Я скривилась. Пахло чем-то кислым, испорченным. Под столом на открытой полке я заметила стакан с белым налетом — источник вони.
Ну, Галя! Ну, остроухий свин! Где поел, там и бросил. Сколько же времени здесь стоял этот стакан с остатками молока?
Зажав пальцами нос, я продолжила поиски. Если эликсира правды нет в нижнем ящике, то, может быть, он в верхнем?
Весь верхний отсек оказался забит книгами в мягких обложках, на которых целовались и сплетались в страстных объятиях влюбленные парочки. Я аж зависла, глядя на это безобразие. Любовные романы? Серьезно? Вот что Галя почитывал на досуге. Теперь понятно, почему он так смутился, когда однажды я застукала его за этим занятием.
Стоя на коленях перед рабочим столом Его Светлости, я разглядывала свои находки. Это были маленькие, карманные книжки из тех, что брали в дорогу для легкого чтения. Я полистала парочку и обнаружила, что все они написаны на разных языках. Мой дядюшка полиглот?
Наверное, подобного откровенного чтива в пуританском Йерне было не найти, но к острову ходили корабли из всевозможных стран — вот дядюшка и скупал столь редкий, дефицитный товар пачками.
Хмыкнув, я задвинула ящик и открыла следующий. Там тоже были книги. А еще очки в массивной черной оправе, которые я как-то раз наблюдала на носу Сандарина.
При взгляде на эти очки открылся секрет удивительных лингвистических способностей моего дядюшки. Очки лежали на книге, часть названия на обложке я видела сквозь прозрачную линзу и только эту часть могла прочитать.
Вот оно что! Магический переводчик!
Застав Галю в очках, я решила, что у него близорукость, а на самом деле он использовал волшебный артефакт, чтобы наслаждаться зарубежной беллетристикой в оригинале.
Отчего-то сей факт меня сильно развеселил. Я представила, как главный интриган королевства ставит на прикроватную тумбочку чашку теплого молока, миску печенья и перед сном зачитывается историями о любви Хуана и Хуаниты. Прыснув в кулак, я вытащила из ящика очередной пухлый бумажный томик.
Стоп.
Это… на русском?
«Измена. Новая жизнь».
Название на нежно-голубом фоне под изображением обнимающейся пары я смогла разобрать без всякого волшебного переводчика.
В этом мире тоже существует Россия, альтернативная версия моей родины?
Или эту книгу Галя пронес сквозь пространственно-временной портал?
Не зная, что и думать, я покрутила томик в руках, затем открыла. Первые же строчки заставили меня похолодеть. По плечам пробежала ледяная дрожь. В ужасе я выронила книгу из рук и зажала рот ладонью.
Господи.
Нет.
Не может быть.
Что все это значит?
Подобрав книгу, я снова вчиталась в печатный текст. Руки тряслись, и буквы прыгали перед глазами.
Это сон? Я сплю?
Острая боль от щипка пронзила ногу. Я с такой силой сжала пальцы на бедре, что наверняка остался синяк.
Меня знобило. Я лихорадочно листала страницы и заранее знала, что прочту. Одна чудовищная догадка сменялась другой, еще более фантастической. Голова взорвалась болью. По щекам покатились слезы.
Ложь! Все ложь!
Я не помнила, как вскочила на ноги. Обнаружила себя несущейся вниз по темной винтовой лестнице. Книга все еще была у меня в руке. Под пальцами я чувствовала липкость засаленной обложки. Сердце в груди бешено колотилось. В висках грохотала кровь. Щеки горели, а дорожки бегущих по лицу слез обжигали кожу ледяным холодом.
С тех пор как я навещала Сандарина в темнице, прошел всего час. Стражники на посту еще не сменились и без проблем пропустили меня к камерам. Да и на лице у меня читалось: не пустят — буду пробиваться с боем.
Лязгнула, открывшись, дверь из металлических прутьев. Туфли оглушительно застучали по каменному полу коридора. В ушах стояла безумная какофония: грохот сердца, разрывавшего грудь, шум сорванного дыхания, тяжелый топот.
Остановившись напротив решетки, к которой тут же подошел Сандарин, я открыла книгу и, задыхаясь, начала читать.
С тех пор как я навещала Сандарина в темнице, прошел всего час. Стражники на посту еще не сменились и без проблем пропустили меня к камерам. Да и на лице у меня читалось: не пустят — буду пробиваться с боем.
