Когда я вошла в комнату и робея остановилась у входа, он поднял на меня глаза, окидывая цепким взглядом с головы до ног, отчего новая волна жара пробежала по моей коже. Я ожидала, что он что-то скажет, но бог только откинулся на спинку трона, будто предлагая мне самой начать разговор. К:н:и:г:о:е:д:.:н:е:т
Вся моя решимость улетучилась, и я мучительно долго стояла, рассматривая длинные ворсинки на ковре под своими ногами. Когда же молчание стало невыносимее того, что я должна была сказать, я наконец-то выдавила из себя:
— Еще две недели назад я знала, как проживу всю свою жизнь…
— Хорошее начало, — я услышала сарказм в голосе бога, — очень интригующее.
— Пожалуйста, не перебивайте меня, дайте сказать все, иначе я просто собьюсь. Мне и без того неловко. И страшно.
Он вздернул брови, но промолчал, приготовившись слушать.
— Я знала, что меня ждет — свадьба с любимым человеком, сладкий медовый месяц, а потом через какое-то время ребенок. А потом еще. Столько, сколько небом будет дано. Муж бы ходил на охоту и рыбалку с другими мужчинами, я бы с женщинами в лесу собирала грибы и ягоды, на огородах выращивала овощи, пшеницу. И жили бы мы просто, но дружно. Но, кажется, боги прокляли меня, — на этих словах я пристальнее вгляделась в лицо Навьего Царя — отразиться ли там что-то, подтверждение моих слов или несогласие, он ведь должен знать о таком. Но его лицо оставалось непроницаемым, только чуть сильнее, чем раньше, нахмуренные брови говорили о том, что ему не безразлично то, о чем я говорю.
Я почувствовала, что мои губы и горло пересохли.
— Прямо в день нашей свадьбы моего жениха забрали в войско, потому что началась война с нашими северными соседями. Вы ведь знаете от этом? — я задала вопрос, но ответа не получила — бог молчал, как я того и просила, — Нас даже не успели обвенчать, мы не смогли ни попрощаться, ни проститься, — продолжала я, глядя, как небольшая складка между бровей мужчины разглаживается, — и тогда я решила, что должна последовать за своим женихом. Я задумала спасти его, сбежать с ним. А если это не выйдет, то хотя бы поцеловать его на прощание. Я пошла за помощью к ведьме, которая живет в нашей деревне, но она обозвала меня дурой и отказалась помогать.
Навий Царь ни сказал ни слова, ни издал ни звука, даже не поменял позы, в которой сидел, но я буквально почувствовала, что он полностью согласен с Калиной. Это разозлило и обидело меня.
— Да, — почти крикнула я, — пусть я дура, если готова на все ради любимого.
— На все? — с убийственным спокойствием уточнил мужчина, впервые заговорив с начала моего рассказа.
— На многое, — исправилась я, заливаясь краской, но гордо вскидывая подбородок. Бог только усмехнулся, а я поскорее продолжила повествование, чтобы избежать новых двусмысленных вопросов и намеков, — и тогда я решила, что сама стану ведьмой. Мне сказали, что для того, чтобы получить ведовскую силу, нужно подарить свою невинность Навьему Царю.
Я чувствовала, что щеки мои пылают, а сердце колотится, как безумное. Смотреть в огненные насмешливые глаза бога было совершенно невозможно, поэтому я вновь принялась рассматривать ворс ковра.
— Но в тот день я… испугалась.
Внезапно Царь поднялся из трона, и я замолчала, вскинула глаза на него, не понимая, что он теперь станет делать, какова его реакция на мой рассказ. Хозяин Нави медленно двинулся ко мне, по дуге, как кот, выбирающий с какой стороны лучше наброситься на неосторожную пташку.
Не дойдя пары шагов он остановился.
— А сейчас? — на уровне моих глаз была выемка на шее мужчины, и мой взгляд сам собою скользил вдоль края его воротника, рассматривая и будто лаская его шею на расстоянии.
— Что — сейчас? — чтобы не смотреть в вырез рубашки бога, откуда сверкала смуглая и такая приятная на ощупь — я это знала наверняка — кожа, я вскинула голову выше и увидела глаза бога — они пылали алым, пронзая меня насквозь.
— Сейчас боишься?
