Грешник - Эмма Скотт

– Но, Люси, ты же умная девочка. Могла бы и сама посмотреть.

– Намекаешь, что тебе не нравится быть моим личным «Гуглом»?

– Я умею читать по твоему лицу, и у тебя что-то на уме. Как у тебя дела с Касом? Или стоит спросить про вас с Гаем?

– Пока не уверена, – ответила я. – У моего босса свадьба в субботу, и интуиция мне подсказывает, что на ней разрешатся многие неразрешенности.

– Твоим спутником будет Кас?

– Думаю, да. Возможно. Но как друг.

Ложь. Кас станет приманкой. Парень из эскорта, по мнению Эбби. Но не друг. Кассиэль Абисаре не был моим другом.

«Он намного больше всего этого. Если бы я только знала…»

– Я так понимаю, операция «Поймать Гая» все еще в силе?

Я выдавила смешок.

– Гай попросил меня оставить за ним танец. Думаю, что-то может случиться. – Коул нахмурился, но я поспешила переменить тему: – А как насчет тебя? Как продвигается твоя личная жизнь?

– Моя? Мою личную жизнь олицетворяет цифра «ноль», указывающая на то, что в ближайшее время за мной не будет замечено никаких грешков или необдуманных поступков. Но это мой личный выбор. Я решил держаться подальше от мужчин.

– Не-е-ет, ты не можешь. Ты должен поделиться своей исключительностью хотя бы с одним человеком.

Он расхохотался.

– Я понимаю, что ты делаешь. Нет, с парнями слишком много переживаний. – Он взглянул на часы. – Черт, перерыв закончился. Но перед уходом позволь мне задать вопрос тебе. Ты на свадьбе своего босса. Кас и Гай оба стоят в другом конце зала…

– Никакого зала. Торжество пройдет в «Эллинг Леб» в Центральном парке.

– Ладно, в другом конце эллинга… погоди, серьезно? Мило. Итак, Кас и Гай стоят по другую сторону Боу-Бриджа. Один из них подходит к тебе, заключает в объятия и танцует до восхода солнца. Кого из них ты представила?

Щекам стало жарко.

– Боже, Коул. Для того, кто дал обет избегать мужчин, ты слишком романтичен.

– Ты уходишь от ответа.

– Он слишком сложный, чтобы я захотела на него отвечать. – Я потеребила свою потрепанную диванную подушку. – Когда-нибудь я тебе все объясню. Когда все будет казаться менее безумным.

– Ладно, живи пока. Потому что журнал, который никто никогда не читает, сам себя не отредактирует. Люблю тебя.

– И я тебя люблю.

Я послала ему воздушный поцелуй и отключила связь, затем собралась на работу, чувствуя себя лучше после дозы нормальной жизни в виде разговора с Коулом. Взяла пакет с платьем, которое купила на свадьбу Кимберли. Эбби сказала, что оно недостаточно заманчиво для Гая, так что я собиралась во время обеда сдать его и купить что-нибудь получше.

«А разве меня волнует, понравится ли Гаю мое платье?»

Должно волновать. Ради Кассиэля. Успех нашего грандиозного плана необходим для искупления его грехов. Но…

– Если Гай упадет в лесу и никто его не услышит?.. [26]

Я фыркнула от смеха. М-да, очень остроумная игра слов, Люси. Но сон цеплялся за меня, нашептывал возможности.

«Нет никаких возможностей, – упиралась я. – Он демон, а я…»

Не знаю, кто я. Кто-то, кто держал крошечную мерцающую свечу в огромной темной пещере, – я могла видеть только обрывки и фрагменты, но темнота намекала на нечто гораздо большее и глубокое. На мое щемящее чувство потери. На бесконечный поиск любви в книгах.

Ученые находятся в вечных поисках истины, но что, если правда слишком невероятна, чтобы в нее поверить?

* * *

Офис превратился в оживленный улей. Еще не было и девяти, а у меня на столе уже лежала куча бумаг, с которыми нужно было разобраться. Гай Бейкер объявил о своей предстоящей поездке на Шри-Ланку. Его улыбка, как всегда, лучилась теплом, но поболтать он не задержался. Как будто его пьяной серенады и не было.

«По всей вероятности, он хотел о ней забыть».

Когда он отошел, Яна высунулась из своей кабинки.

– Какие планы на обед?

Я подтолкнула стоявший у моей ноги пакет.

– Сдаю это платье и покупаю новое. Согласно приказу мисс Тейлор.

Яна поджала губы.

– Составить компанию?

– Эм… конечно. Если хочешь.

– Хочу.

В полдень мы направились в торговый центр, но Яна по дороге завела меня в греческий гастроном.

– Давай сначала поедим, – предложила она. – Я, как обычно, умираю от голода. Не верь, когда тебе говорят, что во время кормления грудью можно есть все, что хочется, и не набирать вес. Ложь, сплошная ложь.

Я выдавила улыбку и стала ждать, когда от волнения скрутит желудок. Обычно так происходило каждый раз при одной лишь мысли о том, что придется с кем-то сидеть – есть перед кем-то – и не выставить себя дурой в попытках поддержать разговор.

Но вместо уверенной хватки волнение обозначило себя лишь легким щипком. Я пережила ужин с Гаем и Эбби, а постоянное соседство с демоном может превратить обед с коллегой в детскую забаву.

Мы заказали у стойки еду и, взяв номер нашего заказа, заняли столик у окна. В гастрономе пахло свежеиспеченным филло – хозяин сам только что его приготовил.

– Итак, – протянула Яна, взгляд ее голубых глаз был пристальным, но добрым. – Мы уже два года работаем вместе и первый раз выбрались куда-то вдвоем, не считая прошлого раза с Эбби.

– Ага, похоже на то.

– Я не пытаюсь тебя смутить. Это и моя вина…

– Вовсе нет, – возразила я. – Ты множество раз приглашала меня на ланч или кофе, но я слишком стеснялась согласиться.

Она улыбнулась.

– Я рада, что ты согласилась. Но не хочу, чтобы ты чувствовала себя неловко или винила себя за застенчивость. Или ты просто интроверт? Или все вместе? Я не знаю, в чем разница и есть ли она.

– Есть, – ответила я. – Нельзя сказать, что интроверты ненавидят общение, но наедине с собой они черпают больше энергии. Раньше я могла ходить на вечеринки, болтать и веселиться, но после них чувствовала моральное истощение.

Официант принес нам еду и удалился.

– А застенчивость? – спросила Яна, откусывая от одной из долм, которые мы заказали на двоих.

– Застенчивость больше похожа на страх. Или самоедство. Это исходит от… – Демонов. – Полагаю, негативного внутреннего разговора. Я смирилась с тем, что интроверт, но застенчивость сделала меня одинокой.

Я ковырялась в своем салате, и внезапно перед глазами пронеслись годы моего одиночества. Так ярко, что я снова прочувствовала каждую секунду.

– Иногда одиночество ощущается слишком сильно, а тишина становится такой оглушительной, что я принимаюсь до одури, до головной боли читать любовные романы, пока, не знаю, не погружаюсь в себя. Это как раскопки. Я будто ищу воспоминания,