— Я уже могу быть беременна. — «Жену» я решила пока не комментировать даже внутренним голосом, но на душе стало вдруг теплее, что он не собирался оставлять меня одну наедине с моими проблемами.
— Исключено.
— Но в самый первый раз…
— Успел вытащить, хоть это было на грани взрыва. И на камере этого не было видно. К тому же ты сама так подумала, когда побежала отмываться. Так что ни у кого и сомнений не возникло. Правда, изначально ты, вообще, должна была спать, глотнув воды со снотворным Игоря Хареля. Но, видимо, на тебя, как и на него, особо не действует. Пришлось импровизировать с твоей реакцией. И потом бежать с мокрыми штанами как идиот, пока не сказал и не сделал лишнего.
— Ты, вообще, мало что сказал. Только про шрам от чужого укуса. Хотя это не моя вина.
— Знаю, но разбудить злость помогло. Только злюсь, я не на тебя. Я сам не смог тебя защитить, в этом он был прав. И не уверен, что сейчас могу.
— Что будем делать? — спросила я, не надеясь на конкретный ответ.
— Моя задача избавиться от Марка, а твоя не соблазнять меня так откровенно. Ты своим «иди сюда» понимаешь сейчас, что могла натворить? Олав понуро наклонился к мешком брошенным брюкам и принялся выуживать из них трусы и носки, стараясь не смотреть, как я сушу волосы и обмакиваюсь полотенцем.
— Эй. — Перед выходом он клюнул меня носом в шею под самое ухо. А я и не заметила, что на моем лице давно выражение мрачнее тучи. — Главное, не влезай в неприятности. Помни, он думает, что ты беременна, и не причинит физического вреда, будет только унижать и давить. Справимся.
Разбегаясь по очереди, мы договорились, что он постоит ночь возле мониторов и придет за завтраком, чтобы рассказать, что предпринял Энгус. Я ждала, и ждала, и ждала. Но завтрака не было, и он не пришел.
Глава 16. Клетка
О приходе Марка я догадалась еще до щелчка в замке. В коридоре его подбодрили несколько парней, кто-то пожелал удачи, и шаги замерли у моей двери.
Я забегала глазами по комнате, соскочив с кровати, и принялась панически соображать. Что могло пойти не так? Где Олав?
Когда дверь отворилась, я уже ретировалась в темный угол, но старалась не выдавать своего страха. Под руку попалась упаковка с зубной нитью, которую я вчера поставила на раковину, не имея зубной щетки.
— Привет. — Сказал он, не улыбаясь губами, но искра в зеленых глазах говорила, что он сейчас прошел через триумфальный коридор. Отпущенные светлые волосы многие посчитали бы потрясающе сексуальными. И если бы не джинсы с майкой, он был бы похож на горячую версию Иисуса. Красив как Бог.
Но я агностик. Чего не знаем, о том и не болтаем. И помощи сверху не ждем. Есть он или нет этот Бог, мне надо делать свои дела. И выжить.
— Привет, Марк. — Еле сообразила ответить я. Пришлось схватиться за раковину, чтобы не дрожали руки.
— Нас никто не торопит, можем сначала познакомиться, расскажешь, что ты любишь. Здесь есть музыка, кино…
— Вчера кино интересное было? Если до конца досмотрел, то знаешь, что я люблю пожестче. — Я развернулась, машинально убирая круглый футляр от нити в карман юбки. Мозг лихорадочно соображал, как срочно добраться до шила в туалетном бачке. И почему я не достала его заранее?!
Добродушное выражение на лице Марка сменилось расслабленной ухмылкой. И даже голос стал проще, естественнее.
— В ролевые игры будем играть? Мне надо изображать другого парня? Может, Олава?
— Неплохо было бы. Волосы состриги и голос пониже.
— Хм. Пойду спрошу у него, как лучше: яйца побрить или оставить. Он сейчас там в комнате с Еленой, как раз заканчивает.
Наверное, мне не удалось сдержать падающие уголки рта, потому что Марк сразу понял, что удар достиг цели. Есть пробитие.
— Ну ты же не думала, что Энгус все поставит на одну пару? Процедура неприятная, конечно, но ради места на паренталиях, я потерплю еще четыре сеанса. Будем надеяться, стрельнет раньше. Давай, иди сюда. Ты девушка взрослая, знаешь, что куда вставляется.
Я опустила глаза к унитазу, сжав челюсти до боли в зубах.
— Сейчас пописить схожу.
