Придется рискнуть. И, похоже, собой.
Аморин решительно шагнул к кругу под истеричный крик Ильмии и сбил носком ботинка порошок с края.
В ту же секунду Кари подняла голову, и Аморин отшатнулся, увидев, какой жгучей зеленью полыхают ее глаза. А затем она с диким шипением кинулась на него.
— Кари! — только и успел выкрикнуть Аморин прежде, чем она налетела на него и сбила с ног.
Он даже не предполагал, что в ней может быть столько мощи, столько силы. Ее горящие зеленью глаза полыхали совершенно бессознательным огнем, она словно превратилась в кого-то другого, безумного и опасного.
— Кари! — снова закричал он. — Это я!
Но Кари словно не видела его. Раскинув руки, она отскочила, но только для того, чтобы выкрикнуть гулкое:
— Агаташ!!!
Воздушная волна ударила Аморину в грудь и отшвырнула к стене. Только благодаря драконьей силе, он не покалечился, будь на его месте человек — переломались бы кости.
Агаташ… Кровный крик силы и защиты драконорожденный. Одно из слов-заклинаний, которые буквально плавают в крови таких, как она. Теперь он это знает, успел прочесть в секретном фолианте.
Она даже не понимает, что эта за мощь. И, похоже, действительно принимает его за кого-то другого.
— Кари… — не уставал повторять он, поднимаясь и уворачиваясь от очередных ударов агаташ. — Кари, это я… Тебе ничего не грозит.
Но Кари не слышала и все яростней нападала.
Он не хотел причинять ей вреда. Да что там — это последнее, чего он хотел бы в жизни. Поэтому позволил ударить себя, раз, другой, и еще…
Удары были сильными и болезненными, словно кувалдой шарахали в грудь, живот, лицо, но он стоически выносил их, судорожно пытаясь придумать, как вывести ее из этого состояния.
Еще бы знать, как она в него вошла.
— Аморин! Защищайся! — закричала Ильмия. — Она же убьет тебя!
Аргумент весомый. Но как защищаться от той, кому вреда причинить не можешь по определению?
Кари тем временем нападала все агрессивнее, метая крик «агаташ», как силовой снаряд. Она словно не видела его. Словно перед ней творилось что-то совсем другое, и она отчаянно боролась с этим «чем-то». Аморин уворачивался, приседал, отступал, уклоняясь от ее тяжеловесных ударов и прыжков.
Этот дикий танец продолжался бесконечно, Ильмия умоляла напасть на Кари в ответ, обезвредить ее, что в устах василиски звучало как «прикончи эту тварь, иначе она всех тут перебьет». Но Аморин все медлил, ища решение.
Ильмия ведь права — если Кари не обезвредить, кто знает, куда выльется это ее состояние и что успеет натворить прежде, чем кто-то ее остановит. А останавливать ее будут уже совсем не мягкими мерами, это уж точно.
Мысль пришла неожиданно. Она оказалась настолько же простой, насколько и безрассудной.
Он просто поддастся ей.
Просто откроется.
Обнажит всю душу полностью и станет совершенно беззащитным перед ней.
Когда в очередной раз Кари помчалась на него, полыхая зелеными травяными глазами, Аморин просто остался на месте и позволил снести с ног, повалить на пол, придавить тяжелой ладонью шею.
Кари нависла над ним, уставившись невидящим взглядом. Лицо даже в таком измененном состоянии прекрасное в своей ярости. Она стала сжимать пальцы на его шее, Аморин чувствовал, как воздуху постепенно становится трудно проникать в легкие, и все же он прошептал:
— Я люблю тебя, Кари…
Она не услышала, но Аморин продолжал шептать, глядя в ее обезумевшие зеленые глаза:
— Я люблю тебя… Я люблю тебя…
* * *
Вокруг Карины творилось что-то безумное. После того, как этот гадский Лазурит сыпанул ей в глаза очередную дрянь, её то ли перенесло куда-то, то ли еще что-то случилось.
Но теперь она в лесу и вынуждена отбиваться от каких-то лохматых чудовищ, которые выскакивают из-за деревьев.
Сперва, пока стояла неподвижно, они вроде ее не видели. И казалось она в безопасности. Но потом какая-то тварь появилась из зарослей и пошла прямо на нее. Карина изо всех сил старалась даже не дышать, но тварь все равно приближалась, и когда протянула к ней мохнатую когтистую лапу оставалось только одно — защищаться.
