– Опять заснул?
– Да.
– Ладно, заберём. Спасибо, капойо.
– Пришли мне извозчика оттуда, хорошо?
– А что, я уже не гожусь?
– Это для брата. Спасибо, Ярвилл.
Иллира сидела на кухне с Чериллом, и умопомрачительный хлебный дух плыл из печи, заполняя всё пространство.
– Мама! – крикнул Кимат, подбегая к Аяне.
– Он скучал, – сказала Иллира, глядя, как Аяна подхватывает и целует сына. – Вчера папу звал, когда тот ушёл.
Сердце пропустило удар. Полторы недели без него. Ладно. Полторы недели – это не восемь месяцев, и, тем более, не навсегда.
– Он вернётся через десять дней. А пока дядя Анвер заберёт его погулять, да, милый?
– Анве, – кивнул Кимат.
– Вот. Сейчас, поедем.
– Ты путаешь ребёнка, – сказала печально Иллира, целуя макушку Астрелла в керио. – Как ты потом объяснишь ему, куда делся дядя Анвер?
– Конда сказал, что наймёт катиса. Думаю, это сотрёт из его памяти мою щетину больной свиньи.
– Катиса? – брови Иллиры поползли вверх. – А эйстре Аяна не годится?
– Он сказал, чтобы я рассматривала катиса как старшего друга и охранника, как того, кто организует занятия. И потом, я не научу его обращаться с клинками...
– Зато метать ножи, свистеть, ездить на лошади без седла, ловить рыбу и стрелять зайцев – вполне, – улыбнулся Черилл. – Иллира, что тебя так удивляет? Я бы тоже нанял катиса, если бы средства позволяли. Мне самому поздно учиться, так хоть сын вырастет грамотным, образованным человеком. Ну, Аяна, думаю, не откажется помочь, да, эйстре?
– Не откажусь, – сказала Аяна, высовываясь из-за двери своей комнаты и подпрыгивая в полунатянутых штанах. – Так. Рубашку – и готово... Всё. Пойдём, посидим, милый. Подождём экипаж. Черилл, ты надолго?
– На несколько дней.
– Да? Хорошо как. Иллире будет попроще.
– Что... что с твоими волосами? – ужаснулась Иллира.
– Обрезала. Надоело.
– Такие красивые волосы – и обрезать, – удручённо покачала Иллира головой. – Да ты рассудка лишилась...
– Будто ты не знаешь, сколько с ними мороки, – фыркнула Аяна, глядя на тугой пучок Иллиры. – Надоело. Никакого удовольствия от этой красоты, одна головная боль. И, к слову, голове стало гораздо легче.
– Ты теперь чуть больше похожа на Анвера, – сказал Черилл. – Ты вроде как катис Кимата, да?
– Ага. То есть да. А что, подростков берут катисами?
– Подростков – нет. Взрослых, лет с семнадцати, берут, после обучения.
– А кто их учит?
– Катисы и учат. Те, которые работают, и те, что от дел отошли. Но редко кто рано отходит. Хороших катисов с руками отрывают. Они из одного дома прямиком в другой и едут... И сыновья их тоже. Когда катис становится востребованным, он себе в помощники берёт ученика или, позже, одного из сыновей, тот одновременно следит за юным киром и учится. А обучение очень, очень дорогое.
– Тут у вас всё обучение дорогое, – вздохнула Аяна. – Вообще, что ни возьми, то либо против заветов добра и совести, либо дорого.
– А бывает и то, и другое сразу, – хмыкнул Черилл. – Там вроде экипаж приехал.
Кимат весело болтал, выглядывая за занавеску, и Аяна ругала себя. Почему она не съездила с ним к бухте раньше? Ладно. Сейчас-то что уже сожалеть? Впереди ещё много солнечных дней, и вода в бухте будет тёплой до середины октября. Потом короткая дождливая зима, и вновь придёт весна, окроплённая розовыми и фиолетовыми соцветиями нокты на всех домах, включая и жёлтый дом Пулата.
– Куда дальше? – спросил извозчик. – Следующий дом – последний!
– До конца, а потом останови. Сколько будет стоит ожидание?
– Я не буду ждать на солнцепёке, – сказал извозчик, когда она вышла и подхватила Кимата. – Если хочешь, могу сказать нашим, чтобы забрали вас через часик, если будет кто свободный.
Аяна прикинула, сколько по времени займёт их прогулка. На первое время, наверное, и пары часов достаточно.
– Давай через два, – сказала она, протягивая извозчику деньги. – Хорошо?
