У него появилось какое-то срочное дело. Он должен кое-что проверить, а я собираюсь навестить Солен и добраться до дома Локвудов сама, вот только мой ликан и слышать об этом не желает.
С тех пор как Дженна узнала о моей беременности Константин боится оставлять меня одну. Он убеждён, что она попытается мне навредить и вижу, что его даже трясти начинает от мысли, что он будет далеко от нас и не сможет защитить.
— Хорошо, — выдыхаю я. — Если тебе будет спокойнее, то отвези меня в дом Локвудов, а потом отправишься решать свои дела.
Наклоняется и дарит мне быстрый поцелуй, а затем утыкается носом в волосы и глубоко вдыхает. Целует в шею, спускается с поцелуями и легонько прикусывает место укуса. От прошлого уже не осталось и следа.
— Я могу идти сама, — улыбаюсь я и чувствую, как щёки вспыхивают, когда Константин берёт меня на руки и несёт до машины.
— Знаю что можешь. Но мне приятно, — шумно выдыхает и прежде чем поставить крепко прижимает к себе. Сегодня выглядит особенно встревоженным.
Когда усаживается за руль, несколько раз бьёт кулаком в грудь и поворачивается ко мне. Теперь и я начинаю тревожиться. До этого момента даже не задумывалась о том, куда он там собирается ехать. А сейчас словно молнией ударило и мысли одна за одной стали бить словно острые ножи. А что, если там, куда он отправится опасно.
— Ты в порядке? — спрашиваю я, когда Константин делает музыку погромче.
— Не хочу тебя пугать, милая. Но мой зверь неспокоен. Ужасное чувство внутри сдавливает грудь в тиски, а меня разрывает оттого, что я не знаю, что происходит. Я боюсь Мередит. Больше всего на свете боюсь тебя потерять, — поворачивается он ко мне и произносит каждое словно отдельно.
Слёзы наполняются слезами, но не от страха, а от эмоций, что испытываю к нему. От любви и от нежности.
Хочу, что-то сказать, но замолкаю, потому что радио начинает прерываться, а потом вместо музыки из колонок начинает доноситься раздражающее шипение.
Мы в лесу, по дороге к дому Локвудов и здесь прекрасно ловить сеть. Достаю телефон, но связи нет, и теперь тревога накрывает и меня, а затем я чувствую, как грудь вспарывает страх, когда нам на крышу приземляется ликан.
И не просто ликан.
От него несёт так, будто он никогда не пребывает в человеческой форме, а значит, это, скорее всего, изгой.
Вскрикиваю, когда он силой ударяет по крыши нашей машины.
Константин останавливается, когда хватаю его за руку. Потому что на дороге перед нами стоят четверо крупных обращённых ликана.
Всё те же изгои.
Я судорожно вдыхаю, они не выглядят готовыми вести переговоры, они выглядят так, словно вот-вот нападут, а в машине только я и Константи. Нет связи. Я беременна. И нас только двое против… делаю глубокий вдох и чувствую не менее десяти ликанов.
— Останешься здесь. Я закрою машину, Мередит, не выходи, — говорит Константин и часто дышит. Его начинает колотить, а глаза заплывают чёрным.
— Это смешно. — усмехаюсь я, — один из них просто вырвет дверь и доберётся до меня.
— Чёрт! — кричит Константин и обхватывает голову руками. Его эмоции становятся осязаемые. Он боится, запах его страха режет мне глаза и я вижу, как отчаянно он пытается взять себя в руки. Если бы меня не было рядом, он испытывал бы другие эмоции.
— Как мне тебя защитить? — паникует он.
Не спрашивает, а паникует.
Делает глубокий вдох-выдох и я чувствую, как моментально меняются его эмоции.
На смену страху приходит ярость, обжигающая, и теперь у меня першит в горле и дыхание перехватывает.
Смотрю на него и ловлю его взгляд. Меня саму окутывает страх. Лихорадочно его осматриваю, хочу запомнить каждую черту его лица.
— Я тебя люблю… — евдва слышно произношу и он злится.
— Нет! — сердится он — Я их разорву, Мередит, каждого, кто попытается тебе навредить, — говорит он, а затем тянет на себя и выбирается вместе со мной на улицу.
— Моя пара беременна, — говорит Константин — Если у вас есть со мной проблемы, то пусть моя женщина уедет. Она сейчас сядет за руль. А я останусь с вами, — говорит он, а у меня сердце рвётся при мысли, что мне придётся его оставить.
