— Значит, ты пойдешь пешком рядом с лошадью, а я буду ехать шагом, — окончательно решила я тоном, не допускающим возражений.
"Если лошадь будет идти шагом, то вероятность того, что я рухну ей под копыта, будет просто минимальна! Лишь бы этот чертов Баринский не попался мне на пути…" — ехидно размышляла я, выходя из воды.
Вода отлично взбодрила меня, придав энергии и сил на весь предстоящий мне день. Чувствовала себя, словно перед экзаменом, но не было привычной дрожи в животе и волнений. Я просто была готова осуществить задуманное.
— Итак, выедим завтра на рассвете, — подытожила я, кутаясь в чистый светло-розовый шелковый халат.
Мила сообразила, что со мной бесполезно спорить, она покорно кивнула, и мы вышли из ванной комнаты.
В это утро меня буквально распирало от бурлящей во мне энергии. Предстоящие активные действия держали в ожидании необычайно волнительного события. Я была настолько поглощена своими эмоциями, что безучастно дала горничной увести себя в гардеробную. Мила суетливо крутилась вокруг меня. В выборе одежды и украшений я полностью полагалась на горничную, и не ошиблась. Несмотря на то, что Мила была служанкой, но в вопросах красоты и элегантности разбиралась не хуже самой искушенной светской леди.
Для поездки на пикник Мила выбрала для меня легкое сиреневое платье с квадратным вырезом и рукавами длиною три четверти с кружевными оборками. Длинная юбка спереди подчеркивала узкую талию, плоский животик и бедра, а сзади — была пышной, собранной в крупные складки, украшенной белоснежными кружевами и белыми атласными лентами. Для того чтобы я комфортно чувствовала себя целый день на природе, Мила притащила мне белые туфельки из мягкой кожи с элегантным острым носком и широким низком каблучком.
Из украшений я надела длинные серьги, подчеркивающие мою шею, и золотую цепочку тонкого плетения с кулоном. Мила предложила мне накрутить волосы, и я без колебаний согласилась. В итоге, она соорудила высокую прическу, состоящую из густой массы светло-русых локонов. Когда горничная втыкала мне в волосы последнюю шпильку, в комнату горделиво вплыла мадам Элен, облаченная в шелковое платье нежно-фиалкового оттенка и в полной экипировке. На ее лице играла фальшивая улыбка, от которой мне сразу стало как-то не по себе, а в руках она вертела веер, томно обмахиваясь. Мила присела перед своей хозяйкой в реверансе и молнией метнулась в сторону шляпок.
— Доброе утро, дочь моя, — ласково проворковала мадам Элен. — Как опочивала? Как твое здоровье?
Она нежно, ну, по крайней мере, ей так казалось, поцеловала меня в щеку и аккуратно расправила два локона, лежащих на моей шее. Я не повернула головы, а продолжала спокойно смотреть в огромное зеркало.
— Доброе утро, маменька, — тем же сладким и фальшивым тоном отозвалась я. — Все просто чудесно.
Ее отражение в зеркале улыбнулось мне, и я была вынуждена контролировать не только выражение лица, а и еще выражение глаз. Я с подчеркнутым вниманием смотрела на свое свежее лицо и пощипывала щеки для того, чтобы появился румянец. В этот момент к нам подошла Мила с маленькой шляпкой в руках. Соломенный головной убор был украшен белыми атласными лентами, перьями и сиреневыми мелкими искусственными цветочками, и призван крепиться каким-то чудом на голове у дамы.
— Вот и славно, — отозвалась мадам Элен, зорко следя за всеми движениями моей горничной.
Хотя чуда-то и не было, служанка кокетливо уложила шляпку немного набок и для надежности приколола ее шпильками к прическе. Затем Мила метнулась в сторону туалетного столика и притащила стеклянный флакончик с грушкой-пульверизатором на горлышке. Невидимое облако нежного аромата сирени окутало меня с головы до ног, дополняя мой образ девушки-весны. Я невольно распрямила плечи и по-иному взглянула на свое отражение. Элегантно одетая дама с большими фиалковыми глазами пытливо и с неподдельным восхищением смотрела на меня из зеркала.
— Отлично выглядишь, Гэйби, — ободрительно отозвалась мадам Элен, аккуратно расправляя ленты на шляпке. — Ты — сама свежесть и юность.
Я лишь лукаво улыбнулась и отвернулась от своего отражения. Зеркало мне было не нужно, чтобы знать о том, что выгляжу я просто великолепно и в полной боевой готовности. Натягивая короткие перчатки на руки, я из любезности вернула ей комплимент:
— Спасибо вам, маман. Вы тоже отлично выглядите, будто на десять лет помолодели.
Маман польщено покраснела и впервые за все время, проведенное в моей гардеробной, улыбнулась по-настоящему. Хотя, я отлично понимала, что мадам Элен явилась сюда не спроста, и продолжала стоять перед барыней, ожидая ее дальнейших действий. Мое чутье в очередной раз не подвело мня. Не прошло и минуты, как мадам Миллер отослала Милу из комнаты и по выражению ее лица, я поняла, что сейчас она мне скажет нечто очень важное. На какую-то долю секунды я даже испугалась выражения холодного расчета на красивом личике графини Миллер, а сердце неприятно екнуло в груди, пропуская удар.
— Видишь ли, милая, — начала свой монолог мадам Элен, избегая прямо смотреть мне в глаза. — Всем очевидно, что князь Баринский не равнодушен к тебе. Так что будь умницей, закрепи его интерес и влечение к себе, ведь он такая выгодная партия для нас. Быть княгиней Баринской очень почетно. Говорят, что у него есть далее поместье где-то под Краковом…
Я мрачно и без улыбки наблюдала за своей собеседницей и размышляла о том, как можно быть такой корыстной и меркантильной. Уже не слушая ее торопливую речь, мне лишь оставалось взирать на нее с немым удивлением и наблюдать, как загорается знакомый уже тщеславный огонек в ее глазах. Когда она закончила, я еще несколько минут раздумывала над тем, что ей сказать и как в данный момент решить эту проблему, но, так и не придумав ничего путного, небрежно бросила:
— Хорошо, как скажете. Сделаю, что смогу.
— Ты уж постарайся, дочь моя, — радостно отозвалась мадам Элен, обнимая меня с большой претензией на искренность. — Я же хочу тебе добра. Понимаешь, Гэйби?
Меня передернуло, и я сморщилась от отвращения к этой женщине. Как она могла вот так вот спокойно говорить мне в лицо, что хочет мне только все наилучшего, а вместе с тем приказывать женить на себе князя. Да какая же она мать, что не беспокоится о счастье своей дочери и даже не удосужилась подумать об этом хоть секундочку. Хотя я не могла ни на мгновение показать свои истинные чувства, пришлось слабо улыбнуться и с деланным смущением пробормотать:
