Телефон, наконец, ловит сеть начинает вздрагивать входящими сообщениями.
— Набери Тараса, — прошу Семена, пробегаясь глазами по экрану. — Узнай, как дела по участку, не бузили там участковые за салюты… — обрываю мысль, видя количество пропущенных от Варвары.
Сердце тревожно пропускает удар. Перезваниваю. Не берет.
— Кирилл, — нетерпеливо толкаю кулаком водительское, — этого водилу, как там его, что в ночную у тебя обычно был, — щелкаю пальцами.
— Руса? — подсказывает Семён.
— Да, — киваю. — Наберите.
— Я сам, — хмурится Семён. — У меня от него есть пропущенные.
Делает звонок и мрачнеет ещё сильнее.
— Не берет…
— Ну чего тупишь, — начинаю я психовать, — тачку пилингуй, выясняй, куда пропали!!
Через два часа в моем кабинете стоит кумар из сигаретного дыма. Я не в себе. Курю одну за одной до тошноты и не могу остановиться, запивая никотин кофе.
— Хватит… — забирает у меня из-под носа пачку Семён. — Сдохнешь ещё…
Меня накрывает. Я подрываясь и хватаюсь за пушку, лежащую на столе.
— Я их сейчас просто всех перешмаляю! Никакого им, нахрен, детектора… Девять грамм в колено, и все вспомнят!
Секретарша со звоном роняет поднос с очередной порцией кофе.
— Вышла! — Рявкает на неё Семён и давит мне на плечо, — сядь…
Я опускаюсь и ложусь лицом в ладони. Жесть. Это просто какая-то жесть… За дверью кабинета пищит полиграф. Пацанов проверяют по второму кругу. Все чистые. Но тогда кто? Кто мог сливать информацию Аверину?
— Кирилл? — поднимаю я вопросительный взгляд на Семена.
— Нет, не Кирилл, — качает головой мой начальник безопасности, — хотел бы, сделал раньше. Никакого мотива. Коренной москвич. Мать осталась в городе и младшая сестра. Да и очевидно, что запали ему твои.
Тихо рычу. Очевидно запали, сука…
— Руслан?
— Я лично его нанимал. Он хоть и морпехом отслужил, никогда в охрану не рвался. Тачки любит. В дом попал только потому, что ты Кирилла убрал…
— Тогда кто? Кто? — ору, психуя на самого себя. — Как можно «потерять» четверых человек? Ладно женщину и ребёнка, но двух мужиков?! Это нужно было газель подогнать и десяток конвойных! — Записи где с парковок? — вспоминаю, что делали запрос в больницы.
— Отключены все были, — со вздохом отвечает Семён. — Больничка бесхозная. У них контракт с охранным закончился, а новый тендер ещё не объявили. Да и зачем тебе записи? И так все ясно.
— Ааа… — ощутимо прикладываюсь головой о столешницу. — С гнидой с этой меня Аверинской свяжи. Какого хрена он ничего не требует? Пусть уже говорит!
— Даёт проникнуться. — Семён упирает кулаки в стол и хмурится. — Ты же понимаешь, что он попросит, за твоих?
— Я понимаю, — цежу сквозь зубы. — А ещё понимаю, что мы с тобой где-то просчитались.
— Почему? — уточняет Семён.
— Потому что, одно дело воевать бабками и связями. Здесь — пусть победит сильнейший. Все честно. Но совершено другое дело трогать, сука, близких! Женщину! Ребёнка! Моих людей! Понимаешь?
— Ты хочешь сказать, что тогда, пять лет назад за всем тоже стоял Аверин? И мы слили не того?
— А это мы сейчас узнаем… — отвечаю, открывая телефонную книгу на экране.
Глава 37. Волчата…
Варя
— У оленя дом большой. Смотрит он в своё окошко, зайка серенький бежит, в дверь к нему стучит… — пою я дочери, стараясь отвлечь от происходящего в машине.
Голос постоянно срывается. Страшно. Хочется порыдать, но нельзя. Снова нельзя рыдать! Как же это задолбало! Больше всего на свете!
— А куда мы едем? — вытягивает Марья любопытный нос из-за моего плеча.
— В гости, — вру я ей. — Посиди спокойно.
— За ёлочкой? — снова интересуется она.
Почему за ёлочкой? Не могу понять я и оглядываюсь по сторонам в окна. Длинная, практически пустая дорога и лес. Как здесь можно что-то узнать?
— Останови машину! — неожиданно гаркает на водителя Тарас.