Лязгнула, открывшись, дверь из металлических прутьев. Туфли оглушительно застучали по каменному полу коридора. В ушах стояла безумная какофония: грохот сердца, разрывавшего грудь, шум сорванного дыхания, тяжелый топот.
Остановившись напротив решетки, к которой тут же подошел Сандарин, я открыла книгу и, задыхаясь, начала читать:
«Задница моего мужа взлетала и опускалась. Стоя в дверях, я наблюдала за ее ритмичными движениями между ног грудастой блондинки. Живая силиконовая кукла захлебывалась наигранными стонами — явно училась актерскому мастерству на порнороликах в интернете. Любовничек пыхтел над ней, весь красный, потный и похожий на большого агрессивного хряка. Жирные складки на его боках колыхались, лысина, обрамленная кустиками редких волос, блестела в свете лампы над кроватью».
Я резко захлопнула книгу и посмотрела на пленника за решеткой. Сандарин наблюдал за мной исподлобья. Встретив мой взгляд, он протяжно вздохнул и потер висок.
— Что это? — спросила я дрожащим голосом, потрясая в воздухе своей находкой.
Колдун молчал. По бокам его челюсти вздулись и задвигались желваки. Серебристые глаза мрачно сверкали из-под пледа, наброшенного на голову.
Слезы на моих щеках высохли. Сердце угомонилось. Мной овладели вялость и тупая апатия.
— Нет никакой Нординой Варвары Павловны, верно? — я коротко усмехнулась и провела пальцем по вязи золотистых букв на обложке книги. — И нет никакого другого мира. А если и есть, то в него нельзя попасть. Леда Кши была права. Это невозможно. Не только она не может открыть портал в другой мир, но и ты. Никто. Да, дядюшка? — Моя нижняя губа дрогнула.
Сандарин продолжал смотреть на меня через решетку в напряженном молчании. Не шевелился, ничего не говорил — только сжимал кулаки и зубы.
— С другой стороны, — добавила я, — зачем призывать кого-то из другого мира, если можно просто заморочить голову своей племяннице?
Пока я неслась в темницу, ошеломленная, потерявшая почву под ногами, то пыталась найти объяснение этой злополучной книге. Спустившись в подземелье, я неожиданно поняла. Меня будто молнией ударило.
— Я и есть Варна Лиадони. Твоя двоюродная племянница. Дочь человеческого мужчины и эльфийки, сбежавшей из Йерна. Полукровка, отчисленная из академии благородных девиц за плохую учебу и аморальное поведение.
— С юридического факультета, — поправил Сандарин тусклым, бесцветным тоном, — кафедры криминалистики университета Северного…
— То есть не из академии благородных девиц? — перебила я с нервным смешком.
Галя покачал головой.
И это ложь. Все ложь. Все мои воспоминания.
Нет ни изменника Егорки, ни больной раком младшей сестры, ни частного детективного агентства. Это вымышленная жизнь книжной героини. Не моя.
Меня обманули.
Тишина облепила мокрой ватой. Все звуки стихли, краски поблекли. Я будто отделилась от собственного тела, перестала его ощущать.
Мне показалось, что я смотрю на Сандарина сквозь узкую черную трубу. Что я пячусь в темном тоннеле, и колдун отдаляется от меня: он где-то там, в круге света, а я все дальше ухожу в тень, углубляюсь во мрак.
— Варна? Тебе плохо? — Сандарин нахмурился. На его лице проступило беспокойство. Он не знал, чего от меня ожидать. Глядел на меня как на бомбу, готовую взорваться в любой момент.
Лгун.
Подлый хитрый змей.
Предатель.
Вот почему он так скептически отнесся к моему расследованию, до последнего не верил, что я смогу докопаться до правды и освободить его из темницы. Я ведь не настоящий детектив и никогда не работала следователем — всего лишь студентка, отчисленная с третьего курса за неуспеваемость.
— Не такой ты и могущественный колдун, дядюшка, — выплюнула я, желая его уязвить. — Все, на что у тебя хватило сил, — заменить мои воспоминания ложными, навязанными. Даже с фантазией у тебя туго. Или это лень? Зачем что-то придумывать самому, напрягаться, сочинять для меня новую биографию, если можно взять за основу низкопробный любовный романчик? Ну что, Галя, как тебе в роли кукловода? Понравилось водить меня за нос?
