— Велена, я не могу вам обещать, что не накажу его за это. И лучше вам сказать мне, почему он так с вами обошёлся. Чтобы я знал, что у него была причина. Что это не потому что он просто вызверился и сорвал на вас свою злость.
Она принялась перебирать свежие повязки:
— Желаете откровенность за откровенность?..
— Совсем не повод иронизировать. Да, я бы предпочёл, чтобы между нами было как можно меньше тайн, даже если мне каждый раз придётся рисковать своей жизнью, чтобы выводить их одну за одной на свет.
Заигравшая было на её губах призрачная улыбка тут же погасла.
— И это тоже не повод иронизировать.
— Я этого и не делал.
Она вздохнула, теребя в руках чистые ленты материи.
— Он вбил себе в голову какую-то дурость… Решил, будто…
— Велена! Веле-е-ена-а-а!
Влетевший в комнатку оклик со двора заставил её подскочить.
Арес прикрыл глаза и едва не застонал. Кто бы ни прервал их разговор, он только что нажил себе в лице генерала Ареса Эревина заклятого врага.
Глава 43
Я стояла в стороне от большого костра, полыхавшего на обширной поляне у реки, где Тахтар устроил гуляние — сразу по двум важным поводам: во-первых, приближалось начало лета, во-вторых, все чествовали выздоровевшего генерала Эревина.
Вечер догорал, и Лелея уже накинула на небесный купол свой тёмно-синий, усыпанный алмазными звёздами платок.
Последняя неделя выдалась… странной. Как и всё происходившее после нашего спешного возвращения из леса. Наш последний разговор с Эревином никак не шёл из головы и начинал преследовать меня даже во снах. Странные слова. Странные взгляды. И верно ли я их понимала? Да и вправе ли я вообще над ними задумываться?
И ведь хватало мне глупости больше думать о них, чем о том, что моя главная тайна раскрылась. А всё почему? Потому что вопреки всем доводам рассудка я верила в сказанное Эревином. Он готов отступить от приказа.
Щёки от этих мыслей так и жгло. И костёр тут был совсем ни при чём.
В тот день наш с генералом долгий разговор прервал прискакавший на холм Вашка, и я готова была расцеловать младшего брата за то, что уберёг меня от тяжёлого объяснения. Я отдала ему свежий настой чёрного корня, а он взамен попросил у меня разрешения взглянуть на раненого генерала, заявив, что представлять их друг другу нет нужды.
Так я, к своему вящему изумлению, узнала, что генерал Эревин знаком с моей роднёй, которую успел навестить ещё в тот день, когда северяне притащили из лесу Пушка.
Вашка восхищённо рассматривал оставленные оборотнем отметины и расспрашивал северянина о схватке, а я старательно отводила взгляд от обоих и потирала правое запястье, которое до сих пор будто опоясывало огненное кольцо — там, где моей кожи касалась его рука.
И всё в моей бедовой голове безнадёжно смешивалось, вынуждая признать, что всё это время я не видела общей картины, лишь её кусок. И как теперь собрать её воедино, не представляла.
Я огляделась — Эревин и его солдаты сидели поодаль от общего костра, у огня поскромнее. Там же сгрудились кое-кто из ближников Солопа и… мои родные.
Да, вот так. Быстро вставший на ноги благодаря моим изрядно подпитанным даром стараниям Эревин, которого я с тех пор старательно избегала, погрузился в свои таинственные дела. И первым делом вызвал к себе для разговора моих братьев и отца. Я было полезла разузнать, что происходит, но Тусенна едва не силой оттащила меня тогда от дверей комнаты, где они беседовали, и потребовала им не мешать.
Глава «Медведей» к тому же углубился в корреспонденцию. На следующий же день после разговора ему доставили всё необходимое, и Эревин что-то писал, куда-то кого-то отправлял и, кажется, получил какое-то письмо из-за холмов — недавно в Тахтар вернулся неведомо когда отсюда выехавший боец отряда.
Пару раз в дом на холме наведывался генерал Ирнар, но с Эревином у них беседы надолго не затягивались. Столичный повеса пытался восполнить недостаток в общении беседами со мной, но я долгих разговоров с Ирнаром сторонилась. Что-то в его медоточивом тоне было от змеиного. Будто вот-вот улыбнётся, и меж зубов покажется раздвоённый язык.
