— Вот они…
Тарас уверенно отпускает туда руку и достаёт щенка. Нет, Боже, конечно, не щенка. Вытянутая мордочка, глазки-бусины, острые, внимательные уши и шикарный хвост.
— Собачка, — хихикает Марья.
— Это не собачка, — качает головой Тарас. — Это настоящий волк. Хочешь подержать?
— Да! — Марья смело тянет руки.
— Не надо! — дергаюсь я. — Вдруг они больные…
Тарас игнорирует меня.
— Что вы делаете?! — Пытаюсь перехватить волчонка сама.
— Здоровые, — морщится помощник Швецова. Все-таки отдаёт животное Марье, показывая, как держать. — Браконьеры мать их застрелили. Хорошо, что хоть уже сами жрать умели. Вот тут, за ушами гладь, — подсказывает Маше.
Мы сталкиваемся с Тарасом взглядами. Я чувствую, как по моим щекам начинают бежать слёзы.
То есть, вот волчат ему жалко. А нас? Нас хоть кому-нибудь вообще жалко?
Срываюсь к небольшом окну и отворачиваюсь, пользуясь моментом, что дочь занята.
Помощник Швецова подходит ко мне сзади.
— Я не опасен для тебя, Варвара, — говорит он тихо. — Поверь, сделал все, что мог.
— Я не понимаю, — отзываюсь, вытирая слёзы. — С каких пор похищение — это «сделал все, что мог?»
— Фууух… — выдыхает он. — Капец не вовремя ты появилась. — Выдерживает паузу и продолжает севшим, хриплым голосом. — Наверное, нужно начать с того, что Аверин — это мой биологический отец…
Глава 38 Предложение.
Варя
На столе дымятся кружки с каким-то травяным чаем. Пахнет вполне приятно. Делаю маленький глоток. Кажется, это мята с чабрецом. Марья с огромным удовольствием топит в своей кружке сухарь с изюмом и подкармливает размявшими кусочками волчонка, пригревшегося на ее коленях.
Я стараюсь не думать о том, что моя дочь в четыре года кормит с рук волка. Подумаешь? Она же Швецова.
От мысли о Саше все внутри сжимается.
С одной стороны мне очень жаль, что он сейчас понятия не имеет, где мы, и что с нами, но с другой — кажется, только так Швецов способен оценить нашу ценность и хрупкость. Потеряв. Ну а если и так не оценит, тогда зачем это все было?
Обрывки громкой речи на улице заставляют меня насторожиться. Оставив дочь за столом, я подбегаю к входной двери, чтобы послушать, с кем и о чем говорит Тарас.
— Я сказал, что женщины пока у меня побудут, — шипит он в трубку. — Ты — чертов псих. Продуманный, да, но постоянно прогорающий на эмоциях! — пауза и повышение голоса. — Да, я так заговорил и прекрасно помню, кто ты такой. Даже лучше, чем ты себе представляешь. Как поверят, что они у тебя? Я тебя умоляю. А у кого ещё? Выдай им водителя в качестве блефа. — Опять пауза. — Я все сказал! Думай!
Резко дергаюсь в сторону от двери, понимая, что помощник Саши сейчас зайдёт в дом, но по закону мирового свинства цепляюсь ногой за какую-то доску и с грохотом лечу на пол.
В этот самый момент Тарас распахивает дверь.
— Подслушивала? — слышу его грозный голос над своей головой и поднимаю глаза.
Очень боюсь сейчас увидеть в лице мужчины свой приговор, но его там нет. Усталость, серьезность, снисходительность — Тарас смотрит на меня, как хозяин на собаку.
— Поднимайся, — он подаёт мне руку.
Хватаюсь.
— Спасибо… — приняв вертикальное положение, я замираю в его руках. Объятия становятся крепче.
От Тараса веет морозом и терпким спиртным, а ещё… мужским. Как от Саши, когда мы близко, но если на Швецова я отзываюсь мгновенно, то сейчас чувствую только панику.
— Отпустите, — шепчу. — Я сожалею. Я ничего не услышала. Я больше не буду!
Но помощник Саши запускает пальцы в мои волосы на затылке, сжимает их заставляет наши с ним лица сблизиться.
— Я должен был «проиграть» Швецова в этих выборах. Слить отцу все его планы, отработать долг за то, что Аверин когда-то великодушно вытащил мою задницу из «малолетки» и отучил в институте. А потом я должен был уехать в Москву и жить своей жизнью. Такой был уговор. Но появилась ты и все сломала. Меня в первую очередь.
