— Ваше Высочество! Еле догнал… Там драконы. Из Совета. Прибыли в замок и приказали взять вашу... Взять Малину под арест.
После этих слов в голове что-то щелкнуло. Я ощутил небывалый прилив ярости. Проклятый лекарь! Гнида! А кто ещё!
— Дарт, продолжай путь. Оставляю девушек под твою ответственность, — удерживая лавину злости внутри, спокойно приказал я.
Мой приятель посмотрел, как на сумасшедшего, а Надия прикрыла рот рукой, ловя всхлип.
— Эл, не глупи! Мы так долго готовились.
— Я сказал. Продолжай путь, — серый понял, что ещё одно гребанное слово, и я возьмусь за меч.
— Но, Ваше Высочество! Как же так? — запищала девка и потянулась ко мне обеими руками.
— Надия, успокойся, — оборвала ее Даф.
— Рядом с тобой, Дарт, достойная женщина, не будь мудаком, — бросил напоследок и пришпорил бедную лошадь со всей силы.
*****
Поганая вьюга! Она будто нарочно изо всех сил замедляла ход. Я несся вперёд, рассекая потоки воздуха, они свистели, и этот свист подгонял разгоряченную кровь ещё быстрее бежать по венам. Встань на моем пути демон из преисподни , я бы порубил его на куски одним взглядом.
Крошка. Моя девочка. Сука! Я разорву весь этот Игнис на куски. Если узнаю, что мой братишка к этому причастен, надеру ему как следует зад на глазах у его любимой женушки.
Лошадь остановилась, но я вновь ударился в неё ногами, и несчастная животина продолжила путь. Очень зря. "Похоже, она умнее, чем я, - последнее, что успел подумать. Скрип досок, ветхий мост закачало из стороны в сторону, и я вылетел из седла. Удар и боль. Мою душу выбило из тела, а меня накрыла темнота.
— Элиот, любимый, очнись.
Глаза ослепляет предрассветное солнце. В этот самый миг оно особенно яркое. В ушах звенит. Наконец, удаётся разлепить веки. Кроме, ослепляющего оранжевого свечения ничего не вижу.
— Любимый, пожалуйста, очнись.
Я умер. И попал в ад. Поскольку этот голос до боли мне знаком. Из пламени солнца появляется темный силуэт.
— Эл…, — голос ломается, кажется каким-то неестественно-слабым. Чем-то напоминает эхо, проклятое эхо долетевшее до меня из прошлого.
Боли не чувствую и это плохо. Я сдох. И не так бы сильно и переживал по этому поводу, если бы не мой зверёк. Нельзя ее оставлять. Крошечный дракончик, совсем дитя. Я ей нужен, чертовы вы Боги, позвольте помереть попозже.
— Пожалуйста, дыши.
А вот теперь стало больно. До рези в зубах, очень больно, но я не собираюсь так просто сдаваться.
Сознание пробивается сквозь марево агонии, и я вижу ее лицо. Точнее, пока вижу лишь рыжие пряди, но мне и не нужно большего. До сих пор ее образ живее всех живых стоит перед глазами.
Касание холодных рук.
— Прости меня. Эл. Прошу, подари мне покой.
Да, не нужно видеть ее лицо, и так чувствую, как по ее щекам бегут слёзы.
— Амелия, — ее имя скрипит на зубах, как песок, каждый звук произношу через силу.
Как же долго я его не произносил, почти забыл.
— Да, любимый, — чувствую горечь ее слез во рту.
Меня перетряхивает наизнанку. Похороненное чувство накрывает, как чёрное безжалостное море в шторм. Я захлёбываюсь им, давлюсь, а оно все глубже проникает в легкие.
— Прости, — с ещё большим отчаянием произносит она, — Просто знай, я тебя любила, Эл. Не предавала. Прости, я не выдержала того, что они со мной сделали. Прости меня, за это. Я не смогла пережить, понимаешь? Прости…
Я почти ее осязаю, почти чувствую знакомый запах, тёплые губы касаются лица. Она обнимает и прижимает к себе.
Миллион забытых картинок мелькает в голове. Сад, тёплый морской ветерок, запах магнолии. Под пальцами мягкие рыжие пряди. Звонкий смех и ее тепло. Картинки сереют и осыпаются, словно пепел.
— Лети, Эл, — шёпот возле самого уха и ещё один горячий поцелуй.
— Лети же! — уже отчаянный крик, полный боли.
— Лети, Эл! Она тебя ждёт.
