Глава 19
С трудом разлепив веки, я опасливо открыла глаза и с огромным интересом осмотрелась. Мое тело, как ни в чем не бывало, лежало на огромной кровати. Саднило предплечье и жутко хотелось пить. После привидевшегося сна настроение у меня было просто ужасным, таким же, как и мое самочувствие. С огромным усилием привстав на кровати, я здоровой рукой дотянулась до колокольчика и позвонила в него, морщась от его пронзительного тоненького звона. Отбросив его обратно на тумбочку, со стоном я вновь упала на подушки и с облегчением прикрыла глаза. Во всем теле чувствовалась такая жуткая слабость, словно я не спала всю ночь, а летала над своим родным городом в компании бестелесной сущности.
Едва слышно скрипнула дверь и в комнату, шурша накрахмаленным передником, тихо скользнула Мила. Я узнала свою горничную по негромким и суетливым шагам. Увидев мое бледное несчастное лицо, служанка тихо ахнула и всплеснула руками:
— Ах, барышня! Неужто вы занемогли после вчерашней непогоды? Видать вас сильно подмочило дождем. Может дохтура вызвать?
Я сморщилась и, облизав губы, застонала:
— Воды, Мила! Дай мне, пожалуйста, воды…и… не надо доктора… Отлежусь денек и мне полегчает.
Я устало прикрыла глаза, мечтая унять неприятный звон в ушах и непонятную слабость во всем теле.
— Да, да, сейчас, барышня! Как скажете…,- с готовностью ответила горничная и сразу же испарилась из моей комнаты.
Мила не заставила себя долго ждать. Вскоре она вернулась в спальню с серебряным подносом в руках. Я лениво открыла глаза и, по-старушечьи кряхтя, уселась в постели. На подносе стоял большой бокал, наполненный почти доверху, чистой без малейшего осадка, родниковой водой.
— Прошу, — услужливо промолвила Мила, робко и по-доброму улыбаясь мне.
Она осторожно поставила поднос на тумбочку поближе ко мне. Дрожащей рукой я взяла чуть запотевший бокал, поднесла к сухим губам и большими глотками жадно выпила всю воду. Вернув бокал на поднос, я вновь обессилено упала на подушки. Прохладная влага освежила меня, но сил не придала.
— Желаете позавтракать, барышня? — любезно поинтересовалась Мила, а ее глаза смотрели на меня с выражением сострадания.
Я лишь отрицательно покачала головой и прибавила тихим чуть хриплым голосом:
— Нет, Мила, спасибо… буду спать…
В подтверждении своих слов, я с облегчением закрыла глаза и буквально сразу же провалилась в забытье и уже не слышала ответной реплики горничной, а также того, как она выходила из комнаты. Все это время я находилась в какой-то вязкой и давящей на грудь субстанции. Было тяжело и душно, мне отчаянно хотелось открыть глаза и проснуться, но я не могла. Меня будто что-то держало в толще хлипкой тьмы и не отпускало наверх. Отчаяние овладело моим существом, даря мне сполна горькое чувство обреченности и безысходности. Каким-то нереальным чудом я вырвалась из черной липкой паутины кошмара.
Следующее мое пробуждение состоялось где-то посреди дня. В комнате было душно из-за того, что в распахнутое настежь окно вливался знойный июльский воздух, приправленный горьковатым запахом кипарисов. Сон без конкретных сновидений немного освежил меня, но не вдохнул сил. В теле все еще обитала слабость, а в душе — полная апатия ко всему. Я лениво перевернулась со спины на бок, и с полным равнодушием разглядывала темные плотные шторы, закрывающие большие окна. В спальне царил приятный полумрак, и солнечный свет не резал глаза. Ночной разговор со Временем врезался в память на настолько, что сильно угнетал меня, но я лишь мысленно прикидывала все возможные варианты возвращения Часов Времени, и не верила до конца в успешность своих действий.
Проанализировав произошедшие события за последнее время, я пришла к выводу, что получить Часы Времени будет также сложно, как и снять их с самого князя при свете дня. Поэтому надо было придумывать другой план — более хитроумный и коварный. Мне уже давно пора было посмотреть правде в глаза, а не малодушно надеяться на Госпожу удачу. Оставался один способ вернуть часы — кража. Как не претил мне этот метод, но и вариантов похищения вещи тоже было не много. Даже это осложнялось тем, что если вернется настоящая Габриэль, то ей придется несладко в позорной роли воровки. Возможно, на каторге, в кандалах и Сибири. Я тяжко вздохнула, а совесть обвинительно грызла мою душу. Подставить так девушку я не решалась, и это очень осложняло дело. Хотя, был еще один нерешенный вопрос — местонахождение настоящей Габриэль, графини Миллер.
Прикусив губу, я в задумчивости накручивала на указательный палец правой руки локон. Итак, нужно провернуть дело так, чтобы меня не поймали. Лениво перевернувшись с живота на спину, я с большим удовольствием сладко потянулась. Не знаю, сколько я пролежала в раздумьях, устало рассматривая стены, потолок и узор на пологе кровати. Лень и депрессия постепенно отступали, и вскоре мне надоело сушить свой мозг пустыми догадками. Уже давно следовало бы составить для себя новый план, и первым пунктом которого было посещение дома Баринского, причем желательно в неформальной обстановке, а уж потом — действовать по обстоятельствам. Я облегченно улыбнулась и расслабленно прикрыла глаза, мечтая о скором возвращении Часов.
Я уже видела, как вхожу в какой-то огромный серый и безликий дом. Дэниэль ловко ведет меня под руку, и мы вместе входим в какую-то комнату с огромным потухшим камином. На каминной лакированной полке валяется множество безделушек, украшений, статуэток и среди всего я отчетливо вижу Часы Времени. Знакомый позолоченный корпус матово поблескивает гравированной поверхностью и, казалось бы, ждет, чтобы его аккуратно и быстро взяла моя запотевшая от волнения ладошка. Князь галантно целует мою руку и куда-то уходит по своим делам. Я с облегчением вздыхаю, нервно облизываю внезапно пересохшие губы и быстрыми шагами подхожу к камину. Молниеносный бросок руки, и мои дрожащие пальцы крепко сжимают прохладный металл часов. В душе взметнулся вихрь эмоций, и дикая всепоглощающая радость доминирует над всеми остальными моими чувствами. Недрогнувшим пальцем, я торопливо набираю заветную комбинацию цифр, и… Последнее, что я вижу в 19 веке — растерянное лицо Дэниэля. Инстинктивно я дергаюсь прочь от него, опасаясь того чтобы меня он не схватил и не вернул обратно.
Но я ошиблась, черная воронка уже поглотила меня, и князь Баринский не в силах был меня вернуть. Радость распирала меня. Наконец-то я больше, никогда, не увижу противного надменного Дэниэля, не будет его издевок и он, никогда, больше не будет терзать мои нервы своим красивым голосом. Ощущение сильного падения моментально охватило меня, затем что-то сильно встряхнуло меня. Я закричала и немедленно открыла глаза.
