Лимиус пытается нагнуться в яму.
— Куда, — Светка останавливает его. — Тоже ведь свалишься.
— Да Лимиус, — хватаю его за руку. — Лучше не стоит.
Малыш тем временем поднапрягся и выпрыгнул на верх, смешно потряхивая хвостом.
— Да-а мама, не могла раньше про колодец подумать, — говорю качая головой и оглядывая вокруг последствия. — Теперь заново дорожки выкладывать и вообще заново грядки формировать…
— Зато теперь грядок меньше стало! — выдала все еще смеясь Светка.
Мама только развела руками. А Лимиус почему-то ощупывал Малыша. Тот в свою очередь вилял хвостом разметая землю в стороны.
— Э-э. Лимиус, Малыш! — говорю. — Целый он, невредимый! Нечего его ощупывать! И нечего хвостом пыль поднимать!
— Помогли мальчики! Все спасибо, бегите, играйте в поле, — мама улыбнулась. — А у нас еще дела прибавилось. Немного. Да девочки.
— Мальчики так идите — играйте. А девочки — так убирать, — хмыкнула Светка.
— Знаешь, — говорю я. — Лучше я буду в огороде целый день, чем с их козокоровами возиться.
— Ой, не напоминай! — Светка перестала улыбаться. — Я когда их первый раз увидела, думала инфаркт заработаю от испуга.
Надо отдать должное Светкиным словам. Ибо эти животные — смесь козы и коровы, как я их окрестила козокоровы, рогатые, мохнатые, ростом с большую козу, но издают звуки чем-то похожие на мычание наших коров. Я сама когда такую красоту увидела заикаться чуть не стала от испуга. Хотя животные очень ласковые. Именно они дают такое молоко, которое молоком совсем и не пахнет. И чем больше у нее рогов, тем породистей считается животинка. И нам естественно при знакомстве с ними самых породистых показывали. Поэтому и я и Светка стараемся держаться от них подальше. Только моя мама к ним хорошо относиться. Они, говорит, полезные, молоко нам дают. А если еще научиться сметану и сыр делать, то им вообще цены не будет. Жаль зимы нет, а то бы и тулупы бы из них шить научили.
Разравнивать и выкладывать в огороде нам как раз до вечера и хватило. И вечером мы сразу уснули, едва добрели до кроватей.
Наутро во дворе дома Живы было полно народу. Даже сначала и не поняли ничего. Думали чего уж случилось. Хотя, для местных жителей — точно случилось. Это наш колодец, размером правда с небольшой прудик получившийся. Но для них это было событие, еще и какое. Ведь до этого никто и никогда не пытался даже искать воду. Они пользовались источником, что в центре деревни. И даже не задумывались как она тут появилась и откуда. Потому во дворе собралась половина деревни. Вся не влезла просто. Все держали кринки, кадки… Короче все хотели попробовать воду.
— А чего в ней такого особенного-то? — не поняла Светка. — Она ж обычная!
— Да как же! — всплеснула руками Арыся. — Вона че с Малышом стало! А он в ней вчера макался!
— А, кстати, а где Малыш? И Лимиус? — я осмотрелась.
И увидела их на дороге позади толпы.
— А что с Малышом-то? — спросила мама.
— Так он цвет изменил! — Арыся указала в его сторону. — Неуж не видно.
И правда, Малыш как-то ярче вроде казался. Мы поспешили пробраться сквозь толпу к нему.
— Колодец в свободном доступе! Разрешено всем пользоваться, — мама бросила людям спеша к Малышу.
Люди потоптались и потянулись к нашему колодцу. А мы стали разглядывать Малыша. Тот сидел смирно, но все равно вилял хвостом от радости, что ему такое внимание.
"Малыш, какой ты красивый"! — говорю мысленно.
"Ага"! — он мне так же ответил и завилял еще сильнее хвостом.
— Ого! — выдала Светка.
Да, Малыш стал красавцем. Таким рубиновым драконом с оранжевым животиком. Шея, живот и подушечки лап у него ярко-оранжевые. А сам он весь от морды до кончика хвоста стал рубиновым. Наросты по позвоночнику немного темнее чем само туловище. Крылья по краю приобрели оранжевую окантовку. А на морде у него появились какие-то оранжевые полоски. От носа к глазам и выше. Смотрелось будто под рубиновой кожей горят огненные дорожки, создавая какой-то красивый узор.
— А вода наверное тут не причем, — говорит мама обходя дракона вокруг. — Смотрите. У него по позвоночнику, у наростов, тоже проглядывают оранжевые полосочки. Они наверное тоже со временем такие же яркие станут, как на морде. Рисунок от ноздрей до кончика хвоста по всему позвоночнику скорее всего будет тянуться. Просто он растет и окраску приобретает по мере роста.
— А как же вода? — Арыся стояла с кружкой. — Она че…
— Обычная. Питьевая, — отвечаем мы хором со Светкой.
— А он же… — Арыся хлопает глазами. — О же вон… Сразу каким стал…
— А вы чего, тоже хотели окрас сменить, — Светка захихикала. — Красный цвет волос приобрести…
— Не, — Арыся всплеснула руками. — Не… — И она убежала.
— Представляю у всех цвет волос красный стал! — хихикала Светка.
— Цвет… Волос… — я оглядела маму и Светку. Затем дракона.
— А вы не находите ничего странного в его окраске? — спрашиваю я более пристально разглядывая Малыша.
— Нет, а что? У него еще не до конца проявился весь рисунок… — мама вскинула бровь. — Не может быть!
— Что? Что?! — Светка перестала хихикать.
— Смотри, — мы с мамой встали рядом с мордой Малыша и сняли платки. — Цвет волос наших ни чего не напоминает?
— Ну… Малыш тоже малиновый, как вы. И че? — Светка явно не понимала еще.
— А теперь сними платок и приложи кончик своей косы к морде, — говорю.
— Зачем? У меня коса не как у вас, красная — она рыжая теперь, я знаю.
— Ну, а полоски у него на морде какие? И пузо?
— Желтые… — Светка хлопала глазами.
— Сама ты желтая! Рыжие они! Ры-жи-е! Как твои волосы!
— А-а?
— Он окрас приобрел, как цвета наших волос! Два рубина, один рыжий!
— Да, одна треть у него рыжая, две трети — рубиновой окраски, — мама восхищённо смотрела на Малыша.
— Это потому, что мы втроем его реанимировали… — протянула удивленно Светка.
— Скорее всего.
— Фыр… — раздалось рядом.
— Лимиус! Мальчик мой, — подхожу к нему. — Ну ты чего, обиделся что ли? У тебя между прочим очень редкий и очень ценный окрас. Как британские голубые!
— Да, в нашем мире они очень дорогие, — вставила Светка.
— И потом, вы же разной породы. Поэтому у вас у каждого свой неповторимый окрас, вот как у нас со Светкой у каждой свой цвет волос.
— Но любим мы вас обоих одинокого! — это уже мама сказала.
Лимиус замурлыкал, а Малыш вообще заколотил хвостом по дроге поднимая пыль.
— Ну, ну, Малыш, не так сильно, а то мы сейчас все цвет сменим и будем как Лимиус пепельного окраса. От пыли, — погладила его
