— Бреннан, я хочу, чтобы ты меня поцеловал, но мы вряд ли ограничимся лишь поцелуями, а я так устала и боюсь, что проклятие вступит в силу, как только мы уснем. Я так волнуюсь, что все, ради чего я так работала, разрушится у меня на глазах.
— Позволь мне обнять тебя. Я постараюсь не спать столько, сколько смогу, что будет не так уж сложно рядом с тобой, — заявил он с улыбкой опасного соблазнителя.
— Ха, везет же тебе, — мрачно пробормотала Тиернан, размышляя, хватит ли у нее сил принять холодный душ. — И к твоему сведению, ты только что солгал.
Он расхохотался и наклонился, чтобы чмокнуть ее в нос.
— Да, я солгал, моя прекрасная Сказительница Истины. Мне чертовски неудобно держать тебя в своих объятиях.
Тиернан невольно рассмеялась.
— Так неудобно?
Он поймал ее руку и прижал к своей возбужденной плоти, а затем так же быстро отпустил, тем самым застав ее врасплох. Тиернан нерешительно задержала руку на внушительном и очень твердом пенисе.
— С тех пор как мы встретились, я нахожусь в состоянии постоянного возбуждения, — признался Бреннан, поморщившись.
Тиернан почувствовала себя виноватой, ведь в лесу только она получила удовольствие. Стоит ли вернуть ему должок?
— Поговори со мной, — приказал он, снова изумив ее. — Расскажи о том, как ты росла с таким Даром. Совсем недолго, пока мы не уснем. — Он повернулся к ней с выражением муки и беспокойства на лице. — Прошу тебя.
Последние слова подействовали на нее сильнее всех приказов.
— Удовольствия было мало, — начала она свой рассказ, затем рассмеявшись над невольно вырвавшимся у нее признанием. — Лучше я скажу, что нелегко, ладно?
— Нелегко. Теперь я прекрасно тебя понимаю. Но разве ты никогда ничего не получала взамен? — Он переплел свои пальцы с ее и положил их соединенные руки на свой крепкий живот.
— Никогда? Я бы так не сказала, — произнесла Тиернан, заставляя себя найти полузабытые воспоминания. — Однажды я спасла мальчика от несправедливых обвинений в краже учительского кошелька. Его семья была очень бедной, поэтому все посчитали, что он украл его ради денег. Мальчик говорил правду, и я расспросила других учеников, воспользовавшись талантами, словно какая-то безрассудная Нэнси Дрю, и выяснила, что кошелек украл сын директора. Он хотел привлечь внимание папаши, который, как я понимаю, был той еще сволочью.
— Ты была довольна? Тем, что смогла помочь?
Она перестала улыбаться, вспомнив обо всем остальном.
— Так и было, какое-то время. Мальчик, которого несправедливо обвинили в краже, даже подарил мне мой первый поцелуй.
Бреннан заворчал так, что живот под их руками задрожал.
— Мне не нужно знать, кого еще ты целовала.
Тиернан рассмеялась.
— Нам было по двенадцать. Он ничем не угрожает твоей мужественности, поэтому успокойся, ты, дикарь.
— Я не могу представить тебя двенадцатилетней. Хотя нет, это не так. Когда-нибудь у тебя появиться дочь, похожая на тебя.
Она повернулась лицом к нему, изумленная его тоном, и увидела, что его глаза снова заблестели зеленым огнем.
— Моя дочь? — тихо спросила она.
— Я подумал, что пока рано говорить «наша» дочь.
Расслышав поддразнивание в его голосе, она улыбнулась:
— Ты так думаешь? Ну что ж, мальчик, которого я спасла, хотел узнать, как я это сделала, и мне показалось, что я могу поделиться с ним правдой о себе.
Бреннан снова напрягся всем тело.
— Он предал твое доверие?
— Не совсем так. Было кое-что еще… он подумал, что я классная. И знаешь что? Двенадцатилетний мальчишка получил ходячий и говорящий детектор лжи. Он хотел провести пару опытов, и какое-то время я была рада подыграть ему.
— Только для того, чтобы поиграть хоть с кем-то, завести себе друга, — догадался Бреннан.
Тиернан вздохнула:
— Вроде того. Но я не могла это долго терпеть. Я была ненормальной, девочкой, вызывавшей его любопытство, а не его подругой. — Ей стало грустно, и Тиернан с удивлением поняла, что рана все еще болит.
После стольких лет.
А что же с ней случиться, если она потеряет Бреннана?
Тот вдруг плавно и быстро перекатился и посмотрел ей в лицо. Бреннан обнимал ее теперь лежа на боку.
— Я твой друг. Что бы ни случилось, я всегда им буду.
Она затаила дыхание, услышав правду из его уст и увидев черные глаза с сине-зелеными огоньками в центре зрачков.
— Я… спасибо тебе. Я тоже твой друг, — прошептала она.
— А потом? Когда ты стала старше? Взрослые обманывают друг друга чаще, чем дети. Насколько тяжелее тебе стало?
Его проницательность и понимание того, какой несладкой была ее жизнь с Даром, успокоили ее, и Тиернан немного расслабилась.
— Мне… стало проще наедине с самой собой. И я часто забывала, что может быть иначе. — От этого мучительного признания у нее защипало глаза, но Тиернан не желала дать волю слезам. Не здесь. Не в его присутствии.
Она уже наплакалась на всю жизнь.
— Тс, mi amara, тс. Пожалуйста. Не нужно ни о чем рассказывать, раз тебе так больно.
Он гладил ее по волосам и по спине, успокаивая ее, шепча нежные слова на музыкальном языке, должно быть, атлантийском.
— Тс, прошу тебя, моя красавица. Тебе не нужно ничем делиться со мной.
Но к своему изумлению, Тиернан хотела этого. Желала снять с себя груз многолетних мук.
— В детстве мне было несладко, но в подростковом возрасте я испытывала подлинные страдания.
Тиернан перевернулась на спину и уставилась в потолок, вспоминая старшие классы. Джонни. Ким. Выпускной Бал.
— Мой парень в старших классах не врал мне. Во всяком случае, я так думала. Он никогда не давал повода для подозрений. Ничто в его словах не казалось мне ложью. Даже когда он вечно был занят вечером по пятницам.
Тиернан закатила глаза.
— Он учился. Или навещал больную бабушку. Можешь поверить, что я была такой дурой?
Бреннан положил голову на руку.
— Он тебе лгал?
— Да, лгал. Он встречался еще и с моей лучшей подругой. Вот только она была в курсе, потому что в школе он был моим парень, и все об этом знали. Она вела себя очень странно, но уверяла, что просто переживает из-за поступления в колледж. Она очень старалась не врать мне.
Тиернан рассмеялась и цинично посмотрела на Бреннана:
— Разумеется, я так и не спросила у нее напрямик: «Ты спишь с моим парнем?»
— Этот мужчина… — начал Бреннан, затем глубоко вздохнул. — Этот парень. Ты… вы были близки?
Встревоженная тоном его голоса, Тиернан повернула голову и посмотрела в его глаза. снова ставшие зелеными и холодными.
— Нет, и даже если так, то ты не можешь ревновать к семнадцатилетнему парню.