Не жду, что кто-то из них ответить. Уверена, их послали не переговоры вести.
— Эта девка не твоя пара, — вздрагиваю, когда слышу голос и оборачиваюсь. К нам вальяжной походкой направляется ликан. Судя по всему, он здесь главный. На вид грозный, но одет неопрятно. — На ней ни твоей метки, ни твоего запаха. Хочешь, чтобы мы её отпустили, и она привела тебе подмогу? — он смеётся, его смех болью отдаётся в груди. — Мне наплевать беременная твоя девка или нет, про баб вообще речи не было. Но она не уйдёт и в живых, к сожалению, тоже не останется, — цедит он сквозь зубы и осматривает беглым взглядом, а затем кивает.
Сразу четверо бросаются на нас, и Константин оборачивается в ликана слишком быстро.
Признаюсь, что я теряюсь. Их слишком много, страх сковывает меня, но ни моего ликана.
Он держит меня у себя перед грудью. Защищает, пока отбивает атаки.
Слышу, как они ранят его, впиваются ему в бока. Разрывают когтями слева, он воет от боли, но я по-прежнему в его руках, под защитой.
Лихорадочно придумываю, что могла бы сделать, но мне жаль, что эмоции парализуют меня.
Вскрикиваю, когда отлетаю в сторону и приземляюсь на мокрую землю. А Константина оттаскивают двое.
Поднимаюсь на ноги и бросаюсь прочь. Мне нужно время, чтобы обернуться и пусть я не смогу полностью отбить атаку такого мощного зверя, то хотя бы продержусь, пока Константин не придёт за мной.
Но я не успеваю.
Вижу в глазах яркие вспышки от боли, когда получаю по лицу и ударяюсь о дерево. Ликан замахивается, и его когти разрывают мой бок, он снова замахивается, но я оказываюсь быстрее и уклоняюсь, чем привожу его в ярость и он хватает меня и силой бросает в сторону.
Мне снова больно.
Голова гудит, тело горит от ран, но я поднимаюсь и увернувшись от новой попытки меня ударить снова бегу. Падаю, а затем кричу от боли, когда тот парень, что говорил с нами, хватает меня за волосы и тянет за собой. Швыряет перед собой, и издаёт рык.
Падаю и закрываю руками живот, потому что он в следующий раз ударяет именно туда.
Не помню, что происходит после того, как я слышу болезненный вой своего ликана, потому что в какой-то момент просто отключаюсь.
Глава 49
Дорогие читатели, мне так жаль, что вам приходится переживать эти тяжелые испытания вместе с ребятами, но будьте уверены, совсем скоро у них хэппи энд, которого они заслуживают.
Замираю и подаюсь вперёд, когда слышу, как меняется дыхание Мередит. Она шевелится, делает глубокий вдох, а затем открывает глаза.
Чувствую, как сжимается сердце, я два дня сижу возле её кровати, не обращая внимания на свою боль и каждый день медленно умираю от ожидания, выживет она или нет.
Она двигается и прикладывает руку к животу, а я словно получаю удар по голове. Беру другую её руку в свою, переплетаю наши пальцы и прикладываю к губам. Целую тыльную сторону ладони, каждый её пальчик. Хочу наклониться, поцеловать, забраться к ней в кровать и сжать в объятиях, но я так боюсь, что сделаю только хуже.
Она только открыла глаза, и я должен кого-то позвать чтобы её осмотрели, но я не могу.
— Ты здесь, — едва слышно произносит, — живой, — улыбается и протягивает руку, касается моего лица, проводит по щеке, зарывается пальцами в волосы и закрывает глаза. — Я тебя люблю… — снова произносит она
Я не могу удержаться и наклоняюсь. Целую её, а затем утыкаюсь в висок и глубоко вдыхаю несколько раз.
— И я тебя люблю, — шепчу я и между нами повисает молчание.
— Как ты себя чувствуешь? Я сейчас позову, чтобы тебя осмотрели, — говорю и отстраняюсь, заглядываю ей в лицо и ловлю стеклянный взгляд.
Боль вспарывает грудь с новой силой, хотя я был уверен, что она ни на минуту не утихала с тех пор, как я узнал о ребёнке.
Точнее, о том, что его больше нет.