– Хорошей прогулки, парни, – подмигнул извозчик.
Волны набегали и отступали, шелестя по гальке, переворачивая мелкие камешки, обтекая крупные, обкатывая и сглаживая всё, до чего могли дотянуться их влажные прохладные пальцы. Кимат с восторженным визгом отбегал от волн, но море нестерпимо тянуло его, и он зашёл сначала недалеко, потом по колено, и наконец одна из волн сшибла его с ног. Аяна подбежала, поднимая его, но он смеялся.
– Солнышко, – умилилась она. – Ты, смотрю, с морем подружился?
Она скинула сапоги и подкатала штаны выше колена, и теперь ходила за Киматом, жалея, что не может искупаться. Борода отклеится, да и смущать его, действительно, не хотелось. В конце концов, она же не может превратиться на его глазах из дяди Анвера в маму? Это было бы странно.
Волны накатывали и убегали, проворно струясь между камней. Кимат строил кучки из камешков, а потом Аяна занесла его чуть поглубже и поболтала его ногами в воде, опуская всё глубже и глубже, и он смеялся, когда море целовало его голый живот.
– Ну всё, – сказала она, глядя, как наверху, на дороге останавливается коляска. – Пойдём домой, сокровище моё. Давай-ка вытрем тебя. Пора идти.
– Хороший голос, – одобрительно сказал извозчик, когда Кимат наконец немного утих. – Такой, знаешь, звучный. Мои раза в три потише будут.
– Он просто расстроился, что у него море забрали, – сказала Аяна, чувствуя, как розовеют кончики ушей. – Прости.
– Да что уж. Вы из какого дома? Куда везти вас?
– Мы из города.
– Из города? – В голосе извозчика слышалось замешательство. – Он не кир?
– Нет. Он из севас. Просто его очень любят.
– Крепко, видать, любят, – сказал извозчик. – Раз катиса наняли. Да.
– Я недорого беру, – сказала Аяна с улыбкой. – А моя сестра вообще задаром грамоте учит.
– Так это правда?
Аяна удивилась. Неужто слухи о ней дошли до площади?
– Да, – сказала она слегка неуверенно. – Правда. Сегодня вот занятие. А что?
– Прямо даром? Приходи и учись?
– Ну, лучше со своим грифелем и бумагой, – сказала Аяна. – Бумаги уходит довольно много, особенно первое время.
– Ну и ну, – сказал извозчик. – Ну и ну.
28. Твоя улыбка очень кровожадная
-Лаудар!
Лаудар покорно, но хмуро поднялся, сверля взглядом стол.
– Да, эйстре.
– Ещё раз пнёшь Орсеме под столом – будешь сидеть на полу.
– Да, эйстре.
– Я сказала!
– Он первый...
– Сидишь вон там, – Аяна показала на пол. – Возьми коврик, если жёстко. Ты тратишь чужое время. Арнелта, как твои дела?
– У меня не получается, – тихо сказала Арнелта. – Сэмилл мне всё перечеркал.
– Дай-ка. Да. Тут есть над чем поработать, милая. Давай-ка мы сделаем так. Я дам тебе текст, а ты его перепишешь, обращая внимание на слова, на каждую букву. Не бойся, текст будет простой. Сэмилл, проверишь потом?
– А почему Сэмилл? – возмутился Бартос. – Пусть свою сестру учит!
– У тебя есть сестра? – удивлённо повернулась Аяна к Сэмиллу. – Я даже и не знала. Почему она не приходит?
– Отец говорит, что ей это не нужно.
Аяна покачала головой. Ну, не нужно так не нужно. Жаль, конечно.
– Жаль.
– Я сам её научу, если потребуется, – сказал Сэмилл. – Я теперь умею.
– Дело ваше. Алтрес, Риптелл, Олкос, Миртен, показывайте.
Аяна прошуршала листами, вглядываясь в буквы.
– Хорошо. Алтрес, перепиши позже вот эти две строки. Теперь давайте читать. Начнём отсюда, – вынула она лист с рисунком. – Напевом.
– О-о-о-о-с, – протянули мальчишки, следя за палочкой, которая плавно двигалась от одной буквы к другой.
– Что получается?
– Ос!
– А если прибавить в конце вот эту?
– О-о-о...
– Оса! – догадался Миртен. – Оса!
– Верно.
Черилл вышел из лавки и прохромал мимо стола, покосившись на сердитого и сосредоточенного Лаудара, который, сидя в углу, бился над составлением слов из набора букв. Он покачал головой и вышел во двор, потом вернулся, неся два кувшина с молоком.
