— Я предложу ему. Пусть сам решит, — Рэтар протянул руку и погладил Хэлу по щеке.
Она закрыла глаза, наслаждаясь теплом его руки, поцеловала его пальцы. Рэтар с болью улыбнулся и вышел.
— Как ты? — спросил он у Брока. — Хэла сказала, чтобы забрал тебя с собой.
— Я останусь. Мне жаловаться не на что, — отозвался юноша.
— Хэла будет здесь пока девочка будет жива, — заметил феран.
— Я тоже буду здесь. Всё в порядке, отец. Со мной всё в порядке. Не переживай. Я побуду с Хэлой и приведу её в дом, когда… — он сглотнул.
Рэтар не дал ему договорить, с благодарностью пожал плечо сына и ушёл.
Ситуация была из ряда вон жуткой. Ганли не просто наказывал своих четверых дочерей, доведя девочек до ужасающего состояния — сводящая внутренности жестокость не-человека, да ещё и наделённого определённого рода властью.
Когда Хэла увидела то, что никто бы кроме неё и не увидел, когда всех их скрутило яростью и не было уже пути назад, не было возможность иного решения.
Разговор с детьми вывернул Рэтара. И он говорил с ними, обходя закон, пользуясь своим правом ферана, таким древним, словно сама изарийская земля. Увиденное в лекарской, только укрепило решение — никакого суда кроме простого приказа “казнить” не будет и быть не могло.
Хэла, которая сказала защитникам старейшины жуткие слова, была права. Она говорила от лица многих, озвучила мысль, которая будет осязаемой, пока Ганли не лишиться жизни. И это Рэтар тоже знал и был в этом стремлении разорвать тварь, а Ганли не был в понимании ферана человеком, един с Хэлой, Мирганом… да и всеми кого сейчас съедала праведная ярость.
Когда шёл к лекарским, говорил с одними девочками в доме эйола, видел других в лекарской, его распирало гневом на просителей из корты, но Рэтар чувствовал, что бронар негодует против решения казни. Феран не ошибся. Оставив Хэлу и выйдя на улицу сразу же столкнулся с Элгором.
— Ты не можешь его казнить! — не сдерживаясь, заявил бронар.
— С чего это? — взвился Мирган, стоящий у стены и ожидающий Рэтара.
Они пошли за фераном в сторону замка.
— Мирган! — рыкнул бронар на командира.
— Не зарывайся, мальчик, — с угрозой прохрипел тот.
— Хватит, — приказал Рэтар. — Я имею право казнить его, достопочтенный бронар. И я использую своё право.
Дальше они молча дошли до замка. Зайдя в дом Элгор не сдержался:
— Без суда казнить нельзя, сейчас не военное время, Рэтар! Сейчас мир!
— Элгор, — феран повернулся и качнул головой.
— Ты не понимаешь? — с горячностью перебил его тан. — Я просто поверить не могу… Есть закон. Даже если бы он был простым мужиком, а он не простой — он глава, старейшина корты скотоводов. Это самая большая корта Изарии. Они все поднимуться. Этого нельзя допустить! И ты не просто говоришь, что казнишь его, а призываешь к суду Хэнгу! Серьёзно?
— Суд Хэнгу? — переспросил Мирган. Рэтар кивнул. — Отлично! Кстати, я хочу воспользоваться своим правом аяна Горанов и казнить эту тварь.
— Хорошо, — согласился феран.
— Ты меня не слышишь? — подавился правильным негодованием Элгор. — Корта может нажаловаться на тебя и твой беспредел. Нажаловаться не кому-нибудь, не в совет корт даже, а самому великому эла, и будет права. И тогда…
— А давай я просто сейчас пойду и завалю эту мерзость? — отозвался Мирган. — И судить меня будете.
— Давай, как там ведьма предложила? — зло прошипел Элгор. — Кишки выпустить и пусть в дерьме умирает?
— Хэла это предложила? — переспросил командир.
Рэтар снова кивнул.
— Неплохо, — оценил предложение Мирган. — Кажется я тоже теперь без ума от чёрной ведьмы.
Рэтар глянул на брата и усмехнулся. Тот пожал плечами и тоже улыбнулся. Но бронара эти их шутки ни разу не унимали, а даже наоборот. Он хотел ещё что-то сказать, но феран не дал.
