общество, я продолжу изображать украшение для Ваших гостиных, — она отвернулась к огню, а Клод коротко рассмеялся и, поклонившись, покинул столовую. На соседнем кресле, возле которого стоял хозяин замка, Анна увидела сложенный вчетверо листок. Нехотя она покинула своё кресло, его тёплый и уютный мир, преодолела несколько шагов по холодному полу и, схватив листок, бегом вернулась обратно, к пледу и чаю. Она развернула бумагу. На нём оказался её портрет. Нежное лицо в обрамлении пышных локонов и та самая улыбка, немного хитрая, словно заговорщическая, которую Анна раньше так часто прогоняла со своего лица. Лист немного намок. Девушка поднесла его к огню и в тёплом свете пламени на бумаге проступила надпись, те самые убегающие буквы.
«Belle».
Аннабелль стала чем-то вроде спутницы хозяина замка во время его прогулок по лесу. Вся эта ситуация казалась девушке странной, совершенно не соответствовавшей её ожиданиям: сопровождение Клода незаметно стало её обязанностью, а фраза: «Мы выезжаем на рассвете (или в любое другое время)» приобрела приказной тон. Ей даже выделили собственную лошадь, в глубине души Анна с грустью понимала, что это прекрасное животное с умными глазами может стать её единственным собеседником. С одной стороны, это была её инициатива и девушка надеялась, что таким образом она станет ближе к хозяину замка, но тот, казалось, передумал одаривать девушку своей какой-никакой благосклонностью. С другой стороны, Клод имел полное право не делиться с ней своими тайнами и в таком случае то, что он не прогнал девушку после первой же совместной поездки, говорило о его терпении или попытках быть гостеприимным хозяином.
Во время поездок Клод не обращал особого внимания на Аннабелль, изредка он выбрасывал руку в сторону, указывая на что-то, что, вероятно, должно было заинтересовать девушку. Анна силилась увидеть, что показывал её спутник, задаваясь вопросом, что же всё-таки заметил зоркий глаз Клода, но видела лишь бесконечные стволы деревьев, молодые листья, через которые солнечный свет пробивался, как сквозь окно-розу в соборе. Чтобы не разочаровывать Клода, Анна делала заинтересованно-удивлённое лицо и кивала, как будто и вправду увидела нечто необычное. Мужчина почти безразлично кивал и продолжал водить девушку по лесу, показывая тропы, которые он сам знал, как свои пять пальцев. Часто он предлагал Аннабелль самостоятельно найти обратный путь и девушке приходилось отчаянно напрягать свою память в попытках не заблудиться среди десятков одинаковых на первый взгляд дорожек и поворотов.
Они редко разговаривали, даже привалы проходили в тишине, разбавленной пением птиц, с каждым днём становившимся всё более громким и разнообразным. Анна пыталась разговорить своего спутника, но хозяин замка отвечал неохотно, не желая потакать любопытству девушки. Он считал, что с него хватит и того, что он разрешает Анне свободно ходить по замку днём, видеть и слышать достаточно, чтобы понять всё, и отвечает на те её вопросы, на которые можно ответить «да» или «нет». Хотя про себя он понимал, что лучше было бы запереть её на весь год в каком-нибудь из пустых чуланов, это был самый безопасный вариант и Клод сам не знал, почему не прибегнул к нему. Может, потому что он хотел доказать самому себе, что ещё не забыл, как нужно обращаться с людьми. Аннабелль не представляла, сколько привилегий он дал ей, а если бы узнала — потребовала бы ещё? Он не знал, но и проверять не хотел. Сложно было предположить, чем бы это обернулось для девушки.
— Так Вы знаете, кто оставил мне ту записку? — спросила она его как-то.
— Да, — ответил Клод.
— И Вы сделали что-то?
— Да. Держу тебя подальше от них. Во всяком случае, стараюсь, — хмуро ответил он.
— Вы не хотите, чтобы я Вам помогала? — разочарованно спросила девушка. Клод обернулся и взглянул на неё из темноты капюшона. Затем опустил голову, не желая, чтобы она даже случайно увидела его лицо, и тяжело вздохнул.
— Пойми одно: больше всего помощь нужна тебе, — со скрытой жалостью произнёс он. В первую очередь он сожалел о том, что на его долю выпала такая жизнерадостная и активная особа. Пожалуй, она даже не представляла значения своих слов в его владениях, и сама того не понимая, она тешила его жестокой ложной надеждой. — Но даже я не смогу защитить тебя, если ты будешь так же рьяно сопротивляться.
— Откуда Вы знаете, что мне нужна защита? И с чего бы Вам меня защищать? — спросила она и подошла к нему без опаски, чувствуя, что наконец-то задела ту самую струну, которая сможет заставить Клода звучать для неё. Она испытывала азарт, предчувствуя то долгожданное нечто, уготованное ей уже давно.
— Это моя обязанность, как хозяина замка, — коротко произнёс Клод, чувствуя непреодолимое желание говорить с ней. Рассказать ей. — Я прожил здесь гораздо больше и имею прекрасное представление об опасности.
— Мне тоже известна опасность, — заявила девушка. — Я бежала из горящего города, пряталась от разъярённой толпы, сталкивалась с разбойниками и… множеством разных вещей, так что не недооценивайте меня, — строго произнесла она.
— Как пожелаешь, — снисходительно ответил он. — И всё же тут опасность иная. О которой тебе лучше не знать.
— Я Вам поражаюсь! — вспылила она, чувствуя, что легче было биться головой о стену, чем пытаться говорить с этим человеком. — Впервые за долгое время у Вас появляется достойный собеседник, желающий стать Вашим другом, завоевать Ваше доверие, но Вы гоните и его, предпочитая всему своё одиночество. Вы вообще человек?
— Пожалуй, что человек, — всё с той же усмешкой сказал Клод и удивлённо обернулся к Аннабелль. Он смерил её внимательным взглядом. Девушка гордо подняла голову и вопросительно посмотрела на него. Пауза затянулась. Клод привалился к дереву и, скрестив руки на груди, рассматривал девушку внимательным взглядом, точно пытаясь найти что-то, что он упустил в прежние их встречи. Аннабелль отвечала ему таким же взглядом, как будто могла видеть выражение лица собеседника. Клод машинально поправил капюшон.
— А ты хочешь стать моим другом? — спросил он, точно услышал шутку и не был уверен, стоит ли смеяться над ней.
— Почему бы и нет? — пожала плечами девушка, хотя сама была не уверена в своём ответе. Да, конечно, да. Её любопытство уже давно покинуло свои пределы, преобразовываясь в симпатию, которая, как правило, не приводит к счастливому финалу, хотя и обещает его на протяжении всего пути, клянётся в том, что не вызывает привыкания и даже полезна для здоровья. Аннабелль чувствовала скользкий обман всех этих обещаний и всё же шла на поводу, каждый раз спрашивая саму себя: «что
