Он первым объяснился мне в любви. Я бы сама, наверно, не решилась. Те два года, что мы считались женихом и невестой, были временем почти абсолютного счастья.
Андрей снимал у нас комнату, и когда я приезжала из районного центра на каникулы, мы могли видеться каждый день. В Даниловке никто не сомневался, что мы поженимся, как только я получу диплом.
Но всё закончилось как в дешевой мелодраме – он оказался подлецом. Как только истек срок его трудовой повинности на селе, он решил перебраться в город. Это стало неожиданностью для меня, но я отважно защищала его перед своими родными. Он такой талантливый, такой способный, чего же ему прозябать в нашей глуши? Да, сама я обожала деревню, но разве любящая женщина не должна повсюду следовать за своим мужчиной?
Я была уверена, что поеду в Питер вслед за ним. Но у Андрея были совсем другие планы. О чём он и поведал мне прямо там, на маленьком вокзале, когда я поехала его провожать. «Ты не сердись, Анюта, но нам лучше расстаться. Петербург – это совсем не твое». Он тогда окинул взглядом мою полноватую фигуру в простеньком платье, а я почувствовала, что краснею.
Полнота исчезла после месяца болезни, которая напала на меня, когда я вернулась с вокзала домой. А чувство стиля появилось после пяти лет учебы в городе. Но ни стройная фигура, ни модная дорогая одежда счастливой меня не сделали.
Я поднимаю со стола заметно потяжелевшую сумку.
– Нет, Лидушка, вы свои прожекты как-нибудь сами реализовывайте. А я из Даниловки уезжаю. Ты правильно говоришь – нужно и о личном подумать. А то всё работа да работа. Поеду в Москву, поступлю в аспирантуру, как собралась когда-то. Счастливо оставаться, дорогая подруга.
Я выхожу из кабинета, едва различая дорогу из-за застилающих глаза слёз. Длинное платье мешает идти. И чего, дура, вырядилась? И зачем накрыла стол в зале для планерок? Хотела отметить день рождения после собрания? Вот и отметила.
Проверяю лежащее в кармане платья колье. Ну, где там мой обожатель?
Его машина стоит у крыльца с услужливо распахнутой дверцей.
– Анна Александровна, счастлив видеть вас! – он вручает мне огромный букет белых роз. – С днем рождения!
Я честно пытаюсь улыбнуться.
– Нет-нет, я всё понимаю, – останавливает меня он. – Я уже наслышан о результатах голосования. Дикие люди – что с них взять? Но, извините, я считаю, что это даже к лучшему. По моему разумению, женщине вообще ни к чему работать.
– Вот как? – возмущенно выдыхаю я. – И что же нам, женщинам, надлежит делать?
Впрочем, я и так знаю, что он скажет.
– Заботиться о муже и детях. Создавать в доме уют. Именно этим женщины занимались испокон веков.
Едкий ответ так и вертится у меня на языке, но я сдерживаю желание надерзить. Человек, подаривший мне раритетное сапфировое колье, как минимум имеет право на мою благодарность. К тому же, ссориться с Паулуччи из-за работы совсем ни к чему. Я и без того вынуждена буду его огорчить.
И всё-таки я не могу сдержать улыбки. Ну, надо же – Паулуччи! Нарочно не придумаешь.
4. Аркадий Паулуччи, маркиз
Аркадий Паулуччи высок, в меру красив и, действительно, обладает каким-то гипнотическим взглядом – по крайней мере, сейчас я чувствую себя перед ним как кролик перед удавом.
– Прошу вас, примерьте мой подарок! – то ли просит, то ли требует он, а я почему-то не решаюсь ему отказать.
Замочек колье снова защелкивается на моей шее, а я застываю перед Паулуччи в своем новом нарядном платье. Не хватает еще, чтобы он подумал, что я это платье надела специально под его колье. Да ничего подобного!
Я уже жалею, что решилась остаться с ним наедине. Нужно было расстаться прямо у калитки.
– Надеюсь, он нравится вам? – он разглядывает меня слишком откровенно.
– Да, он восхитителен, – признаю я. – Только, боюсь, я не могу его принять. Это слишком дорогая вещь, чтобы можно было дарить ее просто так.
Аркадий хмурится.
– Я думаю, вы понимаете, Анна Александровна, что подарок сделан не просто так. Я искренне надеюсь, что вы согласитесь стать моей женой.