— Элгор, — спокойно проговорил Рэтар, — я не боюсь ни совета корт, ни великого эла. Потому что законом элата эти дети принадлежат фернату. Это мои дети, Элгор. Это твои дети. И я имею право разорвать на куски того, кто обидел их. А ещё напомню тебе про закон Тэразы Горана, право этого закона поддерживается в элате. И Мирган прав. Мы можем прямо сейчас уничтожить Тэля Ганли и никто не вправе осудить нас за это.
— Рэтар, — повёл головой тан.
— Я предстану перед эла, если придётся, — ответил феран.
— А дети? — сомневался Элгор. — Если завтра они приведут детей на суд Хэнгу?
— Эти дети тоже мои, — ответил глава дома. — И их родители, которые примут такое решение, встанут в один ряд с так рьяно защищаемым ими старейшиной. Не говоря уже о том, что они не могли не знать о происходившем у Ганли дома.
— Это очень опасно, Рэтар, — проговорил тан. — А Гент? Если его отец…
— Гент сам может решить свою судьбу.
Элгор тяжело вздохнул.
— Я бы сам вскрыл его, я бы сам сделал то, о чём Хэла сказала, — проговорил тан, с горечью и сожалением. — Но…
— Ух-ты, достопочтенный бронар, — голос Цэры властно пролился над их головами. — Не дело сомневаться в решениях своего ферана.
Мужчины одновременно посмотрели на лестницу.
— Достопочтенный феран, — она величаво склонила голову в приветствии.
— Уважаемая Цэра Таагран, — поприветствовал её Рэтар.
Мирган и Элгор тоже кивнули в знак приветствия.
— Я получила послание, — она спустилась и подошла к ним. — Что случилось?
Феран указал ей на место за столом. Мирган и Элгор удалились, чтобы им не мешать.
Цэра была самой взрослой сестрой Рэтара, которая сама приняла решение остаться в фернате и служить ферану и Изарии.
Так как все дети наложниц были свободными, то и выбирать род своей деятельности они могли сами. Конечно у мужчин в отличии от женщин было больше возможностей, но тем не менее последние тоже могли найти себя не только в браке.
Цэра была немногим младше Рэтара. Было видно, что в этой женщине есть кровь Горанов, но всё же внешностью она больше пошла в мать, которая была родом из саехов.
Тёмные глаза, тёмная кожа, волосы почти чёрного цвета, с отливом в шеркий, цвета травы. У неё были резкие черты лица, высокие скулы и большие глаза, которые она постоянно сощуривала, придавали её лицу немного надменное выражение лица, но у Цэры было доброе сердце и приятная мягкая манера общения.
Эта дочь Эаргана отвечала в Изарии за так называемых безродных детей ферната, то есть тех, кто потерял и мать и отца, и чьи родные не смогли или не захотели о них позаботится. Так же на её попечении были дети наложниц, лишившиеся своих матерей и не нашедших себя в доме отцов.
Рэтар рассказал ей о произошедшем, чем вызвал слёзы и праведный гнев. Она дала ему слово позаботиться о девочках и не искать им семью, пока те не придут в себя, и если будет такая возможность, дождутся выздоровления третьей сестры.
— Я сомневаюсь, что после пережитого, её душевное состояние будет здоровым, — ответил на это феран. — Хотя сам я тоже пообещал девочкам, что если сестра будет здорова — она будет с ними.
— Рэтар, — покачала головой Цэра, — не списывай её со счетов раньше времени. Тебя окружает огромное количество полных боли женщин, но ты этого даже не замечаешь.
— Замечаю, Цэра, замечаю, — ответил он горестно.
— Я сделаю всё, что смогу, — мягко пообещала сестра. — И даже больше.
— Я знаю.
— Блага тебе, достопочтенный феран, — она сжала его руку. — Блага тебе, брат!
— И тебе блага, сестра.
Она склонила голову и вышла, отправившись в серый дом.
Рэтар вздохнул. Надо было пойти и проверить старейшину, но феран боялся, что, увидев Ганли, не сдержит себя и прибьёт тварь.
Он принял решение, отдать приказ охранять старейшину форам Шерга, с тем же указом, что, если что-то случится, то охранники лишатся голов.
После Рэтар поднялся к себе и постарался уйти в работу.
— Достопочтенный феран, — позвал его из забытья Мирган.
— Да? — отозвался он, поднимая голову от бумаг.
— Ты потерял счёт времени? — брат зашёл в книжную.
