— А она у вас бойкая, Дэниэл, — хохотнул он, толкая моего багрового жениха в бок, — вы за ней как за каменной стеной…
Когда Дэниэл сквозь зубы распрощался с воякой, на его место тут же заступили его отец с мамашей.
— Дана, выглядишь хорошо, — «похвалила» миссис Стоун. — Тебе лучше?
— Значительно, спасибо, — усмехнулась я криво, так что ее перекосило. — Дэниэл, ты как, жив?
На этом его рвануло:
— Сука, — зашипел он мне на ухо, дернув к себе, — подождем вечера, я тебе объясню, КАК я. Спишь сегодня в моем номере. И только попробуй не прийти.
Он выпустил меня и зашагал куда-то в сторону выхода.
— Что случилось? — вскудахтнула миссис Стоун.
— Откуда мне знать, ваш же сын, — пожала я плечами и обняла себя руками. — Простите, я подышу.
Голова кружилась, меня тошнило и хотелось разреветься. Я чувствовала себя одной, брошенной всеми. В этом гвалте, скрежете смычка о струны и приторном пластиковом запахе цветов… нервы вдруг дернуло знакомой терпкостью. Кажется, кто-то прошел мимо… Высокий. Я даже обернулась и поискала глазами заинтересовавший объект. Мужчина тоже замер ко мне спиной, будто позволяя мне сравнить… и поставить себе неутешительный диагноз — сдаю нервами на полной скорости. Мне уже везде мой Медведь чудится. Я развернулась и зашагала было в сторону лестницы, но меня тут же перехватил отец.
— Дана, не убегай.
А я повисла у него на руке, застывая внутри. К счастью, потому что уже готова была растечься лужей, но его близость снова заморозила все внутри.
— Где Дэниэл?
— Пошел готовиться к совместной ночи. Сказал, будет преподавать мне уроки покорности, — равнодушно «всаживала» ему правду под ребра, и он морщился, будто ему и правда не плевать.
— Что между вами произошло? — медленно вел он меня в зал.
— Ничего. Никому не нравятся девушки со своими собственными желаниями, ты для него — отличный образец…
— Дана…
— Мистер Файвелл?
Сердце грохнуло в груди, больно ударившись о грудную клетку, а я так и замерла, глядя на профиль отца, боясь пошевелиться и развеять «глюк», хотя с каждой секундой понимала все четче — запах знакомого парфюма мне не почудился. Как и голос, который я узнаю в любом состоянии.
— Здравствуйте, — вежливо улыбнулся отец.
— Дэвид Стилл…
Я скосила взгляд на широкую ладонь, сжавшую руку моего отца на короткий миг, и тяжело сглотнула.
— Я вам звонил вчера, помните? По поводу поставок комплектующих…
— Ах да, — просиял папа, и я, наконец, нашла в себе силы поднять глаза на… своего Медведя.
Неудивительно, что папа его не узнал. Я бы тоже не узнала — дорогой костюм, ни следа от короткой щетины, новая короткая стрижка… и очки. Под которыми непривычно не искрят глаза.
— Дана, познакомься, мистер Стилл — представитель компании «Санс Индастриз», я давно с ними веду переговоры, и вот, наконец… Я очень рад вас видеть на…
…и он что-то там говорил-говорил, а я смотрела на Медведя и тряслась все сильнее. Стоило его увидеть, и на меня обрушилась очередная порция понимания — он пробрался сюда, ко мне, рискуя всем именно в тот момент, когда я уже готова была забиться в какую-нибудь щель поуже, чтобы никто не нашел и не достал.
Но он не понимал одного — мне так хотелось послать сейчас все и всех к чертям и рвануться к нему за пазуху, что я теперь точно не выдержу.
— Дана, — будто сквозь толщу воды звал отец. — Дана, тебе плохо?
Я моргнула, еле отрываясь взглядом от невозмутимого лица Сезара. Вернее, не успела отвести глаз, как он скользнул по мне таким обжигающе холодным взглядом, что воздух сперло в груди. Что это значило? Может, он видел меня с Дэниэлом и что-то не так понял? А может, он вообще попрощаться пришел и последний раз в глаза посмотреть?
Предположения стреляли в моей голове фейерверками, отдавая тупой болью в висках, воздуха стало не хватать, а перед глазами стремительно темнело. Почему я ему вчера не сказала? Надо было. Теперь, похоже, поздно. Я только увидела, как взорвались искры в его глазах, возвращая привычное выражение его взгляду, и в голове окончательно помутнело.
