - без малейшей иронии отозвалась я, так как вопросов к жениху у меня накопилось очень много.
Малькольм не только довёл меня до моих покоев, но и зашёл вместе со мной, чтобы оценить нанесённый монстром ущерб. Надо признать, разгром был более чем умеренным: скелет действительно уронил шкаф, разбил две статуэтки и вазу, помял покрывало на кровати и стащил с тумбочки роман о Джастине Холланде, который я приготовила для розового куста.
Последнее возмутило меня почему-то больше всего: мог бы и попросить, между прочим, я бы дала ему почитать. Ну или, как вариант, мог бы присоединиться к розовому кусту. Сидел бы себе вместе с разумным кустом чайных роз на свежем воздухе, внимал бы историям об огненной страсти путешественника и дикой красотки… По мне так гораздо лучше, нежели пытаться заманить приличную девушку в спальню.
Передав через Малькольма своё искреннее возмущение похищением романа, я наконец-то осталась одна. Неужели ещё сегодня утром я была в замке у дядюшки Джереми? По ощущениям — это было минимум неделю назад. Но, тем не менее, так оно и было: мы прибыли рано утром, потом я смотрела полигоны и проходила полосу, потом гуляла в саду, знакомилась с розами, призраками и кадетами, потом пила с женихом, потом общалась с монстром. Насыщенный такой день, надо признать. Если все остальные будут такими же, то я, пожалуй, согласна здесь пожить.
Оставив приведение комнаты в порядок на завтра, я разобрала постель и со стоном наслаждения вытянулась на белоснежных простынях. Потом повозилась, обняла подушку, завернулась в одеялко и сладко уснула.
Глава 7
- Леди, да что же это творится-то такое?! - расстроенный голос Лизетты вырвал меня, как говорят авторы романов, «из сладких объятий сна» и вернул на грешную землю.
- Лизетта, что ты причитаешь? Сегодня господин Малькольм пришлёт людей, которые всё починят, поставят шкаф на место, принесут нам новую вазу, и жизнь сразу наладится, - я, сидя на кровати и категорически не желая расставаться с уютным одеялком, смотрела, как огорчённая горничная разбирает вывалившуюся из уроненного монстром шкафа одежду.
- Это же кто так нахулиганил? - Лизетта подозрительно посмотрела на меня, но, видимо, пришла к выводу, что шкаф я бы точно не смогла уронить — просто не сдвинула бы.
- Не знаю, -