Тот оборачивается. Рожа мерзкая и тупая. Ребята Швецова совсем другие.
— Не положенно…
— Останови, я сказал, — зажимает рот Тарас. — Плохо мне!
Тихо матерясь, мужик съезжает к обочине. Я смотрю на помощника Швецова во все глаза и, хоть убейте, не вижу у него признаков интоксикации. Наоборот — по шее яркие пятна от явно высокого давления, зрачки распахнуты, но при этом взгляд ясный…
Едва автомобиль останавливается, наш похититель распахивает дверь и… снова меня удивляет. Он не начинает справлять нужду взбунтовавшегося желудка сразу. Обходит капот и только после этого наклоняется вниз, оперевшись рукой на бампер.
Мужик за рулем бормочет что-то пренебрежительное и вдруг подрывается.
— Я не понял… Что за?
Вылетает из машины. Я припадаю к стеклу и на всякий случай раздвигаю колени, позволяя дочери упасть на пол между сиденьями.
— Мама, подними, — недовольно хнычет Марья.
Но я не могу. Закусив губу, чтобы не закричать, смотрю страшное, немое кино.
Тарас с кашлем начинает оседать на землю. К нему подлетает водитель, подхватывает его и… дальше они словно меняются местами. Мужик мешком заваливается к ногам помощника Швецова. А тот, как ни в чем не бывало, распрямляется и очень точным, отработанным движением всаживает в шею водителя маленький инсулиновый шприц. Сталкивается со мной взглядом и прикладывает палец к своим губам, моделируя жест «тихо». Киваю ему в ответ, как китайский болванчик. Мамочка… так страшно, мамочка! И бежать некуда. Зима. Машка. Что они все за люди?
Тарас оттаскивает тело водителя подальше от дороги, а после возвращается в машину и садится за руль. Пристёгивается. Центральный замок щёлкает.
— Пристегнись, — оборачивается на нас и хмуро разглядывает мое перепуганное лицо. — И дочь пристегни. Быстро поедем.
Выполняю его распоряжения потому, что они в любом случае сейчас здравы.
— Куда вы нас везёте? — решаюсь я на вопрос. Не для себя, для Маши я обязана попробовать говорить.
— Варвара, — тяжело и резко выдыхает Тарас. — Все будет хорошо. Поверь мне и не мешай вести машину.
От абсурдности заявления я начинаю икать и смеяться. Это истерика…
Он, выругавшись, кидает мне на колени бутылку воды.
— Пить хочу! — тут же оживает Марья.
Откручиваю крышку и отдаю ей бутылку.
— По-ве-рить? — переспрашиваю тихо и наклоняюсь к водительскому сиденью. — Вы на моих глазах, голыми руками человека убили…
— Он жив, — обрывает меня Тарас. — Просто оглушён и обколот. Даже замерзнуть не успеет. Потапыч заберёт.
— Потапыч?
— Лесник, у которого вы елку покупали, — поясняет мне Тарас.
Абсурдно, но этот факт меня успокаивает. А ещё порождает тысячу новых вопросов, которые я пока не решаюсь задавать, потому что скорость машины действительно становится опасной. Переваливает за сто пятьдесят.
Примерно через десять минут мы сворачиваем в пролесок, едем по узкой дорожке посреди сугробов и попадаем на маленькую поляну с деревянным домом, чем-то очень похожим на жилье того самого лесника. Только менее ухоженное.
Тем не менее, выглядит место обжитым. Колодец, несколько бочек, сарай. Возле его стены небольшая кладка дров.
— Это старая база лесничества, — вдруг говорит Тарас, словно отвечая на мой немой вопрос. — Мало кто о ней знает.
— Зачем мы здесь? — спрашиваю тихо.
— Затем, — оборачивается помощник Швецова и грустно ухмыляется. — Что дура ты красивая, Варвара. И жизнь тебя ничему не учит. Пойдём… — переводит взгляд на Марью. — Я тебе настоящих волчат покажу.
— Что? — выдыхаю ошарашено.
— Передержка здесь, — кивает на дом помощник Швецова. — Для мелких.
Внутри деревянной постройки оказывается неожиданно тепло. Пыльно, сильно пахнет животными, по всюду разбросана солома, но, в целом, вполне уютно и терпимо.
Я помогаю дочери раздеться и вешаю нашу одежду прямо на дверной косяк. На всякий случай поближе к выходу. Из-за небольшой загородки в углу комнаты доносится возня и поскуливание.