— О чем вы говорите? — хриплю ему в ответ и дергаюсь, пытаясь увернуться от горячего дыхания на своих губах.
— О том, что услышав твой рассказ соседке, я понял, кто убил семью Швецова.
— Кто? — шепчу эхом.
— Мой отец. И если бы он знал, что ты беременна от Швецова, обязательно использовал это, как способ давления на Александра, который совершено неожиданно после смерти своего отца решил не передавать управление компанией, а возглавить ее.
— Он подставил другого человека, — я даже прикрываю глаза от ужаса, осознавая степень нечеловечности Аверина.
— С твоим появлением Швецов перестал мне доверять. Я не смог выполнить свою работу. Отец пожелал крови, — Тарас драматично замедляет голос.
— Нашей? — Мой голос срывается на вопросе.
— Не совсем, — усмехается помощник Саши. — «крови» Швецова. А «вспороть» ему кожу можно только через тебя и дочь.
— Тогда почему ты не отвёз нас к отцу? — оскаливаюсь. — Почему привёз сюда? Помучить?
— Почему… — тянет с надрывом. — Потому что, провёл все детство в интернате, где была твоя дочь. Потому что ни на что кроме политических игр я не подписывался. Потому что, если бы Швецов сделал что-то не так, Аверин бы тебя грохнул. А я этого не хочу…
— Так не похищал бы…
— Дура, — качает он головой и усмехается. — Я сделал это осторожно. Твоя дочь будет помнить только волчат. Откажись я, отец нашёл бы исполнителя. Ну их нахер а?! — Вдруг срывает Тараса.
Он резко сближает наши лица до конца и впивается в мои губы поцелуем.
—
Я остервенело сжимаюсь, не позволяя его языку проникнуть в рот. Сердце начинает колотиться в рёбра. Почему эти мужчины ведут себя, как варвары: захотел — взял, сломал, выбросил! А воспользоваться женской уязвимостью так вообще святое!
— Ммм… — пытаюсь оттолкнуть Тараса, но он только крепче впивается в мои губы. Его руки жадно сминают мое тело, которое в истерике каменеет. Ну не станет же он продолжать при ребёнке… Или станет? Что вообще от него можно ожидать?
Тяжело дыша, Тарас отстраняется и вжимается лбом в мой лоб.
Я чувствую, как его тело периодически пробирает мелкая вибрация. Я узнаю в ней сдерживаемое агрессивное сексуальное желание. Животные…
— Пожалуйста, — умоляю, получив доступ к воздуху. — Не трогай меня. Маша…
— Поехали со мной, Варя, — вдруг хрипло предлагает Тарас. — Ты мне нравишься. Я не обижу. Машу на себя запишу. Будем жить, как нормальные люди. А эти конченые… — брезгливо. — Пусть друг друга поубивают. Земля чище станет.
— П-поубивают?
Существует ли вообще предел человеческого шока?
Помощник Швецова усмехается.
— А ты думаешь, они, наконец, договорятся и пожмут друг другу руки? Тебе самой не страшно засыпать и просыпаться в доме человека, у которого под подушкой всегда ствол? М?
Тарас заставляет меня посмотреть ему в глаза.
— Я… — дергаюсь и от невыносимости этого психологического давления прикрываю веки. — Я не знаю! Я ничего не знаю! Но и ты ничем не лучше!
— Объяснись, — зло оскаливается Тарас.
— Ты, — я вдыхаю побольше воздуха сквозь зубы, — ты помогаешь мне за то, чтобы я разделила с тобой постель. Тебе плевать на то, что я чувствую, как и Швецову, но к нему я, по крайней мере, чувствую! Ты не выбираешь ни чью сторону. Играешь на своей. Третьей. Ты мог бы всего этого не допустить, просто рассказав Александру правду с самого начала!
— И убив этим отца? — усмехается Тарас.
— А сейчас разве ты не пожелал ему смерти?! — восклицаю, но испугавшись, что услышит дочь, снижаю тон. — Так какая разница?
— Большая, — прищёлкивает языком помощник Швецова. — Так я даю шанс всем. И пусть победит сильнейший…
— То есть — ты! — говорю зло. — Тот, кто зная правду, решил чужими руками убрать врага.
Неожиданно Тарас выпускает меня из захвата и отходит на шаг назад. Складывает руки на груди и скользит по мне внимательным взглядом от лица вниз.