Это звучит так старомодно, но трогательно, что мое сердце невольно смягчается. Но намерения не изменяются – было бы глупо выйти замуж за человека, от одного взгляда которого меня бросает в дрожь.
– Извините, Аркадий Константинович, – я предпочла бы обратиться к нему просто по имени, но поскольку он упрямо продолжает называть меня на «вы» и по имени– отчеству, то приходится отвечать тем же, – но я вынуждена вам отказать.
У него меняется лицо, и я спешу пояснить:
– Вы только не подумайте, что это как-то связано лично с вами. Вы – замечательный человек, но… Поймите – я не хочу пока выходить замуж.
Я надеюсь, что именно эта причина покажется ему хотя бы не обидной. Пусть думает, что я не против него лично, а против брака вообще как такового. Ну, могут же у меня на данном этапе быть другие мечты – начать карьеру заново, отправиться в кругосветное путешествие. Да мало ли чего может хотеть современная женщина?
Брови Паулуччи сходятся у переносицы:
– Не хотите выходить замуж? Чушь! Все женщины этого хотят! Сколько вам лет, Анна Александровна?
Я краснею от его бестактности. И вмиг исчезает куда-то вся жалость к нему. Что он себе позволяет? Мелькает мысль – проигнорировать вопрос и выставить гостя за дверь вместе с его драгоценным подарком. Но всё-таки я отвечаю:
– Двадцать восемь.
– До революции вы бы уже считались старой девой, – холодно сообщает он.
Я задыхаюсь от возмущения.
– Убирайтесь вон! – и недвусмысленно указываю на дверь. – Если вы думаете, что ваш мифический дворянский титул дает вам право меня оскорблять, то вы сильно заблуждаетесь. Мне все равно, кто вы такой – маркиз или даже князь. Кстати, если не ошибаюсь, в России вовсе не было титула маркиза. Признайтесь, вы придумали его сами? И вообще – при таких амбициях у вас и жена должна быть соответствующая – как минимум, какая-нибудь баронесса.
От его взгляда тоже уже веет холодом.
– В том, что касается титула, вы ошибаетесь, Анна Александровна. Титулом маркиза нашему роду дозволено пользоваться высочайшим указом императора Александра Третьего.
– Простите, – мне, действительно, жаль, – я не хотела вас обидеть.
Он выразительно смотрит на колье на моей шее. И как я могла про него забыть? Дрожащими руками нащупываю застежку, пытаюсь ее расстегнуть. Не получается.
Паулуччи наблюдает за моей попыткой с ледяной улыбкой.
– Жаль, Анна Александровна, что вы сделали именно такой выбор. Я надеялся, что мы с вами станем хорошей парой. Но, может быть, вы и правы – мне нужна совсем другая жена. Кажется, напрасно я столько лет пытался это отрицать. Нет-нет, не снимайте его – так будет проще…
В голосе его появляются металлические нотки, и я на всякий случай незаметно беру со стола нож для разрезания бумаги.
Но сделать ничего не успеваю. Вдруг начинает кружиться голова. Или это комната кружится? Я чувствую, как нож выскальзывает из рук.
А через секунду становится холодно. Очень холодно!
Кажется, я схожу с ума.
А потом картинки перед глазами мелькают всё быстрее и быстрее. Мужчина с вилами. Волчий вой. И наконец – возница.
5. Кто я?
– Я вас, ваше сиятельство, в усадьбу отвезу, – мужчина смотрит на меня с сомнением. – Простите великодушно, если не так к вам обращаюсь. Вы, ваше сиятельство, кабыть, не местная?
Что же, можно сказать и так. Хотя если с географической точки зрения – как раз местная, даниловская. А вот если с исторической…
Я думала, такое бывает только в книгах и в кино. Раз – и ты уже в другом измерении. Где-нибудь в Нарнии или в Хогвартсе. Я даже жалею, что не была любительницей подобного жанра и таких книжек читала мало.
Впрочем, книжки мне сейчас вряд ли бы помогли. Там героини обычно сразу понимают, где они оказались, и быстро приспосабливаются к окружающей среде. И до самого финала никто вовсе не догадывается, что на троне сидит, к примеру, не королева Елизавета, а какая-нибудь Зоя Васечкина. Но у меня таких способностей к мимикрии нет.
