Рис и Лион одинаково холодно, с легким оттенком презрительности, присущей всем воинам по отношению к тем, кто не умеет мыслить рационально и грубо, посмотрели на парня, и второй с издевкой полюбопытствовал:
— Ты рыцарь Сторожевого замка или жалкий менестрель?
— Почему ты называешь менестрелей жалкими? — вступил в разговор Гэрт, и в его глазах запылали яростные искры, делая парня невероятно похожим на своих старших братьев. — К твоему сведению, воин, иногда хитростью можно добиться большего, чем грубой силой!
— Парень, — искривил губы в многообещающей усмешке эрт Декрит, и я поспешила вмешаться, отвечая и распалившемуся Гэрту, и сникшему Дугу, и самоуверенному Лиону.
— Как говорит мой супруг и ваш лорд: «Хитрость — первое правило победителя!» И я прислушалась к его словам, потому увезла из Сторожевого замка самого лучшего рыцаря Дуга эрт Лира! — одарила рыжего паренька благосклонной улыбкой, потому что знала, как нелегко ему пришлось. Чувствовала вину за собой, но ни на чем не настаивала, когда делала свое предложение. Алэр все время стоял рядом, но не вмешивался, и под его пристальным взором Дуг ответил согласием. До сих пор не поняла, что толкнуло его на это, потому что знала — парень не из тех, кто легко сдается, он был настроен серьезно, собирался доказать наставникам, что способен на многое, был готов отстаивать свое мнение и стать лучшим. Однако, поехал со мной в Нордуэлл, чтобы быть личным стражем жены лорда наравне с Лионом эрт Декритом и Рисом эрт Вэроном.
Все снова умолкли, не желая ни спорить, ни обмениваться какими бы то ни было сведениями, только ветер шуршал засыхающей листвой, стелилась ровная тропка под копытами лошадей, размеренно текла вода в глубокой реке. И вдруг деревья расступились, солнечные лучи резко ударили по моим глазам, заставляя осадить лошадь, смахнуть слезы и приподняться в седле, чтобы в полной мере насладиться открывшейся картиной.
Заключенное между крутыми берегами озеро, блестело сотнями прозрачных капель, переливающихся в солнечных лучах. Вода темная, но не черная, а скорее синяя, словно ночное небо спряталось от дневного света на самой глубине. На поверхности, чуть подернутой рябью, плавают, будто звезды, золотые листья.
Я спешилась без чьей-либо помощи и обратила взор на Риону, которая помогала спуститься на землю своей дочке. Мирель, Мира, названная в честь моей прапрабабушки, известной в Ар-де-Мее женщины, скромная, не по годам умненькая девчушка, похожая на матушку. А еще меня познакомили с Артом — сыночком Эвильены, который прибыл вместе с родительницей на этот берег Меб. Смышленый мальчуган, двух лет от роду, шустрый, временами шкодливый, но бесконечно обаятельный. Глядя на девочку, вспоминая Арта, я впервые задумалась о детях… наших с Алэром. Весь Нордуэлл ждал рождения наследника, но я была твердо уверена, что родится дочь, наследница. И также точно я знала, что она станет новой королевой Ар-де-Мея, потому что не приживется на этой стороне Разлома. Сложно объяснить, откуда возникла такая уверенность, ведь новая жизнь во мне еще даже не зародилась, хотя, видят Хранители, супруг очень старался. У меня же на сей счет было иное мнение, и я не спешила обзаводиться потомством. Зачем? Грядет война, спешит в наш край зима, первые предвестники ее накрывают север. Дети? Бросила очередной взгляд на Миру, и она, поймав его, улыбнулась, точно лучик показался из-за туч. Подошла ко мне и шепотом полюбопытствовала:
— Королева, матушка говорила, что ты помогла мне появиться на свет. Скажи, это сложно?
— Определенно непросто, — непроизвольно я нахмурилась, вспоминая, как страдала при родах Ри, и мне уж точно не хотелось в ближайшее время повторять ее подвиг.
Я готова сражаться на поле битвы, война в спальне, в которую втянул меня эрт Шеран, оказалась не по душе.
— Выходит, рождение это плохо? — девочка сделала свой вывод, и все остальные вдруг посмотрели на меня, ожидая, какой ответ дам.
Солгать или сказать то, что думаю? Выбор невелик! Ри исподлобья следила за мной, ее глаза казались светлыми омутами, полными непролитых слез. Мне ведомы ее чувства, и те, что были, и те, что испытывает.
