И глядя в глаза цвета зари, я видела, что в глубине их зрачков зарождается огненное желание, жажда обладания — безмолвный взгляд был понятнее тысячи слов.
Мои плечи уже привыкли к жару горячих рук, но, когда ладони мужчины скользнули ниже по обнаженной коже — к локтям, а от них — к запястьям, я невольно вздрогнула, новые волны мурашек россыпью прокатились от пальцев мужчины по всему моему телу.
В отражении зеркала я увидела, как Навий Царь, прикрыв глаза и склонившись к моим волосам, вдыхает их аромат. Его тяжелое дыхание касалось моего затылка, виска, уха. Я почти чувствовала прикосновение его губ, но он медлил, только жесткие пальцы, поглаживающие мои запястья, напоминали, что это происходит наяву, а не кажется или снится мне.
Внезапно мир сделал поворот, и я увидела огненные глаза не сквозь отражение зеркальной поверхности, а прямо перед собой, в нескольких сантиметрах. Они впивались в мои глаза, цепко, почти хищно, пронизывая насквозь, будто пытаясь разглядеть нечто, недоступное мне, непонятное простому человеческому уму.
А затем мужчина поцеловал меня. Горячий рот приник к моим губам, и в первые несколько мгновений я даже не понимала, что произошло, просто вдыхала терпкий аромат его кожи и волос, таяла в объятьях, а потом, толком не понимая, что делаю, просто закрыла глаза и ответила на поцелуй — приоткрыла губы и позволила настойчивым касаниям завладеть мною.
Мы целовались долго и исступленно. Я потеряла счет времени и пришла в себя только когда поняла, что практически теряю сознание от дурманящей голову страсти, от того, что не могу вдохнуть полной грудью из-за трепещущего внутри сердца. Я отстранилась от мужчины, чувствуя, как саднят губы, как подкашиваются ноги от дрожи томления. Мне не хватало дыхания, и я вдыхала ртом, как рыба, выброшенная волной на берег. Но глядя на Царя, прожигающего меня взглядом, по прежнему не выпускающего меня из рук, я знала, что это только начало — его жажда только начала разгораться, и он меня не отпустит, пока не утолит ее.
Он прижал меня теснее, почти вдавливая в свое тело, заставляя меня чувствовать его жгучее желание всем телом, и начал целовать мою шею, ключицы, плечи, спускаясь ниже и ниже, но не пропуская ни одного миллиметра кожи. А сильные горячие руки в это время рыскали по моему телу там, куда еще не успели подкрасться поцелуи — гладили спину, обвивали талию, ласкали бедра, забирались в пряди волос, заставляя мою голову опрокидываться назад, а затем снова возвращались на талию и прижимали тесно и страстно, почти болезненно, но так приятно.
И все это происходило в странном звенящем молчании — ни слова не вылетало из наших уст. Полной тишине в комнате не давали царить только наши приглушенные стоны, шумное дыхание, полузвериный рык мужчины и, конечно, звуки поцелуев, не утихающие ни на секунду.
В какой-то момент моя тонкая кружевная сорочка предала меня и легкой шелковой волной упала к ногам, будто повинуясь руке невидимого фокусника, а, быть может, вещи, находящиеся в Навьем Царстве, могли исполнять приказы своего Царя. Теперь я была полностью обнажена перед мужчиной, которого видела третий раз в своей жизни, но отчего-то моя нагота казалась мне правильно, естественной. Неестественным было то, что на мужчине все еще были надеты брюки и рубашка. Как неправильно скрывать от меня его кожу, пышущую жаром, его плечи, соперничающие твердостью с прибрежными валунами, его плоский живот и все, что ниже его…
Я потянулась к маленьким блестящим пуговкам, но руки так сильно дрожали, что я не смогла расстегнуть ни одной, поэтому богу пришлось разоблачаться самостоятельно — он просто дернул рубашку от ворота вниз и в стороны. Тонкая ткань брызнула отрывающимися пуговицами и тоже стекла вниз, к ногам, занимая законное место рядом с моей одеждой.
Брюки же мужчина снимал, наоборот, нарочито медленно, плавно снимая ремень, аккуратно расстегивая пуговицу на поясе. При этом он не отрывая взгляда смотрел на меня, одними глазами давая понять, что произойдет, как только он закончит раздеваться. Его ноздри трепетали от мощного дыхания, на шее яростно билась жилка, повторяя учащенное сердцебиение.