Как мне ни хотелось гордо и самоуверенно сказать, что нет, не боюсь, как одна из прекрасных девушек-воительниц, готовая предстать перед целой армией противников, из древних сказаний, которые я слышала и тайно обожала в детстве, я ясно понимала, что боюсь до одури. Того, что, когда бог смотрит на меня, внутри моей груди разгорается пожар, того, что в такие минуты забываю про то, что я — чужая невеста, того, что стоит мне закрыть глаза, я вспоминаю прикосновения этого мужчины на своей коже. Но страшнее всего то, что, возможно, я больше никогда не смогу ощутить этого еще хоть раз, что, быть может, я в последний раз смотрю в пылающе-алые глаза и ощущаю жар могучего тела.
— Боюсь.
— Хорошо, — он хищно улыбнулся и внезапно увеличил расстояние между нами, отошел к столу, повернувшись ко мне спиной, оперся руками о столешницу, будто о чем-то раздумывая. Молчание затягивалось, и я уж было подумала, не ждет ли он, чтобы я поскорее ушла отсюда, дает понять, что больше говорить нам не о чем.
Возможно, я бы быстрее ветра выскочила за дверь, чтобы как можно скорее вернуться в Явь, но невидимая непоколебимая сила — не колдовская, а иная, живущая внутри меня — заставила мои ноги прирасти к земле, а глаза к широкой спине мужчины, полоске смуглой кожи на шее, что выглядывала сзади над воротом рубашки.
— Значит, ты хочешь стать ведьмой? — наконец спросил он, не поворачиваясь, когда я почти решила, что он забыл, что я все еще стою за его спиной.
Что я должна ответить? Что все еще хочу? И что произойдет после этого? Я стану женщиной, его женщиной, прямо здесь, прямо сейчас? Он повернется ко мне, обожжет взглядом, вновь пленит мой разум и тело своей божественной силой и страстью? Обнимет меня крепко, заставляя все тело дрожать от предвкушения будущих прикосновений? Накроет мои губы поцелуем, от которого закружится голова? А после унесет на ложе, где сделает меня своей? Или это произойдет здесь, на ковре, на столе, на его троне?
Картинки, появившиеся перед мысленным взором, оказались настолько яркими, что пришлось сжать виски руками, чтобы прогнать их из головы.
А если я скажу, что передумала и больше не желаю ведьмовских сил? Он позволит мне уйти из Нави, больше не появится в моей жизни, забудется, как странный предрассветный сон, или он снова превратится в страшное животное, способное разорвать меня на куски, как это произошло с разбойниками в лесу?
Почему-то от мысли, что я покину Навь навсегда и больше не встречу ее Царя испугала даже больше, чем перспектива быть растерзанной львом. Все мое существо кричало, что я должна сказать да, но я молчала, мучительно пытаясь понять себя.
Чего же я хочу — стать ведьмой или принадлежать мужчине, что ждет моего ответа?
В какой момент Сокол перестал быть целью, а стал только предлогом?
И ведь я десять минут назад шла к Царю с вполне определенным желанием — объясниться, извиниться и проститься навсегда, надеясь, что смогу сама спасти жениха. Что добрые боги моего мира помогут мне в этом.
Почему же сейчас я не могу сказать нет?
Внезапно дверь за моей спиной отворилась и в комнату заглянула девушка и робко проговорила:
— Господин, прошу прощения в Агатовом зале у вас назначена встреча с Его Владычеством Силой.
Я с удивлением и трепетом поняла, что речь идет о боге воинов и охотников — Медведе Силе. Неужели это свирепое и справедливое божество сейчас находится где-то здесь, в Нави?
— Подождет, — рыкнул Царь, поворачиваясь, одним взглядом заставляя девушку, замершую в дверях, дрожать.
— Да, господин, — на грани слышимости произнесла она и в то же мгновение скрылась.
Бог же перевел взгляд на меня, и я поняла, что ноги мои вот-вот подкосятся.
— Так что? Каков твой ответ? — он двинулся ко мне, медленно, как животное на охоте.
— Я… я… — как я ни силилась произнести что-то еще, голос будто замыкался, не давая возможности говорить. Я могла только следить за тем, что мужчина подходит все ближе. Эта игра сводила меня с ума — он то удалялся, то приближался, то снова уходил, а теперь вновь шел на встречу.
