Этот взгляд настолько поразил меня, что я еще долго впоследствии вспоминала об этом эпизоде, от всей души удивляясь такому врожденному раболепию. Но в тот момент этот инцидент вернул мне боевой дух, немного утраченный при взгляде на множество гостей, словно к Баринским съехался целый свет. Меня удивило в этот момент лишь одно — как обожание юного мальчишки смогло вернуть мне утерянную самоуверенность.
"Возможно, мне повезет сегодня, и я наконец-то выполню первый пункт моего плана" — размышляла я про себя, нервно вертя в руках свой веер.
— Добро утро, ваша светлость, — сладко проворковала над моим ухом мадам Элен. — Вы не представляете, какая честь для меня с дочерьми быть на вашем пикнике.
Я словно проснулась и огляделась вокруг себя. К моему огромному ужасу мы втроем уже стояли перед хозяевами дома, и мадам Элен и ее дочь присели в реверансе, а я все продолжала тупо стоять и смотреть на моих мнимых родственниц. Маменька покосилась на меня и с неудовольствием подала мне какой-то непонятный знак. Я с непониманием уставилась на нее пытаясь понять, что она хочет, но затем все же сообразила, что к чему и присела перед князьями в каком-то подобии реверанса. Мадам кисло скривилась и в ее взгляде я прочла то, что обучение этикету будет для меня не за горами. Я даже не успела, как следует испугаться, как в тот же момент уловила на себе насмешливый взгляд Дэниэля.
Его баритон нарушил напряженное молчание:
— Доброе утро, графиня Миллер. Барышни… Габриэль, Сесиль — мое вам почтение.
Мужчина галантно поклонился и по очереди поцеловал наши руки, а точнее воздух над тыльной стороной руки. Сесиль и я из вежливости любезно поприветствовали хозяев поместья. При взгляде на этого подтянутого молодого мужчину, у меня лихорадочно забилось сердце и перехватило дыхание. Он был слишком красив, чтобы быть настоящим. Все движения Дэниэля были настолько преисполнены самодовольства, что я невольно поморщилась и с негодованием отвернулась от фигуры, облаченной в бежевый льняной костюм. В моей душе вновь боролись самые противоречивые чувства. Я прикусила губу, исподтишка наблюдая за ним, когда мадам Элен и княгиня Баринская распространялись о том, какой урон нанесла садам помещиков позавчерашняя буря.
Я же молча, стояла рядом с маменькой и, опустив ресницы, старалась не смотреть на чувственные губы Дэниэля, которые были растянуты в любезной усмешке, а его карие глаза смотрели прямо на мадам Элен. Затем он перевел взгляд на меня и поинтересовался:
— Как вы себя чувствуете, графиня Габриэль?
Он говорил таким тихим и чувственным тоном, что мурашки неоднократно прогулялись по моей спине. Я дернулась будто от электрического тока, пораженная настолько, что даже была не в силах отвечать. Вот уж странно — он интересуется мной. Хотя мне казалось, что для Баринского мое спасение было лишь мелким эпизодом в его блестящей богатой жизни и никогда не застуживало должного внимания. Подняв глаза на "красавчика" я встретилась со взглядом его карих глаз. Из глубин черных зрачков ушло выражение скуки, уступив непонятному для меня чувству. Я, наверное, сделала огромную ошибку, что вообще осмелилась посмотреть на Дэниэля. Его взгляд гипнотизировал, хотелось дотронуться своими губами его губ, исследовать изгиб верхней губы, ощутить их мягкость и вкус…
"Стоп!!!" — изо всех сил надрываясь, кричал мой внутренний здравый голос, и я буквально силой воли отвела свой взгляд в сторону.
— Ей уже лучше, — отозвалась мадам Элен, сообразив, что я оставила без ответа любезный вопрос Дэниэля. — Еще раз спасибо вам, ваша светлость.
Его светлость как-то кисло улыбнулся и неопределенно махнул рукой. Этот жест означал что угодно, кроме его единственно правильного значения. Дэниэль нахмурился и отвел глаза, я же с подчеркнутым интересом рассматривала лепнину на ближайшей ко мне колонне.
— Проходите к гостям, — любезный мягкий голос княгини Баринской окончательно привел меня в чувства.
Мы вновь присели в реверансе, и отошли к остальным гостям. У меня в груди гулко колотилось сердце, коленки подгибались и дрожали, жутко хотелось оказаться подальше от губительного обаяния князя. Когда мы смешались с толпой аристократов, я окончательно пришла в себя и к собственному стыду до конца осознала то, каким откровенным взглядом смотрела на Дэниэля, и, судя по строгому взгляду маман, дома меня ждет разбор полетов.
"А ей не угодишь, то лезь к Баринскому, то не лезь! Вот только опять прокололась по собственной глупости" — мысленно я мрачно и язвительно отметила этот факт, лениво обмахиваясь веером.
Мадам Элен вскоре бросила нас, углубившись в толпу в поисках свежих светских сплетен. Я и Сесиль скромно пристроились возле мраморного ограждения террасы, прихватив с собой бокалы с настоящим лимонадом, но без газа. Кисловатый напиток приятно освежил меня и утолил жажду. Былое самообладание вновь вернулось ко мне, и я, облокотившись о широкие перила, лениво наблюдала за прибывающими гостями, краем уха слушая душераздирающий дуэт скрипки и виолончели. У меня не было желания разговаривать, а Сесиль даже не настаивала и с тем же равнодушным молчанием наблюдала за веселящейся знатью.
В этот момент к ступенькам лихо подкатила открытая белая коляска, богато украшенная позолоченными цветами на лакированных дверцах. Все это блестящее великолепие было слишком помпезным и граничило с откровенной безвкусицей. Мне моментально вспомнился вечер у Зиминых, а также их кричащая роскошь зала и обилие украшений. Я интуитивно сообразила, что приехала Лидия. И не ошиблась, на солнце яркой гривой блеснули две головы — мать и дочь. Верхом их сопровождали — сам господин Зимин и его младший сын в военной форме с позолоченными пуговицами в два ряда и галунами. С запозданием лишь только сейчас заметила, что все присутствующие кавалеры приехали верхом, сопровождая экипажи с дамами.
Мне от души стало жаль парнишку, когда я поближе увидела страдальческого выражение лица, когда он поправлял тесный стоячий воротничок. Вскоре его юношеское свежее лицо приобрело горделивое выражение, когда старого полковника приветствовали другие джентльмены, и они же невольно переносили частичку своего уважения и гордости на юного Георгия Зимина. Уж ради этого юнец был готов терпеть жаркий мундир хоть целый день. Тщеславие загорелось в глазах кадета, и я тут же поняла, что этот мальчишка с самого детства избалован родителями и окружающими людьми. Жалость сменилась неприятным чувством отвращения к маменькиному сынку.