Почувствовав, как пересохли губы, я облизнула их, и это движение стало будто бы спусковым крючком, взорвавшим пространство вокруг нас, и меня унесло ураганом, олицетворением которого был Навий Царь.
Мне казалось, что я чувствую прикосновения мужчины везде — всей кожей, всем своим естеством, даже затуманивающимся от страсти сознанием. Его руки обвивали, губы ласкали, дыхание согревало, а я трепетала и таяла во властных, но таких желанных объятиях.
Он подхватил меня на руки, и уже через мгновение я ощутила спиной мягкие простыни — мы переместились на кровать.
Бог навис надо мной точно так же, как это было в нашу предыдущую встречу, развел мои ноги и устроился между ними. Я чувствовала его напряженную плоть, движущуюся совсем рядом с местом сосредоточения моего собственного жгучего желания. Но мужчина не торопился заполнить пустоту, что пульсировала внутри меня и требовала его, он смотрел на меня и, кажется, наслаждался тем, что видел — мою наготу, страсть и тонкий, едва уловимый страх перед ним и тем, что должно вот-вот произойти.
Странно, но все мои сомнения исчезли, будто пережитые ночью в лесу у городской стены эмоции — ужас, отчаянье, безысходность — изменили что-то во мне, заставили взглянуть по-другому на близость с мужчиной, особенно с этим мужчиной, незнакомым, желанным, опасным.
Навий Царь прервал передышку, во время которой рассматривал меня и накинулся на мое тело с новой страстью, новым еще более сильным желанием. Его поцелуи опускались все ниже и ниже, руки ласкали мою грудь, горячее дыхание опаляло живот. А когда горячий рот накрыл нежные складочки внизу, я больше не могла связно мыслить, а только, как в омут с головой, нырнула в бездну вожделения и удовольствия.
То, что было дальше было чистым безумием, потому что я, не помня себя, путалась пальцами в волосах мужчины, царапала его спину, извивалась под его ласками, кричала и просила о чем-то, металась по простыням и стонала-стонала-стонала.
Та самая волна, которой ждало мое тело, начала подниматься внутри меня, мощно, неотвратимо. Мужчина владел моим телом и управлял этой волной, то заставляя ее ускорить свой бег, то замедляя ее, чтобы продлить упоительный момент на грани полного удовольствия.
Так повторялось несколько раз — я была вот-вот готова рассыпаться на миллион осколков от накатившего на меня искрящегося наслаждения, но в последний момент бог менял игру, замедлял или останавливал движение, чтобы волна откатилась, отступила на несколько мгновений, а потом вновь начала свое движение, еще более мощное, сокрушающее.
Поэтому когда он в очередной раз замер так и не доведя меня за край, я едва не закричала от отчаянья, но все же ждала продолжения, надеясь, что сладкая мука продолжится. Но… больше ничего не происходило. Я поняла, что больше не чувствую обжигающих прикосновений рук, губы и язык больше не ласкают меня, дыхание не опаляет… Волна, несущаяся на меня стремительно и неотвратимо, внезапно начала таять, буря — затихать. Только все еще бешено колотящееся сердцебиение говорило о том, что еще несколько секунд назад я была во власти стихии.
Открыв глаза я увидела взгляд, сверкающий задорными искрами.
— Кажется, ты хотела о чем-то поговорить? — губы Навьего Царя дрогнули в намеке на улыбку, но он не позволил ей украсить своего лица. Я же едва не задохнулась от возмущения — ах, он…
Стремительно начало возвращаться сознание, понимание того, что только что здесь происходило, и мои щеки запылали алым — неужели это я только что вела себя, как похотливая кошка весной?
— Нет, — пискнула я и вывернувшись из-под мужчины, бросилась от кровати туда, где шелковой лужицей лежала моя одежда. Ноги, все еще дрожащие от пережитой страсти, плохо меня слушали, руки трясло, как в лихорадке, и я не смогла разобраться в кружевах и тесемочках, из которых состоял мой прежний наряд, поэтому я просто прижала его к себе, стараясь сжаться за ним в комочек и спрятать все, что не должно быть предоставлено на всеобщее обозрение, пусть даже единственный зритель уже давно видел все, что я так отчаянно пыталась скрыть.