— Любая мать, если она настоящая, не пустышка, даже звериная, принимает свое дитя, как бы тяжело оно ей не досталось! И разве можно не полюбить, пусть сквозь боль и слезы, крошечный комочек, который умрет, если все от него отвернуться.
— Какие громкие слова! — эрт Декрит дважды ударил ладонью о ладонь, и я собралась ответить. Удивленный возглас Дуга и вопль Гэрта меня остановили.
Что-то творилось с озером, оно пенилось, заставляя всех отпрянуть, кони бросились прочь, оглашая округу испуганным ржанием. Спокойная до определенного момента гладь вдруг забурлила, пошла волнами, превращаясь в бушующую, угрожающую, но вместе с тем завораживающую своей мощью стихию. Из глубины, как острые клыки неведомого хищника поднялись зазубренные камни, закружились между ними воронки, а потом все также неожиданно схлынуло. Только в воздух вырвался столб ослепительно сияющих капель, украшенных многочисленными радугами.
— Волшебство! — вырвалось у меня, Миенира рядом тряслась, утирая выступившие слезы. Лион скалился, Гэрт выглядел довольным, как будто все шло так, как им было задумано. Альбины молчали, Мира жалась ко мне, напуганная произошедшим.
— А ведь это знамение, — соизволил просветить эрт Декрит.
— Отвернет Хелиос свой лик от Нордуэлла, и накроет мрак землю! Разверзнуться небеса, разрываемые синими молниями, пересохнут реки, сгорят леса в диком пламени, и захлебнется Нордуэлл в крови! — зловеще улыбнулся Гэрт, декламируя какое-то пророчество.
— Север! В ней захлебнется север! — отвесил ему подзатыльник, не проявив ни капли должного уважения к титулу парня Лион, и уже мне. — Вы тоже видели это, госпожа, так что задумайтесь…
Глава 2
— Это вы, славный эр, — как бы сильно мне не хотелось звать его так, но сказать пришлось, — задумайтесь и перестаньте пугать нас! — отвернулась от эрт Декрита, поглядела на растерянную Миру и рыдающую Миениру.
— У меня и в мыслях не было пугать кого бы то ни было! — в ответе слышалось больше нахальства нежели чего-то иного. — Я всего лишь пояснил произошедшее!
Я нахмурилась сильнее, однако, не смогла удержаться от напоминания:
— Гэрт, — одарила мальчишку ядовитой улыбкой, — уже сделал это! — отошла, давая знать, что разговор окончен.
Присела перед Мирель, заставила себя сосредоточиться и улыбнуться ей, хотя мыслями была уже далеко отсюда.
— Наши звездочеты, — проговорила исключительно для девочки, — обязательно найдут объяснение случившемуся! — мне так хотелось верить собственным словам.
— Королева, — послышалось тихое от Риса эрт Вэрона, — последний звездочет Ар-де-Мея умер два года назад! Замену ему так и не смогли отыскать!
Я подняла голову, слишком неприятными оказались полученные сведения, но взгляд почти сразу отвела. Такую злую усмешку, исказившую почти до неузнаваемости черты лица ар-де-мейца, мне еще видеть не доводилось. Масла в огонь подлила Риона.
— Припомни, Ниа, что сказал главный звездочет Радужного дворца, когда кровавая луна трижды взошла над Ар-де-Меем!
— Мой отец, ваш король, тоже считал это чушью! — резко и сухо отозвалась я, как наяву вспоминая облик Эсхи — добродушного старца, часто беседующего со мной о звездах.
Ри настаивала, тревожа едва зажившие раны:
— Может, стоит напомнить тебе, что случилось в тот год?
Я отвернулась и от нее тоже, просто за тем, чтобы не сорваться, не выместить гнев, который предназначался не ей. В какой-то миг, когда пелена уже застилала разум, я услышала горестный вздох Миры. Все смешалось, что-то изменилось во мне за прошедшие недели — уже не хотелось ни глупых ссор, ни бессмысленных метаний, ни долгих, душещипательных бесед. Окружающая обстановка заставляла думать, и не только о себе, а в первую очередь о детях. Мирель внимательно смотрела на меня, и наши взгляды скрестились. Мой — суровый и ее слегка испуганный, ожидающий. Еще мгновение и несмелая улыбка коснулась уст девочки, я не осталась равнодушной — улыбнулась ей.