И Карина защищалась изо всех сил, так, как никогда еще не дралась. Она била кулаками, пинала тварь, та уворачивалась, снова нападала, но Карина знала, что если даст хоть каплю слабины — ей конец. Тварь не позволит ей выбраться из схватки живой.
Наконец-то внутри нее снова возникла та самая сила, которая прежде позволяла защищаться. Видимо, порошок, который в нее сыпанули, поднял нужную волну ярости в ней. По венам потекла мощь, похожая на бесконечную лаву.
— Агаташ! — выкрикивала Карина то в одну, то в другую сторону, отшвыривая чудовищ и не позволяя им приближаться. — Агаташ!!!
Но они лезли и лезли, будто муравьи из разоренного муравейника — злые и готовые к атаке.
— Агаташ!!! — только и успевала выкрикивать она, откидывая тварей силовыми волнами.
Но потом откуда-то из тени вылезла тварь, которая никак не желала сдаваться. Она ломилась на нее, сколько бы Карина не пыталась ее откинуть. Будто ее крик мощи и отчаяния не пугали тварь.
Тогда, уловив подходящий момент, она бросила попытки справиться с ним криком и ринулась на чудовище со всей силы и сбила его с ног.
А потом принялась душить.
Она никогда не обладала мощными руками, крепкими бицепсами, и вообще не имела слишком хорошей спортивной формы. Но сейчас, видимо, адреналин делал свое дело — тварь даже не сопротивлялась. Просто лежала под ней, глядя широко распахнутыми глазами, губы шевелились, будто пытается что-то сказать.
Говорящее чудовище?
Что-то новенькое.
Хотя она уже сталкивалась с созданиями, которые могут общаться одними мыслями. Но где? Кто это был?
От пальцев, сжимающих шею твари потекло тепло, что-то трудно объяснимое и непонятное, будто давно забытый запах дома, только в ощущениях. Тварь продолжала что-то шептать, Карина не поняла — что происходит. Ведь чудовище не нападало. Почему перестало сопротивляться. Что оно бормочет? Что за тепло тянется от него к ней?
Она наклонилась ближе, пытаясь разобрать слова. Кто говорил мыслями? Летающие создания? Драконы? Но драконов не бывает. Хотя… вот таких тварей тоже не бывает, но она ведь есть. Или что?
Какие-то нестыковки.
Карина вдруг ощутила какую-то нереальность, иллюзорность происходящего. И в этот же момент картинка поплыла, стала размываться, будто на холст пролили воды, и краски растеклись.
Сквозь иллюзию леса стали проступать стены мрачного подвала, узкие окна под потолком, а до ушей, наконец, донеслась бесконечная цепочка слов:
— Я люблю тебя… Я люблю тебя… Я люблю тебя…
* * *
Окончательно Карина пришла в себя, когда Аморин уже закутывал ее в одеяло. В подвале куча народа, какие-то люди в одинаковой форме с жезлами, на которых светящиеся магические набалдашники. Ильмию, Лазурита и папаню Аморина уводят вот эти самые люди, кажется зачитывают что-то вроде прав.
Рядом магистр Радэус, члены ареопага, участники конвента. Карина все это видела, как сквозь дымку и слышала звуки, будто через глухую стену.
Аморин повел ее из подвала, а когда она споткнулась, подхватил на руки и понес, уснула она прямо в его объятиях.
Когда открыла глаза солнце уже основательно клонилось к закату, разливая по комнате теплый, оранжевый свет, который, отражаясь на мраморном полу, заливает все уютом.
Рядом лежит Аморин.
Когда Карина попыталась встать, он тут же открыл глаза и спросил с тревогой:
— Ты как?
Карина прислушалась к себе.
На удивление, чувствовала она себя хорошо — сон снял остатки влияния магических порошков.
— В порядке, — призналась она.
— Как ты меня напугала… — с каким-то выдохом произнес Аморин и вдруг заключил ее в объятия.
Карина даже не поняла, как на это реагировать, но поддавшись какому-то глубинному инстинкту, тоже его обняла. По телу тут же прокатились знакомые волны тепла. Ах, да, она ведь по какой-то удивительной причине все еще дико возбуждается от его прикосновений. Даже после таких приключений.