В общем, чёрт знает что происходило…
Все вокруг темнили. Отмалчивались. Недоговаривали. И в первую очередь генерал Эревин. Откровенность за откровенность… как же!
Я вздохнула и прошлась до полосы деревьев, за которыми скрывались домишки городской окраины. Ночь постепенно вступала в свои права, с реки начинало сильнее тянуть холодом, но костры и настоянный на терпких лесных травах медовый напиток не давали гуляющим замёрзнуть.
Мимо меня с хохотом пронеслась Малана. Младшая сестра шорника Серевеза, разрумянившись, притворялась убегающей от рослого русоволосого северянина, который с готовностью принимал правила игры. Давал ей фору, но глаза уже блестели в предвкушении.
И девки. Гуляющих держали в тепле костры, горячий мёд и тахтарские девки — кто-то из них за зиму успел изголодаться по таким гуляниям, кто-то голодал всю жизнь по таким вот «преследователям» — настоящим воинам, мечом доказавшим свою силу.
Я покачала головой и неожиданно перехватила взгляд Тусенны. Я и не заметила, что Нянька бродила рядом, но не удивилась. Она умела появляться в нужное время в нужном месте как по волшебству.
— Что косишься? — хмыкнула она.
Я повела плечами:
— Да не кошусь я. Просто… негоже тахтарским девкам так за ними увиваться. Северяне здесь не навсегда.
— Да будет тебе, — упрекнула нянька. — Пусть себе милуются. Мы-то с тобой пустоцвет, а они пусть гуляют, сильных мужиков Тахтару нарожают. От таких-то молодцов! Беды не будет.
Я обхватила себя за плечи, запрокинула голову, всмотрелась в звёздное небо. Может, Нянька и права. Может, во мне зависть говорила. Божья невеста — только божья невеста, никому она больше не суженая, никогда и никому не жена.
И отчего-то именно сегодня думалось об этом особенно тяжко. Именно сегодня мне впервые подумалось, что это несправедливо…
Я чувствовала на себе внимательный нянькин взгляд, но не хотела продолжать разговор. Не хотела спорить с очевидным, поэтому побрела в другую сторону, огибая собравшихся у костров старейшин, веселившихся тахтарцев и продолжавших беседовать о чём-то важном северян.
Меня никто не замечал, и я ни с кем разговоров не заводила. Мне требовалась тишина, чтобы затушить без спросу всколыхнувшиеся сожаления. О все боги Свободных земель, запретите мне даже думать о том, что я поспешила навсегда отдать себя в невесты Волкована!
Я и сама не заметила, как ускорила шаг — нелёгкая несла меня куда-то во тьму, подальше от костров, на окраинные улочки города. Так, гонимая своими невесёлыми мыслями, я, пожалуй, и до леса добежала бы.
Если бы в свете звёзд, едва разгонявшем сгустившую тьму, меня не остановил какой-то шорох. Я замедлила шаг. А потом будто вросла в землю.
Потому что на меня из темноты пустынной улочки смотрели горящие алым глаза.
Глава 44
Кричать, звать на помощь? Мне это и в голову не пришло. Возможно, потому что хорошо понимала — не успею. Без толку орать — нужно действовать.
Но тело свело судорогой. Я даже вдохнуть порядком не могла.
Алые глаза смотрели не мигая, но я уже чуяла их обладателя. Воздух будто напитывался звериной злобой.
А потом… к паре светящихся точек присоединилась вторая… и третья… и…
Плевала я на амулет.
Вдохнула поглубже, отпустила клокотавшее внутри густое пламя. Огненные языки привычно впились в моё солнечное сплетение, ринулись от него во все стороны, по всему телу.
Зрение прояснилось — дорогу мне преграждали три косматых зверя. Ещё несколько брели от кромки леса с такой неспешностью, будто выбрались из чащобы на прогулку.
Мамочки…
На берегу ни оружия, ни защиты, кроме огня. Разве что северяне препоясаны мечами.
Дар бушевал внутри, искал выхода. Самое время его отпустить.
Вдох-выдох. Я отшагнула назад.
Алые огоньки колыхнулись.
