прям и на ветке тоже. Думала желтые, а они иииспортиились, — и Арыся снова всхлипнула, готовая разреветься вновь.
А я стою, как изваяние, не в силах вымолвить ни слова. Арыся аж всхлипывать перестала. Лимиус меня за рукав подергивает, а я не реагирую. Я стою не в силах поверить в происходящее!
— Да что с тобой? — восклицает Светка. — Элька! Ты чего? А?
— Арыся, — наконец я справилась с волнением. — Спасибо! Это чудо! Ты чудо! Но как? Откуда?
— З-за что? Они ж испортились… — Арыся уставилась на меня.
— Нет, — говорю. — Наоборот. Это как раз и есть их спелое состояние.
Светка заглянула в корзину: " Ты уверена? Чего-то они какие-то совсем сморщенные уже."
— Да вчера были желтые, круглые, а сегодня — вот сморщились и потемнели… — растерянно проговорила всхлипывая Арыся.
— Лимиус, сынок, ты не помнишь этот фрукт? — спрашиваю его и беру фрукт из корзины.
Разламываю его и точно, фиолетовый сок потек. Лимиус смотрит на него, принюхивается и вдруг — зашипел! Девушки от него шарахнулись в стороны, Арыся чуть корзину не выронила. А Малыш ткнул его мордой в спину.
— Не бойся малыш, — успокаиваю Лимиуса. — Это просто фрукт. А память все ж сохранила твои страхи из прошлой жизни…
— Ты это о чем? — удивляется Светка.
— Чей-то это он? — удивляется Арыся.
— А это генетическая память видимо, — говорю. — Он в прошлой жизни так реагировал на эти фрукты. И на аррилусов.
— На кого? — спросили меня хором все.
— Ну… Это как национальность такая… Короче мы люди, Лимиус — лимкин, Малыш — дракон. А есть еще типа людей только с магией — аррилусы.
— Кто? — опять не поняли меня.
— Короче те, к кому я сначала попала, прежде чем здесь оказаться! — отвечаю. — Скажем так: там город, с развитой цивилизацией, а у нас тут деревня совсем без цивилизации.
И добавила про себя: "Чуть ли не каменный век".
"Каменный век"? — переспросили хором Лимиус и Малыш, правда слава богу тоже мысленно.
"Когда ж я привыкну, что в моей голове мысли читают постоянно"! — улыбаюсь я, мысленно обращаясь к ним.
— Ты чего улыбаешься? — Светка прищурилась. — Опять перезваниваетесь!
— Ой, Светик, тебе бы такое счастье, постоянно все твои мысли читают, теперь аж двое, — смеюсь.
— Арыся, — обращаюсь к растерянной девушке. — Ну ка, возьми фруктик, да разломи его.
Та послушно вынимает еще один фруктик и разламывает его. Но сок почему-то красный!
— Они что, разные? — Светка тоже берет и тоже разламывает третий фрукт. У нее он потек малиновым соком. Но пахли все три одинаково. И в сарае стало пахнуть дыней! Настоящей медовой дыней.
— Дыней пахнет, — говорит Светка принюхиваясь.
— Ага, — Отвечаю. — Ты ее в руках держишь.
Светка уставилась на фрукт в своих руках. Арыся тоже принюхивается. А Лимиус насупился.
— Ну, малыш мой, не надо печалиться! Все ж хорошо. Я тебя в обиду никогда, никому не дам, — обнимаю его одной рукой. — Да и Малыш тебя в обиду не даст. Правда Малыш?
Малыш лизнул Лимиуса языком. Вся шерсть сразу встала дыбом мокрыми сосульками у него на голове. И он стал таким смешным, что мы все невольно рассмеялись. Лимиус фыркнул. И обтерся мокрой шерсткой о морду Малыша. Малыш от такой наглости аж пасть открыл. А наш приглушенный смех перешёл в дружный хохот. Малыш схватил Лимиуса за шкварник и вынул из сарая.
— Ой он его… — Арыся дернулась следом.
Но я остановила ее: " Не переживай, они обожают друг друга, а такие игры у них постоянно. Малыш теперь быстрее бегает и Лимиуса иногда в зубах таскает."
— Лучше попробуйте. Фрукт очень вкусный, — говорю и кусаю фрукт.
— Да, вкус дыни, — отзывается, впиваясь зубами в мякоть фрукта Светка.
— Вкусно, — говорит Арыся.
— Покажи ка лучше, где ты их вырастить умудрилась. И вообще — где семена нашла? — спрашиваю я ее.
— А так это, за сараем вон там, — и она ведет нас за сарай. — А семечко оно прилипло к вашему мешку. Я когда его стирать брала в нем и нашла. Высушила и посадила.
За сараем на небольшом холмике рос куст. На куст он правда не очень смахивал, скорее он напоминал побег огурца. На малиновом стебле-лиане много маленьких фиолетовых темных и светлых листиков и еще висело несколько не сорванных темно-коричневых немного сморщенных фруктиков.
— Это что, все из одного семечка? — спрашиваю я.
— Ага, — кивает Арыся. — Я посчитала, во, как пальцев на руке, — она растопырила пальцы показывая нам ладошку. — На кусту и столько же я сорвала.
— Надо б заняться с вами все ж когда-нибудь грамотой, — говорю я. — А то и правда как в каменном веке. Считать и то не умеете.
— А на чтоль нам это грамота-то! — отвечает Арыся. — Главное дом вести, хозяйство обработать, да деток воспитать!
— Мда… — Светка покачала головой. — Попали мы. В цивилизацию.
— Да вот вы-то как раз хорошо попали. Не то, что я! — восклицаю. — Меня чуть не съели, не убили — пока я тут очутилась.
— А вы че приходили-то? — вставила Арыся.
— Ой, блин! Мы ж и забыли! Малыш. Мы ж за ним.
Положив фрукты в корзинку со словами: " Потом всех угостим", побежали на наш огород. Прибежав застали картину: Малыш роет у входа в огород яму, Лимиус бегает вокруг, а мама сидит на бревнышке.
— Ну девочки, вас только за смертью посылать! — смеется мама. — У нас уж пол колодца вырыто.
И правда Малыш из ямы только наполовину был виден. И быстро так туда опускался, выкидывая комья земли из ямы.
— Да хорош экскаватор! — говорю. — Но мам, тебе не кажется, что так он быстрее пруд выкопает, чем колодец.
— Да лишь бы воду нашел, — мама отвечает.
В этот момент Лимиус мявкнул. Мы все уставились на него и медленно проследив за его взглядом уставились на яму, из которой даже хвоста не было видно.
— Малыш! — мы все бросились к яме.
Лимиус первый заглянул в ее и — замер. Я тоже заглядываю и замираю. Светка и мама тоже заглядывают и замирают. Затем мы переглядываемся и дружный хохот летит над нашим огородом. Лимиус фыркает и трясет ушками. А в яме Малыш сидит сложив крылышки за спиной и опускает морду в воду, что доходит ему до груди почти. Опускает и пускает пузыри. Вынимает морду, фыркает и снова опускает в воду и пускаем пузыри.
— Малыш, вылезай. Давай, давай. А то увязнешь, нам тебя потом не вытащить, — говорю отсмеявшись.[BR]Малыш прыгает из нашего будущего колодца на высокий край и соскальзывает обратно, чем снова вызвав взрыв хохота. Он обиженно фыркает плюхнувшись опять в воду.
