Ну, как, охотничек, тебе такое?! Я уж мысленно торжествовала победу, ждала, что отпустит сейчас меня жестокий захват — чай, с распоротым-то брюхом ужо не повоюешь, ан нет. Страшные когти бессильно скользнули по кожуху, верно усиленному не травами, так заклинаниями, и не причинили вреда. А Горд Верь таки сумел надежно пригвоздить меня к земле, прижав коленом хребет, а не ребра, как до того пытался. И ту руку, что сжимала мое горло, разжал. И то верно.
Не дышать-то я легко смогу, мне воздух тот что есть, что нету, а коли Колдун мне хребет сломает — вот то беда будет. Снегом-то обернуться я более не могу, и как знать тогда, насколько останется теперь со мной эта рана?
— Все, хватит уже, успокойся, — спокойно так сказал, будто в горнице молодуху, попусту расшумевшуюся, одергивал, а не со снежной тварью насмерть стакнулся.
Меня это спокойствие ровно плетью хлестнуло.
Я взвыла, рванулась во всю волчью моченьку, заскребла лапами по утоптанному нами снегу, пытаясь хоть за что-то зацепится, вскочить, скинуть с себя проклятого колдунишку! Да где там. Крепко держит, и колено на спину давит немилосердно, давая понять — некуда тебе деваться, голуба.
Ну, деваться, может, и некуда, а я еще побрыкаюсь! Рванулась — и явственно услышала, как вздохнул над моей головой Колдун. Потянул на себя мою голову так, что ажно позвонки затрещали, подхватил левой рукой морду под челюстью, и выпустил, наконец, из захвата шкуру на загривке, обхватил правой ладонью затылок. И я всем существом своим почуяла, сколь легко ему было бы свернуть мне сейчас шею. Колдун же этого делать не стал, а, обхватив мою морду ладонями, заглянул в глаза и ясно, раздельно произнес:
— Не дури. Будем уходить — сниму путы. Поняла?
И, пристально глядя глаза в глаза, с нажимом повторил:
— Поняла?
Попробуй тут, не пойми, когда башку того и гляди носом к пяткам повернут. Я согласно опустила веки. И даже глаза прикрыла — мол, все, твоя взяла. Отпускай уже, чай, не пушинка-то, весу — и впрямь, что в том вепре!
Колдун хмыкнул, и отпустил. В самом деле — отпустил! Встал на ноги, и даже отступил на шаг. Я поперву и глазам не поверила. А поводок? А заклятие-удавка? Неужто, и впрямь, ничего того не будет?
Не веря своему счастью, вскочила на ноги, и встряхнулась, расправляя измятую кой-чьими коленями шубу. Не везет ей сегодня, бедолажной! Потрясла головой, примеряясь — как там шея? Не сломал ли, облом, ненароком?
Да нет, не сломал, кажись! Фыркнула, продувая запоршенный снегом в пылу драки нос, обмахнула языком пасть, старательно делая вид, что ни Колдуна, ни соратников его на этой полянке нет и не было никогда. Встряхнулась ещё разок.
Остальные маги боле на краю поляны не теснились, ближе подошли. А все едино — держались поодаль. От и ладно, мне еще их только тут и не хватало.
Горд Вепрь, который недалече почти точно также после драки одежу оправлял, одернул кожух, хмыкнул, окинул меня взглядом, и обронил:
— Ну вот, а теперь и поговорить можно!
Говорить мне не хотелось. Хотелось опрокинуть Колдуна в снег да и загрызть, негодящего. Я было примерилась, а не попытать ли счастья сызнова, но окинула мага взглядом, и трусливо отступилась.
Порешит ведь.
— Нежа, ты меня слышишь? — ворвался в мои мысли раздосадованный колдунов голос, и я вопросительно вскинула морду — что, мол? Пока я мыслям своим предавалась, Γорд говорить уж начал. И, поняв, что я его не слыхала, не озлился, а лишь вздохнул устало.
Присел передо мной на колено, положил руку на холку, заставил в глаза себе смотреть.
— Нежана. Сейчас мы пойдем на озеро. Ты покажешь то место, где впервые Зов услыхала. Понимаешь?
Колдун говорил медленно, внятно. Властно. Как с дитем неразумным. И от голоса его хотелось лечь на брюхо, и заскулить. Он насквозь пробирал, требовал ластиться, тереться боком о мужской бок, оставляя на нем свой запах и перенимая его.
Вместо этого я плюхнулась на зад, и задрала морду к чистенькому небу. За что мне это?!
Небеса злорадно молчали.
