Первая фрейлина возвращалась в личные апартаменты, собираясь, наконец, немного передохнуть. Эвелина была уверена, что все события сегодняшнего дня уже произошли, и ей предстоит только легкое бездумное общение с Кэтрин о том, как прошел ее вечер. Но, чем ближе графиня подходила к своим комнатам, тем яснее она слышала гомон женских голосов, особенно выделялся визгливый голос Мышильды. "Что там произошло, что с Кэтрин?" — с этой мыслью графиня Роддерик резко распахнула дверь и замерла на пороге. Кэти Брайтон плакала в объятиях Эммы, а воцарившаяся посреди комнаты Мышильда самодовольно вещала о "бессовестных поступках распущенных фрейлин", упиваясь вниманием множества любопытных слушательниц, толпившихся в приемной первой фрейлины.
Глава 25
Эвелина так неожиданно ворвалась в свои апартаменты, что камер-фрейлина Лейзон вскрикнула, прервав себя на полуслове, но тут же опомнилась и продолжила свою вдохновенную речь. На Мышильде была шляпка с густой вуалью, вероятно, призванной скрыть все еще неестественно-красный цвет лица. Но в пылу обличений вуаль оказалась помехой и ее беспардонно откинули наверх. Так что сейчас все окружающие могли любоваться юным, свежим и очень красным личиком Матильды Лейзон.
Сама же камер-фрейлина в пылу борьбы за то, что она считала справедливостью, совершенно забыла о своем внешнем виде. Серые глазки Мышильды горели жаждой мщения, она размахивала руками и нервно стучала каблучками туфель, царапая паркетный пол в покоях Эвелины. Матильда Лейзон уверяла, что лично застала Кэтрин Брайтон целующейся с капитаном Шенброком, и подобной развратнице не место среди фрейлин Ее Величества. Всхлипывающая Кэти ничего не могла выговорить в свое оправдание, но Эмма Жернет, утешавшая девушку, высказалась за нее, коротко и ясно, как припечатала:
— Врет она все, эта сплетница Лейзон! Не может такого быть, чтобы наша девочка по доброй воле с этим мужланом целовалась, никогда такому не поверю!
Остренький носик Мышильды аж дернулся, когда она услышала "наша девочка", но задавать вопросы ей никто не позволил. Графиня Роддерик была не просто сердита, она серьезно разгневалась и на вездесущую Матильду, и на любопытных девчонок-фрейлин, со смешками оглядывающих плачущую Кэти.
— Матильда, по какому праву Вы ворвались в мои апартаменты? — в голосе первой фрейлины прозвучали такие грозные нотки, что все испуганно замерли, ожидая бури. И буря не замедлила разразиться. — Как Вы посмели появиться здесь без приглашения, да еще и привести с собой других фрейлин?! Кто Вам позволил распускать грязные сплетни о юной девушке? Или Вы решили, что, проработав столько лет во дворце, стали неуязвимы для королевского гнева?! Мне напомнить Вам, как Ее Величество относится к сплетникам и клеветникам? Может, Вы настолько не цените свое место при дворе, что готовы потерять его ради возможности разнести новую сплетню?
Матильда Лейзон, умудрившаяся из ярко-красной стать красно-серой, моментально притихла и дрожащим голосом сделала попытку оправдаться:
— Ваша Светлость, графиня Роддерик, но я не сплетничаю…Я своими глазами видела…
— Что Вы видели? — вопрос прозвучал жестко, Эвелина не склонна была верить ни одному слову Мышильды.
— Видела, как капитан Шенброк целовал фрейлину Брайтон…
— Так он ее целовал или Кэтрин тоже отвечала на поцелуи?!
На этот вопрос неожиданно ответила сама Кэти Брайтон. Девушка вскочила с места и срывающимся голосом, прерывисто всхлипывая, заявила:
— Нет, слышите, нет! Он гадкий, он такой гадкий этот капитан! Как Вы могли подумать, что я сама… с ним… по своему согласию…
Кэтрин опять зарыдала, не выдержав обиды от ложных обвинений.
— Эмма, уведи Кэти в ее комнату и постарайся успокоить. Мы поговорим с ней позже, — мягкие интонации в голосе Эвелины исчезли сразу после ухода Эммы и Кэтрин. На притихшую Мышильду и оробевших девушек смотрела грозная первая фрейлина, давно умевшая держать в руках своих подчиненных. — Матильда, Вы хорошо слышали, что сказала фрейлина Брайтон?
Молчаливый кивок Мышильды, успевшей вернуть прежний цвет лица, и графиня Роддерик продолжила:
— В таком случае, надеюсь, Вы услышите и меня. Если хоть одна сплетня про отношения Кэти Брайтон и капитана Шенброка разойдется по дворцу…Вам придется срочно перебраться в свое поместье, Матильда. Где оно там находится, на краю Восточной Пустоши? Думаю, в этих краях Вашу способность сплетничать по достоинству оценят местные аристократы, им на много лет хватит новых впечатлений, подаренных Вашей неуемной фантазией.