— Хорошо, не стесняйся. Что я там за семьдесят лет не видел.
Я на негнущихся ногах сделала шаг к унитазу и подняла руку к шарику простого вертикального смыва, за который цеплялась тесемка, опущенная в бачок. Медленно откручивая шарик, чтобы снять крышку, я чувствовала, как Марк, стоя в десяти шагах у кровати, прожигает взглядом мою спину, пока я тяну время.
— Хочешь убить меня пластиковой ручкой от унитаза? — Засмеялся Марк. — Ты знала, что все инфирматы на этаже ежедневно пьют кровь Энгуса, и наше восстановление не хуже, чем у вампиров?
Шарик отсоединился, и я, бросив его за спину, положила руки на крышку, замерев на миг. Рывком сорвав керамическую пластину, закрывавшую бачок, я на развороте швырнула ее в Марка, неожидавшего такого натиска. Хватая тяжелую крышку, он дал мне приблизиться слишком близко, не предполагая особого урона от удара в лицо от женщины, и поздно заметил, сверкнувшее в моей руке бледное оружие.
Шило с хлюпающим звуком вошло в глазницу, лопнувшую кровавым томатом на его нижнее веко и щеку. Мгновение тишины после удара, когда я отступила в ужасе, прорезал нечеловеческий вопль из мужской груди. Инфирматы чувствуют боль как и люди. И даже ускоренное восстановление не поможет ослабить боль от потери глаза.
Я пулей выскочила в коридор, оставляя за спиной скрючившегося Марка, обхватившего мое маленькое как карандаш оружие, торчащее из его лица на две трети.
Минуя коридор и удивленно замершие фигуры, бросилась к лифту, путаясь в своей длинной юбке. Кабина, поднятая Марком, была на этаже и двери расстворились моментально. Нижняя кнопка. На выход, в лабораторию.
Несколько утомительно долгих секунд в лифте я думала: бежать ли мне к выходу на общий лифт или к мониторам, чтобы найти на них Олава. В кармане нащупала кругляш зубной нити. Достала, отмотала полметра и намотала на левую руку. Перенесла футляр в правую, развела руки и намотала. Не задушит, но надрежет хорошо, если перетрëт.
С такой удавкой я кинулась в лабораторию, где Игорь Харель брал мою кровь. Уже подбегая к двери, я прикидывала: сейчас день, на этаже минимум вампиров, держаться лучше ближе к фойе, там есть окно. Что делать с инфирматами, я старалась не думать. Возможно, не все они здесь по своей воле и захотят помочь. Или хотя бы не помешают.
Справившись с дверью, я вломилась внутрь со стеклянными глазами от страха и застала Хареля за установкой жуткого ремня, опоясывающего таз на бедрах полуголого мужчины. Обклеенный электродами он стоял согнувшись, регулируя ремень в паху, то ли застегивая, то ли расстегивая. Рядом стоял металлический стул с погнутой спинкой и кривыми ногами, который, похоже служил опорой во время процедуры, о которой говорил Олав. Оба повернулись ко мне, но я бросилась назад в сторону двери.
Инфирмат в ремнях рванул за мной, отрывая от себя провода и последовавший со стола какой-то некрупный прибор, протащив его за собой несколько метров под крик Хареля.
— Стой, идиот!
Крышка от прибора отлетела. Грохот стоял жуткий, но хуже всего было то, что из лифта мне навстречу вышел Энгус с двумя здоровыми мужиками, тащившими окровавленное без признаков жизни тело Олава.
Голова свисала на мокрую от крови грудь. Нос, один глаз и щека превратились в сплошное месиво. Потеряв половину лица и второй половиной похожий на отбивную, он с трудом был узнаваем, если бы не одежда и телосложение. Переломанные пальцы загибались на безвольных руках. Из лифта его вытащили за рубаху стащив на пол, оставляя тонкий багровый след. А затем двое подхватили его под руки и ноги и словно мешок со строительным мусором понесли в лабораторию.
Энгус, увидев меня, застывшую в дверях, приподнял одну бровь и прошел мимо, махнув кому-то на большую клетку в центре.
— Вот даже расстерялся среди вариантов, — произнес он, стоя ко мне спиной. Я побелела от страха, сжимая свое уже бесполезное оружие. — Засунуть вас в одну клетку и не кормить? Сделать новых это еще неделя. Засунуть в разные и продолжить работу? Кто же теперь добровольно пойдет в одну клетку с ним. Или с тобой. А насильно у них не стоит, видите ли.