И к лучшему! Чую, возьмись они оглашать, за что мне ниспослана кара сия — долгонький вышел бы список. Все же, грехов за мной имелось преизрядно. Я возмущенно фыркнула, встала, повела шеей и плечом, выворачиваясь загривок из захвата. Вроде же и не крепко держал, а все едино — не пожелай Колдун выпустить, ни по чем бы не высвободилась.
Я непреклонно прижала к ноге хвост, так и норовивший мазнуть Вепря по коленям, развернулась, и потрусила к невеликому озеру, где минулой осенью рдест да раков с Яриной промышляли, нимало не заботясь, пойдут следом за мной Колдун и его спутники, али нет.
Мелочно, ну да я и не бралась никому широты душевной являть.
ГЛАВА 14
К озеру я провела охотников самой короткой дорогой. И не моя в том вина, что пролегала она сплошь через кусты да буераки. Маги за спиной злились, но если и поминали меня недобрым словом — то тихо, вполголоса. В лицо же ни один обвинять не пришел. А как вышли к черному озерному льду, так и вовсе про меня позабыли, разбрелись кто куда по берегу. Я же села в снег на берегу, пристроила хвост на лапы, и приготовилась смотреть — как приезжие умники станут чароплета моего давешнего искать. На лед не пошла — он, может, и выглядел надежным, но я-то помнила, сколь мерзким норовом обладает сия пакость. Ну его. Чего я там не видела.
А вот Колдун чего-то не видел. И хотел, чтоб ту невидаль я ему указала. Я, приметив, что поглядывает он на меня выжидательно, и морду в сторону отвернула. Вот еще!
— Нежана, — позвал Колдун.
Я в ответ и головы не повернула, и даже уши вместе свела — мол, до того мне интересно смотреть на кромку леса, на белые заснеженные деревья — прям, удержу никакого нет!
— Нежана, — сызнова окликнул меня Горд Вепрь.
Я дернула спиной — чего, мол, тебе? И неохотно обернулась. Маг смотрел выжидающе и укоризненно.
— Место укажи, где зов почуяла — и мы уйдем, — низким, уговаривающим тоном изрек Колдун. — Ну, давай же, девочка, не упрямься!
И от голоса его, от воркования, каким только деток малых, болеющих, укачивать, у меня сжалось что-то внутри. Мелькнула пред глазами картина — широкая мужская спина, плечи, обтянутые светлой рубахой, мужчина, склонившийся над колыбелью, голос его, растекающийся по полу… Мелькнула и пропала.
Не про твою честь, девка.
Встала и с самым что ни на есть независимым видом потрусила к кромке льда. Замерла, оглянулась. Коли тебе надо, Колдун, то сам первый и иди. А я отсюда погляжу, да подумаю идти за тобой, аль нет.
Колдун пошел. Уже на дюжину шагов отошел, и тогда только спохватился — а проводника-то нету! Обернулся, и увидел меня, сидевшую у самого начала льда.
— Нежа, ты чего там застряла? — удивился он.
Я молча ждала, пока он подальше пройдет. Знамо дело, у берега озеро мало не до дна промерзнуть успело!
— Иди сюда! — маг еще и по бедру себя похлопал, как охотники делают, собаку подзываючи.
Я отвернулась.
Колдун покачал головой. Пробормотал:
— Вот же дурная нежить, — да и пошел дальше.
Ну-ну. Иди, иди… Умная жить!
«Умная жить» дошла до середки озера, огляделась, и снова развернулась ко мне, разведя вопросительно руки — ну, где мол?
Я встала, и не ступила на лед, а стекла на него, готовая, случись что, взвиться в прыжке в любую сторону, сделала шажочек-другой, остановилась. Позади смешливо фыркнул Слав. Я сделала ещё шаг. Поскребла лед лапой. Тот противно скрипнул под когтями. Ну, в этот раз, вроде, надежный… Опять же — в Колдуне весу на уж никак не меньше, чем во мне, а вон, стоит же! Я потрусила вперед. На середину выходить, впрочем, не стала — незачем, не так далеко мы от осеннего кострища к озеру вышли. Там, где берег ушел вверх невысоким обрывом, остановилась, задрав морду, оглядела берег — ну да, вон наша коряга, ее поди не узнай!
Покрутилась вокруг себя — а что? Раз уж я нынче вместо охотничьей псины, соответствовать надо. Покрутилась, и села мордой в ту сторону, откуда осенью с ветром зов принесло. Я бы ещё и тявкнула, да вот чего не могу — того не могу. Но ничего, и так ладно — пусть маги порадуются моей выучке.
