создал некую оболочку, позволяющую удерживать сломанные кости и препятствующая воспалению внутренних тканей и органов. Так же он сказал: «Предположительно, но ещё не точно. Эта оболочка, скорее всего, состоит из тех же молекул, что и кости, только более эластичнее.» Он думает, что существо, живущее в Улином теле, ломает кости именно для того, чтобы было возможно свободное перемещение по её организму. Звучит, конечно, фантастически, но другого объяснения у него нет. Хотя документально зафиксировать пробуждение Костолома пока не удалось.
Игорь, как и собирался, укатил к брату, чтобы посетить чемпионат по хоккею. Отношения с ним у Ульяны всё-таки наладились. Да и с Аней тоже.
Доброй Маме Лизе вновь пришлось отправиться в командировку. Пропавшего мальчика нашли мёртвым в заброшенной шахте в соседнем городе. И теперь ей предстояло допросить мужчину, нашедшего страшную находку и всех подозреваемых по этому делу. Ко всему прочему пропало ещё двое подростков шестнадцати лет. После беседы со Степаном Разумовым, который уверил мать в том, что с Улей не должно случиться ничего страшного, она со спокойной душой могла отправляться в поездку.
– Марина приедет вечером. Деньги помните, где лежат, – напутствовала она дочерям, прежде чем сесть в такси. Сёстры вышли во двор проводить мать, – И никаких ночёвок, – она строго взглянула на Нику, – И звонить мне, если… – она не договорила. Поцеловав дочерей на прощание, Лиза ещё раз напомнила, чтобы они звонили при любых обстоятельствах и днём и ночью, – Постараюсь уложиться в пару дней.
Марина – дочка одной маминой хорошей знакомой. Старше Ульяны всего на два года.
– Хорошо, мам. Как приедешь…
– Позвоню обязательно.
Стоило таксисту увезти маму из поля зрения, как Ника вспорхнула и направилась к калитке.
– Я гулять, – сообщила она Уле, похоже совсем позабыв, что совсем недавно случилось с сестрой.
– Уже шесть…
– До прихода Марины я вернусь, – перебила Ника, бросив на сестру взгляд пай-девочки. Уле ничего не оставалось, как отпустить сестру, а самой вернуться в дом. На самом деле Уля была рада, что прежняя беззаботная Ника вернулась. Это означало, что всё не так плохо. Она подбросила в камин несколько сухих берёзовых поленьев. Выпрямилась. Посмотрела в окно и тут же отпрянула. Евлампия стояла возле своего забора и смотрела… прямо на неё. Что за?..
Как же она мне надоела!
Уля влезла в валенки, мимоходом накинула пуховик и стремглав выбежала во двор. Соседка продолжала стоять и таращиться на неё, как на какую-нибудь забавную зверушку из зоопарка.
– Хватит за мной следить! Слышите?! – решительно крикнула Уля, выбегая за калитку. Между ними проезжали автомобили всех марок и цветов, – Всё! Всё закончилось! Понятно?! – Уля резко остановилась. Ещё шаг и она окажется на проезжей части.
Евлампия помотала головой из стороны в сторону, печально отрицая Улины слова, развернулась и направилась в дом.
– Стойте! – Уля продолжала перекрикивать рёв автомобильных моторов, – У меня всё замечательно! Я счастлива! И мне не нужны никакие избранники! Я сама по себе!
– Ответь сама себе на вопрос, – Евлампия резко развернулась. Говорила она, не напрягая голосовых связок, но каким-то чудом Уля прекрасно её слышала. – Почему в тот день, ты пришла именно к нему?
Былой позитивный настрой мгновенно улетучился. Вопрос соседки выбил Улю из колеи.
– Почему в тот день ты пришла именно к нему? – повторила Евлампия.
– Я не понимаю о чём вы… – замотала головой Уля, отрешённо отступая назад. Холодный ветер дул в спину, словно наоборот подталкивал идти вперёд.
Евлампия продолжала стоять. По выражению лица читалась полная неприкосновенность. Она будто устала от ребяческих проказ и решила показать кто здесь главный.
Уля солгала, она прекрасно понимала, о чём шла речь, точнее о ком и о каком дне.
– Я не знаю! – крикнула она. Мимо промчалась легковушка, заглушая её слова.
– Потому что он и есть твой избранный, – Евлампия вновь развернулась и поднялась по ступеням веранды, – Твоё сердце сделало выбор.
На Улю словно снизошло озарение, и она в отчаяние бросила:
– Я спрашивала у него! Но… – она с усилием переборола себя, чтобы не разреветься.
Евлампия снова замерла, поворачивая назад лишь голову:
– Тебе не нужно спрашивать. Тебе нужно просто дать сердцу свободу, – с этими словами она распахнула дверь веранды и проскользнула внутрь.
Несколько мгновений Уля удивлённо таращилась ей вслед. Мимо пронёсся большой грузовик. И Уля бросилась прямо через проезжую часть. Невероятным образом она не попала под колёса машин, очутившись на другой стороне дороги. Она стремительно вбежала в дом Евлампии и крикнула, что есть силы:
– Но я не хочу ничего этого!
Её слова отразились эхом от голых стен. Она удивлённо таращилась в пустое помещение, бывшее когда-то гостиной. Но отсутствие мебели и тепла натолкнуло на предположение будто здесь никто никогда не жил. Как же так?
– Эй, где вы? – она прошлась по всем комнатам, но лишь понапрасну разогнала пыль, годами копившуюся на старых половицах.
***
«…И к последним новостям. Официально сезон охоты на благородного оленя будет открыт 25 декабря, – вещала с экрана телевизора миловидная телеведущая, — Об этом сообщил глава города…» На этом Юра выключил зомбо-ящик. Он ещё месяц назад позаботился о продлении срока разрешения на охоту и на оружие. И ждал этого дня, чтобы отвлечься. Последние несколько дней он всё время пил, оброс щетиной и кажется, возненавидел целый мир. А эта сука даже не позвонила. Она даже не сочла нужным извиниться или хотя бы объясниться. Каждый раз, когда он начинал вспоминать, на него обрушивалось цунами, состоящее из гнева и обиды. Одним движение он опрокинул письменный стол, и всё находившееся на нём полетело на пол, включая ноутбук и бутылки со спиртным. Но так не могло продолжаться вечно. Где-то глубоко внутри звенел колокольчик, и Юра понимал, что если не остановится, то сопьётся. И перед ним всё время стоял образ Ульяны. Он глазел на неё опьянённым взором, разговаривал с ней, он сходил с ума. Но именно благодаря этому, он взял себя в руки. Двадцать четвёртого декабря он слил весь оставшийся алкоголь в унитаз и привёл себя и свой дом в порядок. Кажется, у него начинается новая жизнь.
XXIII
Лицо обжигает холод. Снег беспощадно колет голые стопы. Но зов сильнее. Уля снова бежит вглубь леса. И ей кажется будто это сон. Очень реалистичный со звуками, с запахами и ощущениями. Ей становится жарко. Она срывает с себя кофту, оставаясь в одной тонкой маечке без бюстгальтера. Твёрдые соски выделяются через тонкую ткань. Она несётся дальше. Она не помнит, кем была раньше. Она не чувствует в себе что-либо человеческое. Она бежит так быстро, как ни бегала никогда в жизни. И она знает, что ей нужно. Она знает за кем охотится.
Лесные звери ощущают приближение чего-то ужасного и пытаются укрыться. Но от неё не спрятаться. Уля сдёргивает с себя тугие джинсы (ткань разрывается на удивление легко) и они летят в сугроб. Она не останавливается, ни замедляется не