Фрейлины, так и не покинувшие приемную графини Роддерик, дружно захихикали. Все прекрасно знали, что аристократов в Восточной Пустоши никогда не было, простота нравов местных помещиков была общеизвестна и давно стала притчей во языцех. Так что угроза отправить Мышильду в ее "родовое гнездо" для придворной дамы означало наказание более суровое, чем, например, ссылка в монастырь.
— Вижу, что Вы поняли меня, Матильда, — уже более спокойно заметила графиня Роддерик, увидевшая, как мгновенно теряет яркие краски лицо камер-фрейлины, — надеюсь, мне не придется приводить в исполнение свою угрозу…
— Прошу простить, Ваша Светлость, я поспешила с выводами про отношения капитана Шенброка и Кэтрин, — Мышильда, наконец, нашла в себе силы хоть что-то ответить своей грозной начальнице.
— Вот и замечательно, Матильда, я рада, что Вы сделали правильные выводы из нашей беседы, — Эвелина удовлетворенно кивнула, но тут же добавила, глядя в бегающин серые глаза, — молчание девушек, которых Вы привели с собой, тоже остается Вашей заботой, госпожа камер-фрейлина.
На робкий писк Матильды графиня Роддерик не обратила внимания, она оглядела группку фрейлин и, строго сдвинув брови, спросила их:
— Девушки, почему вы не пришли ко мне такой же дружной компанией, когда камер-фрейлина вымогала у вас подарки за бальные платья? Почему не пожаловались на действия Матильды Лейзон? Или вас все устраивает?
Своим вопросом Эвелина полагала еще раз напомнить Мышильде, что ее проделки известны и пока не прощены полностью. Но каково же было удивление графини, когда вместо жалоб она услышала от девушек нестройное, но дружное:
— Ваша Светлость, все хорошо, нас все устраивает, мы очень благодарны камер-фрейлине Лейзон…
— Благодарны за то, что вам пришлось покупать ей дорогие подарки?!
— Так она нам отдарила, — бойко ответила Лисси, — тоже хорошие подарки сделала, к Балу…
Фрейлина явно хотела сказать что-то еще, но подруги шикнули на нее, толкнули в бок, и девушка замолчала. Эвелина недоумевающе смотрела на необычно притихших девушек, на Мышильду, уже начавшую приходить в обычное свое состояние и гордо задравшую острый носик после похвалы фрейлин. Что-то здесь было не так, но графиня Роддерик слишком устала, чтобы разбираться, да и разговор с Кэти был много важнее, чем выяснение отношений фрейлин и Мышильды. Так что Эвелина всего лишь скупо улыбнулась и даже похвалила Лейзон, заметив, что та сделала верные выводы из их предыдущего разговора. Окрыленная Мышильда начала развивать тему своей понятливости, но ее безжалостно прервали.
— Довольно, Матильда, я устала сегодня. Мне приятно было узнать, что Вы преподнесли девушкам ответные подарки. Надеюсь, и сегодняшнее недоразумение будет исправлено?
— Все сделаю, Ваша Светлость, ни одного дурного слова не услышат о бедной девочке ни от меня, ни от других фрейлин! — Мышильда через плечо глянула на девушек так строго, что они тут же закивали, подтверждая слова камер-фрейлины. А она продолжала сладким елейным голоском: — Ах, бедняжка, кто бы мог подумать? Такая юная девушка и вызывает такие нешуточные страсти? Теперь-то я понимаю, что этот негодяй капитан сам набросился на нее, а я, не разобравшись, подумала о девочке дурно…Ах, право же, графиня, всему виной моя вуаль, из-за нее я не разглядела толком…
Эвелина решительно прервала излияния Мышильды, не желая больше выслушивать лживые вздохи о "бедной Кэти", и камер-фрейлина, подгоняя вперед молодых фрейлин, поспешила удалиться из покоев графини. Напоследок Мышильда склонилась в реверансе, прощаясь, и Эвелине вдруг показалось, что серые глазки взглянули на нее ехидно и торжествующе. Графиня мысленно пожала плечами, не понимая, чему может радоваться Матильда Лейзон после сегодняшнего разговора. Но странное выражение почти сразу исчезло с лица камер-фрейлины, сменившись обычным приторно-любезным, и Эвелина быстро забыла о непонятном для нее торжестве Мышильды. Графине не терпелось узнать у Кэтрин, что произошло между ней и капитаном Шенброком, и, выпроводив фрейлин, Эвелина поспешила в спальню, которую временно занимала ее подопечная.