Глава 26
Элиот
Я не знаю, каким чудом все ещё мог стоять на ногах. Мои кости адски болели. Обращение случилось в самый неожиданный момент. Я был на пике, нервы оголились, адреналин бежал по венам вместо крови. И мой дракон, раздирая меня на куски, вырвался на свободу. Я и забыл какой он огромный. Летел, разрезая крыльями воздух. Ветер свистел в ушах. Как я вообще вспомнил, что нужно делать… Если бы не мысли о девчонке, точно бы сорвался вниз. Неудивительно, что драконы явились так быстро, в облике ящера добираться до места назначения намного быстрее, чем на лошади.
Ещё издалека увидел свой утёс, а на нем замок. А вот аккуратно приземлиться не получилось. Я слишком рано обратился в человека и пару метров пролетел по ледяной плите балкона. Позволив себе секунду полежать, поднялся и с ноги вынес дверь в свои покои. Дарт всегда таскает с собой хотя бы плащ, чтобы прикрыться в случае вынужденного оборота, а вот я оказался в полном неглиже. Схватил первые попавшиеся штаны и натянул их прямо на ходу.
Дозорный, дежурящий на этаже, от изумления раскрыл рот. Выпучил глаза, и как рыба, безмолвно шевелил губами.
— Где девчонка? — грозно спросил я, и он поднял руку, указывая нужное направление.
Хотя и так догадывался, где может находиться Малина. Дозорный сказал: явились люди из Совета, а значит, без меня, дальше, чем в предкамерный изолятор, они не имели права ее закинуть.
Перешагивая ступеньки, спускался вниз по винтовой лестнице, стараясь успокоить себя, чтобы не обратиться вновь.
Навстречу выбежал один из Советников.
— Ваше Высочество, Элиот! Да постой ты! — пытаясь преградить мне путь, кричал он.
Но я, схватив его за ворот, оттолкнул прочь.
— Эл! Мы тебе не враги! Твой брат тебе не враг! Ты просто не знаешь, как это опасно.
— Заткнись, — процедил в ответ и дозорные покорно отворили передо мною дверь.
Небольшая сырая комната. Приколоченная к стене кровать, точнее, прибитые к стене доски, на которые накидали соломы. Девчонка, забившись в угол, сидела на них, подобрав под себя ноги. Первое, что я увидел, и что, сука, вывело меня из себя! Это тяжелые оковы, из древнего и хорошо известного мне металла. Конечно же, лекарь постарался. Они знают, кто она. Чёрная повязка на глазах, а на шее черный ошейник, такой же, какие носят наложницы, чтобы не разговаривать.
Она будто почувствовала мое появление, но судя по реакции, не понимала чего ей ждать.
Я смотрел на неё несколько секунд, сжимая кулаки, а затем быстрым шагом подошёл и сел рядом. Взял за руки и притянул к себе. Обнял, запуская пальцы в спутавшиеся волосы.
— Прости, маленькая, — шепнул ей на ухо, расстегивая браслеты на ее руках.
Какой придурок их нацепил, они там все слепые? Они видели насколько тоненькие у неё ручки.
На запястьях остались лиловые следы. Девушка затряслась в беззвучном рыдании. Испугалась. Ещё бы…
Я взял ее за руку и прислонился губами к образовавшимся синякам.
Осторожно расстегнул ошейник и отшвырнул прочь.
Она глубоко вдохнула воздух. Не торопилась снимать повязку, не спешила заговорить, слишком сильно была напугана.
— Малина, я здесь, тебя никто не тронет, слышишь? — целуя ее в висок, прошептал я.
— Эл, что я сделала? — всхлипнула она, — о чем они говорят? Я не понимаю…
— Ты ничего не сделала, ясно? Я во всем разберусь. Заберу тебя, тебе здесь не место.
Я дотронулся до чёрной повязки и сорвал ее. Нежно-фиолетовый оттенок глаз переливался от слез. Она прижалась ко мне, как котёнок, спряталась и зарылась носом в шею, все ещё трясясь от пережитого.
Я решил: для начала нужно ее успокоить, потом уже объяснить произошедшее. Хотя я и сам не знал, какого хрена, они так обошлись с маленькой девочкой, для них будет лучше, если найдётся очень...очень веское объяснение.
Поднял ее на руки и направился в свои покои. Уже почти наш собственный ритуал. Вот не хотела ты, зверёк, чтобы я ехал с Надией, твоими молитвами и не поехал!
