Запрыгнула в седло. Кобыла любопытную мордочку ко мне повернула, проверяя, кто же на нее залез. Погладила шею, осторожно одной рукой рысенка удерживая. Ехать с ним верхом неудобно, куда бы пристроить.
— Держи, — княгиня протянула странное лукошко с двумя ремнями, чтобы на спину цеплять. — Специально для твоего питомца приказала сделать. Ну что едем?
— Подождите, — закричал кто-то со стороны конюшен и тут же из прохода появился запыхавшийся Михей с еще одним белоснежным красавцем. — Вот, для царевны, коника оседлал.
Посмотрела на сестрицу, а она словно маков цвет стала. Чего смущаться-то?
Наконец, выехали.
По оживленным даже в столь ранний час улицам пронеслись мы по городу и выехали за городские стены.
Чем дальше удалялись от столицы, тем боле пустынной становилась земля. Зато заброшенные поселки, забытые поля с уже созревшей пшеницей, одичавшие домашние животные попадались все чаще. А еще менялась природа. И совсем не так, как когда ты едешь в дальний край и с удивлением замечаешь. что вместо родных березок здесь чаще растут клены да ясени, все растения становились чужими. и уж не только грибы меняли цвет, а целые рощи радовали радужной расцветкой.
— Не подъезжайте близко к таким деревьям предупредил воевода.
— Почему?
— в таких местах растет странный мох, распространяющий вокруг мыльцу. Если человек вдохнет ее — отравится.
— До смерти? — ахнула рядом Забава.
— Нет, но мучиться долго будет, и есть ничего не сможет.
— А животные как на нее реагируют? — заинтересовалась я.
— По-разному. Некоторые стороной обходят, другие, наоборот, рвутся травку там пощипать, будто слаще и вкуснее обычной.
— А потом болеют?
— Да нет, даже удой у коров увеличивается, только пить такое молоко никто не пробовал. Страшно.
Кивнула и легко соскользнула с седла.
— Куда? Не слышала, что воевода сказал?
— Не-а, — широко улыбнулась и размашистым шагом пошла, исследовать новое диво.
— Глаш, зачем тебе туда лезть? Велимир уже все рассказал, — догнал меня шагов за двадцать от цветной рощи князь, да за плечо схватил, чтобы не убежала.
Разжала его пальцы, погладила, да отпустила.
— Не волнуйся, раз не все звери стороной обходят, значит и мне вреда особого не будет. А проверить я должна. То, что обычные селяне могли пропустить, почувствую, да смогу понять, что происходит.
— Глаша… — простонал князь.
Улыбнулась в ответ, все равно не остановишь.
— Это часть меня, — обвела рукой окружающие поля, да деревья, — такая же, как дышать, есть, видеть… Плохо природе, плохо будет всем ведьмам и мне тоже. Не держи. Хочешь, подожди здесь, но дальше не ходи.
Роща оказалась… обычной. Все внутри говорило о том, что лесок заурядный, только непривычно молчаливый. У такого не спросишь, где растет кизил или где ближе всего бежит ручей.
Присела на камешек стала прислушиваться. Ветер в кронах гуляет, вот мышка суетится возле огромного валуна, под ним у нее устроено гнездо, в котором пищат малыши. Сойка перелетает с ветки на ветку, а Охта старается в стороне держаться.
Сняла корзинку, вытащила рысенка, да на траву поставила. Посмотрим, как вести себя будет.
Принюхался, поскреб лапой разбрасывая вокруг землю вперемешку с мелкими камешками, покрутился, лег, а потом как подскочит, да в ближайшие кусты прыгнет. Бросилась за ним. Вдруг убежит?
— Вот ты где! — сказала, раздвигая колючие плети ежевики, в самой середине зарослей рысенок, урча, как самая обычная кошка трепал остатки гадюки. — Буду тебя звать Агрик. Был такой в древности богатырь-змееборец. Жаль волшебного меча у тебя нет, но может и когти на что-нибудь сгодятся? — улыбнулась, подхватила своего питомца и к остальным заспешила. Здесь-то уже делать нечего.
— Ну что? — спросил князь с тревогой заглядывая в мое лицо.
— Ничего, — пожала плечами и пошла к дороге, на которой ждали остальные спутники.
— Как?
— Вот так. Совершенно обычный лес.
— А то, что цвета странные, так то тоже обычно? — услышал мой ответ Велимир, да решил съязвить.
Смерила воеводу взглядом с головы до пят. Тоже мне умник нашелся. Внутри шевельнулось странное чувство, но отвлекла княгиня.
— Ты, Веля, не язви, ведьмы не так, как остальные, мир ощущают. Если Глаша сказала обыкновенный, значит, неспроста.
Промолчал воевода, только недовольно ухмыльнулся, да коня вперед направил.
— Разведаю пока дорогу.
— Глаш, а правда там странные споры от растений поднимаются?
— Не знаю, не заметила.
— Глаш, а правда… — но очередной вопрос потонул в громком крике, что дальше по дороге раздался.
— Забава с Еремеем ждите здесь, — коротко попросила и лошадку свою в галоп пустила, а потом вспомнив, прокричала. — За сестрицей моей присмотрите, а то влезет еще куда!
Друзья у меня надежные, что велено сделают, можно быть спокойной, лишь бы Лизавета опять чего не учудила.
Отстала я, лошадиных шагов на двадцать, потому последней из леса вынырнула, да и остолбенела.
Впереди сколько хватало глаз выжженная будто от пожарища земля. Только ни запаха, ни пепла, ни обгоревших остовов деревьев видно не было. Черные камни, непривычно черная земля и ни одного живого листочка на многие версты вперед.
— Что это? — тихо спросил один из дружинников.
В таком месте разговаривать громко не хотелось, будто малейший звук мог навлечь беду.
— Хороший вопрос, — ответил ему князь.
— Кони идти дальше отказываются, — сообщил воевода и для наглядности подвел своего в краю черной земли. Вороной сначала фыркать начал, ушами стричь, потом боком пошел, стараясь увезти непонятливого наездника дальше от странного места, а в конце стал приседать и задними копытами бить.
Княгиня спешилась и положила руку на то место по которому идти конь отказался.
— Ничего не чувствую. Глаш, попробуй ты.
Повторила ее манёвр. Тишина. Похожая на ту, что в роще была, но только неживая.
— Что делать будем? — спросила.
— До разлома далеко? — уточнил Гред у воеводы.
— С версты три примерно, все прямо по дороге.
Посмотрела дальше туда куда белое полотно дороги, словно шрам убегало за ближайший холм.
— Ехать надо дальше. Или идти пешком. На разлом посмотреть нужно.
Сказала, а сама почувствовала, что внутри все назад вернуться просится, убежать вслед за местными жителями, забиться в щель, переждать… если получится.
— Значит пойдем, — ответил мне Гред, да тоже спешился.
— Я одна, — страшно, но у меня есть какая-никакая защита, а остальным туго придется. — Ольха Любимовна, подстрахуете?