Видимо, мое тело быстрее разобралось, что нужно делать, чтобы выжить и оказаться в нужном месте — в руках своего Медведя.
60
Вокруг кричали, звали врача, но так уж вышло, что Медведь оказался ближайшим кандидатом на мое бесчувственное тело, и теперь его запах окутал надежно и полностью, а мягкие шаги возвращали измученной душе жизненно важный ритм… Мне даже удалось скатиться к его груди, чтобы ритм стал слышен ярче…
— Кладите сюда, — послышался тихий голос Элеоноры. — Руперт, проследи, чтобы врач нашел дорогу.
Когда шаги отца стихли, Сезар попытался подчиниться мачехе, но я была против:
— Н-н-нет, — вцепилась я в его пиджак, изображая полную невменяемость и не решаясь открыть глаза. — Не уходите…
— Я здесь. — Его голос выдал с головой, наверное, все и сразу — беспокоится не на шутку и уходить не собирается.
— Если вы не спешите… — вдруг мягко поинтересовалась мачеха таким странным голосом.
— Уже нет, — отрезал Медведь.
Они как-то подозрительно затихли, потом я услышала ее снова:
— Тогда поднимайте снова и идите за мной…
Я открыла глаза, но никак на происходящее уже повлиять не смогла. Элеонор распахнула двери и, подмигнув мне, пропустила нас с Сезаром в коридор. Удивительно, но в общей суматохе он оказался пустым.
— Стоуны развлекают толпу, — шла рядом мачеха, — отец пока тоже занят. А я вас отведу в одну из комнат для гостей — скажу, что врач тебе покой прописал.
Сезар молчал, настороженно осматриваясь, а я не могла поверить — Элеонор все поняла, но… не собиралась выдавать? Правда?
Мы прошли два пролета узенькой лестницы и оказались в тесном коридоре.
— Дана, я напишу тебе на мобильный, — толкнула она двери в ближайшую комнату, — но сделаю все, чтобы вас не потревожили. Не волнуйтесь.
Я машинально нащупала в брюках мобильный, но двери тут же закрылись, и мы остались в оглушающей тишине одни.
Я подняла на Сезара глаза:
— Медведь, — прошептала, обвивая его шею холодными ладонями, — твой чай творит с людьми чудеса…
— Ты уверена? — хрипло поинтересовался он, прижимая к себе уже совсем по-другому — собственнически.
— Делать нечего, — усмехнулась я.
И нас сорвало. Слишком страшно было все это время. И ему — тоже. Я чувствовала эту осторожную дрожь в его чутких пальцах, когда он, усевшись на кровать, прижал меня к себе и прикрыл глаза. А я обвила его бедра ногами и вцепилась в плечи, скользя носом по шее:
— Как ты все это делаешь? Как?.. — шептала я, запуская пальцы в короткие волосы. — Мистер Стилл, ты великолепен…
— Дана, — прохрипел он. — Тебе плохо…
— Сделай хорошо, — и я прикусила кожу на его шее, поставив чувственную точку в его выдержке.
Кто его знает, сколько нам сегодня осталось и чем все это кончится? Я знала — у Сезара в голове сейчас горят предохранители, не выдерживают сопротивления. И я лишь способствовала их выходу из строя и превращению степенного «мистера Стилла» в голодного зверя. Мы оба были не в своих шкурах и рады от них избавиться, сдирая вместе со шмотками. Когда удалось прижаться к его телу, на глазах выступили слезы, а губы задрожали — как же мне не хватало этого контакта кожи к коже, губ в губы и одного дыхания на двоих. Я зажмурилась, падая в это чувственное наслаждение с головой, пытаясь запомнить каждый вздох, каждое касание…
— Дана… — хриплое.
— Пожалуйста… — Голос дрожал. — Хочу тебя… Сильно… Сделай сильно…
Я ерзала на его бедрах, выпрашивая крик, стон, головокружение и билет в параллель, где нет никаких опасностей. И он рычал мне в губы, все еще с трудом, но сдаваясь. Пришлось ненадолго отлепиться, чтобы стащить с него трусы, поражаясь своей наглости и раскованности, но лишь мимолетно. Мое белье сдалось своему хозяину так же без боя, и я снова оказалась в руках Сезара.
