одном из рисунков, найденном в кабинете. Это было одно из любимых мест Клода. Он мог проводить там долгие часы, предаваясь задумчивому молчанию, смотреть на неудержимо несущийся по камням поток до тех пор, пока вода не подёрнется серебристой плёнкой восходящей луны, а потом извинялся перед Аннабелль за своё молчание и вместе они возвращались в замок. Возле древа была удивительная атмосфера, располагавшая к размышлениям о смысле жизни, о беге времён. Под звук стремившихся на волю волн хотелось смотреть и видеть, замечать детали, которые было не заметить невооружённым глазом.
Анна ложилась на согретую солнцем землю и, повернув голову вбок, смотрела на маленький мир, для которого небо и облака были в разы выше. Она видела маленьких муравьёв, копошившихся среди камней, казавшихся им валунами, и боязливо обегавших ручей, рычавший на них, как бурная река. Насекомые строили мост, девушке казалось, что она слышит гомон, очень напоминавший голоса, наполнявшие воздух над людной площадью так, что казалось, что вот-вот он лопнет, как мыльный пузырь. Наблюдение растягивалось на часы, Аннабелль ловила себя на мысли, что видит, как растёт трава; девушка засыпала и просыпалась, бродила по поляне, сидела на гигантских корнях дерева, скрываясь в его тени от палящих солнечных лучей.
За несколько поездок спутники привыкли друг к другу больше, чем за все предыдущие недели. Они всё так же многого не знали друг о друге, но во время прогулок видели друг друга лучше, чем могли показать самые лучшие зеркала и даже они сами.
— Как ты предполагаешь, сколько мне лет? — как-то спросил её Клод. Аннабелль прищурилась, точно производя вычисления в уме, а потом ответила:
— Больше шестнадцати, но меньше шестидесяти шести, — с хитрой улыбкой произнесла она. Клод рассмеялся её словам, как хорошей шутке.
— Почему? — спросил он.
— Вы хороший наездник, но ещё без труда забираетесь в седло. Не склонны философствовать, но подолгу сидите и размышляете, — отвечала девушка так, как будто всё это было очевидно. — И всё же, сколько? — спросила она.
— Всё, как ты сказала, — соглашался с ней Клод. Больше к этому вопросу они не возвращались.
Иногда Аннабелль спрашивала Клода о замке, но тот не отвечал, всё переносил ответ на потом, до тех пор, пока они не окажутся в его стенах, а к тому времени вопрос уже забывался и спутники спокойно расходились по своим покоям. Анна долго не могла понять хитрости Клода, пока однажды из её кармана не выпал сложенный в несколько раз листок, с обеих сторон исписанный вопросами, которые девушка начала записывать ещё в первые дни своей жизни в замке. Ироничная усмешка появилась на лице девушки. Хозяин замка умело отвлёк её от всех тайн, закрыв их самим собой.
Анна смеялась над своей доверчивостью и готова была отдать должное хозяину замка, приправив своё восхищение крепкой оплеухой, несвойственной воспитанным девушкам, которые, даже будучи обманутыми, не должны терять достоинства. Увы, от воспитанной девушки остался лишь бледный призрак в зеркале и Аннабелль больше не чувствовала сожаления по этому поводу.
Закат уже начал смешивать краски, когда Анна покинула свою комнату в надежде настичь Клода в столовой. Она шла, представляя, как лёгким взмахом руки наградит его алым следом на щеке. Никогда в жизни ей не приходилось устраивать скандалов, но в этот момент она с удовольствием наверстала бы все упущенные возможности. Возле самых дверей голос разума, напомнивший о себе немного некстати, заставил её остановиться. Холодный расчёт смешался с едкой обидой и мстительностью, заложенной в женской природе. Анна поправила прическу, улыбнулась и лёгкой походкой вошла в зал, нарочно громко хлопнув дверью. Сидевший у камина Клод накинул капюшон и обернулся к девушке.
— Что-то случилось? — напряжённо спросил он, поглядывая в окно: солнце должно было вот-вот скрыться за горизонтом, прощальные лучи стремительно стекали вниз по стенам и красно-золотыми реками пропадали на востоке.
— Я хотела уточнить, — мягко заговорила девушка, — что мне делать при форс-мажорных обстоятельствах, если Вас не будет рядом? Как мне найти Вас?
— Хороший вопрос, — задумчиво произнёс Клод, — но я не ожидал услышать его от тебя, belle. В последние дни ты стала вернее моей тени.
Аннабелль хотела что-то ответить, но прикусила язык и усмехнулась. Оба уличили друг друга во лжи, но каждый думал (или надеялся), что ошибся, и не решался первым сделать выпад. И теперь оба собирались хитрить, лгать и изворачиваться, извиваясь в поражающей воображение пляске, напоминающей танец языков пламени.
— Мне стало любопытно, — уклончиво ответила девушка, чувствуя, что хозяин замка крайне недоволен её ответом, но не может упрекнуть её в чём-либо. Ей с трудом удавалось скрывать довольную улыбку на своём лице. Словно ей предложили сыграть в игру, за которой она наблюдала достаточно давно, чтобы понять и выучить её правила. По её жилам побежало волнение от предвкушения этого отчаянного балансирования между правдой и ложью, десятками ошибок и одним единственно верным, пусть и не всегда правдивым, ответом.
— Я с радостью удовлетворю твоё любопытство, — заговорил он тоном, не предвещавшим ничего хорошего. — Если в этих стенах случается что-либо непредвиденное — прячься и жди меня.
— Я прошла сквозь множество опасностей на своём пути, — покачала головой Аннабелль. — Слишком много, чтобы теперь всего лишь прятаться, — она пытливо взглянула в лицо Клоду, словно пытаясь увидеть его сквозь непроглядную тень.
— Ты хочешь увидеть? — спросил он, поймав её взгляд, опустил руки, давая понять, что не будет мешать ей, и склонил голову.
Веки Аннабелль задрожали от волнения. Она предчувствовала недоброе, но теперь против её победы восстал азарт. Туманная завеса тайны приподнималась, в очередной раз обещая девушке впустить её под свой покров, и никакие увещевания разума не давали ей остановиться и отказаться от столь заманчивого предложения.
Она протянула руку и кончиками пальцев подцепила край плотной ткани капюшона. Анна ещё сомневалась, чувствуя, что стоит остановиться, что Клод чувствует её сомнение и только ждёт, что она пойдёт у него на поводу. Или же наоборот, он уверен, что она не посмеет? Девушка была готова отбросить капюшон назад, подставляя лицо хозяина замка последнему солнечному лучу, как вдруг рука, стянутая чёрной перчаткой, перехватила её запястье и увлекла вглубь, в царствовавшую под капюшоном тьму. Девушка встрепенулась, подобно схваченной змеёй птице, наконец понявшей всю опасность, в которой оказалась. Сердце билось где-то в горле и стук его заглушал все остальные звуки. Клод стоял, не обращая внимания на её метания, без усилий держа тонкую руку на расстоянии сантиметров от своего лица. Анна могла чувствовать его тепло, обжигающее дыхание, волнами накатывавшее на нежную кожу ладони. И
