— Хорошо.
— Лан, а что ты задумал?
— Точно сказать не могу, нужно еще обсудить с Ил-Танкой. У него нет опыта силового взлома, зато есть у меня. Я, конечно, делал не сам, но участвовал. И еще нужна твоя помощь.
— Держать за руку?
— Вроде того.
Лан был страшно серьезен, никогда не видела его таким.
— А еще нужно будет отключить защиту Литьяте, — сказал он. — По крайней мере заблокировать на время.
Я даже не поверила…
— И как ты собрался ее отключать? — спросил Ил-Танка от двери.
— С помощью Соле, — сказал Лан. — Ты Хагена нашел?
— Он в большом лекционном зале.
— Один?
— Да, один. Латаре, скажи, чего ты хочешь от меня? Я готов сделать то, что и собирался. Но вся эта история, — мастер Ил-Танка кивнул в мою сторону, — мне не нравится.
— Ты и будешь делать, именно то, что собирался. Только я тебе помогу. Если ты попытаешься сам, то скорее всего убьешь парня, или сделаешь его абсолютным овощем, который будет пускать слюни и ходить под себя.
— Ты сказал, что хочешь отключить защиту?
— Да. Внешнюю прикроет Соле, она мастерски умеет ставить щиты. А внутреннюю отключу я. Если ты помнишь, я официальный представитель Литьяте, у меня есть некоторые полномочия.
Ил-Танке это явно не нравилось. Он сложил руки на груди, прошелся по комнатке туда-сюда, раздумывая, присел на корточки у печки, поворошил кочергой угли.
— Полномочия? — сказал он наконец. — Если ты собираешься делать это таким образом, то значит в обход приказа. Сознательно. Какие тут могут быть полномочия? Ты же понимаешь, чем это тебе грозит?
— Понимаю, — сказал Лан. — Но я тут видел один сон, и, вроде как, помру я не здесь и не сейчас. Так что готов рискнуть. Думаю, это сойдет мне с рук.
Ил-Танка повернулся к нему всем корпусом.
— Зачем?
— У меня есть свои причины, — жестко сказал Лан. — Я же не спрашиваю, какого хрена ты отказался промывать мозги проповеднику. И как-то, видать, очень круто отказался.
Ил-Танка встал.
— Это было мое лично дело, — сказал он. — Я никого не тянул за собой. А ты тянешь. Поэтому я хочу знать.
— Я просто хочу помочь. Что в этом такого?
— Про свой альтруизм будешь рассказывать девочкам, на меня эта дурь не действует.
Лан усмехнулся.
— Ты стал циником, — сказал он.
— Пришлось.
— Ты боишься? Я готов рискнуть жизнью, а ты? Чем ты рискуешь? Репутацией? Положением? У тебя ничего нет.
Ил-Танка оскалился. Это выглядело так устрашающе, что я зажмурилась.
— Да, я боюсь, — сказал он. — Потому, что я отвечаю не только за себя. А еще и вон за нее, в том числе, — он кивнул в мою сторону. — У нас тридцать студентов, Латаре. Я не могу рисковать их будущим. Шаг в сторону, и Бер-Сухт закроют.
— Конечно! — Лан презрительно сморщился. — Лучше по-тихому убить одного, чтобы у остальных не возникло сложностей с карьерой.
— Может, и лучше.
— Ты трус! Нельзя всю жизнь просидеть, спрятавшись, не вмешиваясь ни во что!
Ил-Танка молчал. Лан злился все больше, у него не хватало терпения. Все его доводы разбивались о холодное равнодушие, и Лана это бесило. Я уже знала, что он привык все делать по-своему, но с Ил-Танкой это не проходило.
Я тихо сидела, глядя как Лан орал на Кожаного Человека. Даже не представляла, что такое вообще возможно.
Ил-Танка оставался совершенно спокоен и просто слушал, даже тогда, когда Лан перешел уже все границы.
— Тебе на все плевать, — орал он. — Ты боишься лишний раз дернуться, чтобы тебя не пришибло окончательно! Держишься за свою шкуру? Она даже не твоя. На кой хрен нужна такая жизнь, если ты даже с любимой женщиной быть не можешь? Ты не мужик. Ты знаешь, как она мучается? Ночами не спит. Ты знаешь, какая она? А? Ты…
Я дернула Лана за рукав.
— Что? — рявкнул он так, что я сжалась. Сейчас тоже попаду под горячую руку, и мне достанется.
Ил-Танка молчал.
На мое счастье дверь открылась. На пороге стоял сгорбленный старик, тяжело опираясь на стену.
— Мастер Латаре, — сказал он, — потрудитесь объяснить, что это за истерика?
«Мастер» — я не могла не отметить это. Патеру знал.
Надо отдать должное, Лан мгновенно взял себя в руки. Поднялся.
— Простите, мастер, — сказал он. — Я сорвался. Я пришел поговорить о Хагене, мне кажется, я знаю, как помочь.
— Хорошо. Расскажите, — разрешил Патеру.
Ил-Танка подошел, взял его под руку, помог мастеру пройти и сесть на кровать, подложил подушку под спину.
Лан повторил ему еще раз всю историю, рассказал, что он хочет сделать.
— Вы понимаете, — сказал мастер Патеру, — что Бер-Сухт и так находится в сложном положении. Пытаться обойти присягу и защиту Литьяте, значит нарушить договоренности. Мы сейчас не в том положении, чтобы позволить себе это.
— Но ведь вы понимаете, мастер, что защита мешает. Внешний блок, пропускающий только узкоспециализированные операции. Если бы Хаген не принес присягу, то наверняка бы уже научился обращаться с магией.
— Понимаю. Но мы не можем рисковать.
Лан шумно вздохнул, скрипнул зубами.
— Бер-Сухт закроют весной, — сказал он. — Выпуска не будет, это уже решенный вопрос. Несколько студентов отберут для дальнейшего обучения в Литьяте, остальных забракуют.
* * *
— Хаген, — позвала я.
Тихо. В огромной аудитории никого, только Хаген одиноко сидит на третьем ряду. Холодно.
Мои шаги отдаются гулким эхом.
— Хаген, — снова позвала я.
Он вздрогнул, поднял на меня глаза. Несколько секунд словно в пустоту, потом — узнавание… он хотел было что-то сказать, но тут же увидел стоящих у входа Лана и мастера Ил-Танку.
— Пойдем, — сказал Ил-Танка. — Попробуем что-нибудь с тобой сделать.
* * *
— Нет, я не согласен, — говорил Хаген. — Не вмешивайте сюда Соле.
Лан ругался — грязно и витиевато. Уговаривать еще и Хагена было выше его сил.
— Кроме меня никому не нужно, что ли? — зло поинтересовался он.
Хаген молчал, опустив голову.
— Выходит, что так, — сказал Ил-Танка.
Вот сейчас Лан плюнет на все и уйдет спать. И все. И ничего не будет.
Собралась с духом.
— Мне нужно, — сказала я, они все разом обернулись в мою сторону. — Это я попросила Лана помочь.
— Соле, ты понимаешь, что это может плохо для тебя закончиться? — спросил Ил-Танка.
— Да, — сказала я. — Но я не хочу терять друзей. Если есть хоть какая-то возможность помочь, я постараюсь сделать все, что в моих силах.
— Не надо, Соле, — попросил Хаген.
— Если я ничего не сделаю, то никогда себе этого не прощу.
