Знала бы, о чем говорит трижды подумала.
* * *
— Нужно ехать туда, — показываю на виднеющиеся в дали горы.
— Ничего ты не понимаешь, — отмахивается Еремей. — На карте четко показано нужно ехать вслед за солнышком, на запад, — и тычет в то самое светило, что на краю карты нарисовано.
— Да ты посмотри внимательно. Это просто рисунок. Для красоты сделан.
— А мне, кажется, что нужно ехать по той дороге, — вставляет свое слово царевна. — там цветочки растут точно такие же!
— Какие цветочки?! — начинаю пыхтеть как кастрюля с закипающей под крышкой водой.
Мы уже битый час стоим на дороге, больше похожей на веник. Одна дорога сюда, а потом пять маленьких веточек в разные стороны.
— Может, лешего спросить? — робко вставляет свое слово Забава, да как бы случайно между нами с купцом становится.
— А ему-то откуда знать? — от неожиданного предложения, остыла как-то сразу. — Он письмена магов знать не знает, да и нашей письменностью не владеет.
— Вы как хотите, а я туда поеду, — решил прекратить споры князь, ловко отбирая у нас с купцом карту и пряча себе за пазуху.
— Почему?
— Птица, пролетающая мимо, посоветовала, — хитро улыбнулся, но отвечать правду не стал, просто дернул коня направляя на ту тропинку, что к югу вела.
— А, поняла, в жаркие страны решил податься. Там тепло и от разлома далеко…
— А еще гаремы заводить разрешается…
— Так гаремы и у нас заводят, — вставил Еремей, выравнивая коня, — главное, чтобы никто ни о чем не знал. Ай! Ты чего?
— Я тебе заведу полюбовницу! — прошипела Забава.
— А ты-то тут при чем? — возмутился купец, потирая плечо, на котором цепкие пальцы подруги оставили красное пятнышко.
— При том что судьба я твоя. Неминучая! — заявила Забава и пришпорила своего коня, оставляя нас позади.
— В этом все женщины. Напридумывают себе чего-то, а мы потом виноваты, — пробурчал Еремей, ища поддержки у мужчин. Михей согласно закивал головой, а князь, стрельнув на меня глазками решил воздержаться от комментариев.
* * *
До границы обжитых людьми земель мы добрались к вечеру третьего дня. Солнце уже лежало на макушках высоких елей, когда мы въехали в маленькое село, всего домов в пять. На единственной широкой улице высился колодец, возле которого сейчас сидели две старушки и носилась с визгами и смехом несколько детей.
— Куда путь держите? — с любопытством осматривая неожиданных гостей, спросила одна из женщин. Вторая не переставая лузгать семечки, с не меньшим интересом разглядывала царевну, казалось, подмечая малейшие детали ее одежды.
— Далече, — неопределенно махнула рукой спешиваясь. Услужливый Еремей подхватил поводья Лебедушки, так решила назвать даренную князем кобылицу. — Вы, бабушка, лучше скажите остановиться на ночлег у кого можно? Да еще может быть помочь кому могу?
— Ой, девонька. Хворей у нас много, но без ведьм как-то справляемся, редко кто доезжает сюда. А остановиться и у меня можно, хата большая, а дети в город перебрались, вот и кукую теперь одна.
— Что ж вы с ними не поехали? — удивилась Забава.
— Да кому я в том городе нужна, а здесь хозяйство, да и пригляд за местной детворой. Гея, посидишь пока сама, я гостям дом покажу?
Получив согласие своей товарки, женщина поднялась и неловко переваливаясь с ноги на ногу, как откормленная гусыня посеменила в сторону одного из домов.
— Ревматизм меня прихватил, проклятый, ни ровно ходить, ни делать ничего не могу.
— Так давайте посмотрю?
— А деньги у меня откуда? За волшебу платить надо.
— А вы за постой.
— Тогда ладно.
Перед нами распахнули дверь просторных сеней. В лицо пахнуло прохладой и сыростью.
— Сейчас тепло, так что кому-нибудь в сенях на лавке постелю, чай не замерзнете?
Сам дом оказался старым, саманным, но сделанным на совесть. Большая печь, чуть не в полкомнаты с широким лежаком застеленным разноцветным тряпьем. Сразу возле входа лавка с двумя ведрами накрытыми крышками, на одной из которых стоит черпачок — вода. Возле окна простой деревянный стол с остатками крошек, а справа две двери, завешанные латаными занавесками.
Для сна нам достались два больших сундука, две кровати и лавка в сенях. Сама же хозяйка заявила, что на печь не пустит, а как мы будем делить на шестерых пять лежанок не ее дело. С вожделением посмотрела на кровать. На сундуке спать можно, но неудобно, лавка твердая и узкая, а кровать, что нужно: пружинная, с мягоньким матрасом сверху.
— Я царевна, мне положено уединение, — заявила сестрица и прямо перед нашими носами захлопнула двери одной из комнат именно в ней стояли кровати.
— Минус три спальных места, — насмешливым тоном проговорил Еремей.
— Да, ладно, она и в самом деле царевна, уважать надо, — занял сторону сестрицы Михей.
— Вот, еще! — фыркнула на это Забава, отмирая, и заколотила кулаком в дверь. — Раз царевна, значит, совесть совсем не нужна?
Сверху на нее посыпалась побелка.
— Было бы на что нервы тратить, — донесся приглушенный голос. — Выбьешь дверь, старуха всех на улицу выгонит.
Подруга осознала всю степень угрозы и отступила, лишь пообещала:
— Вот выйдешь ты на ужин…
— А я худею. К свадьбе.
Стало интересно, что же во второй комнате. Заглянуть туда нам не предлагали, но и не запрещали. Вдруг там еще пара кроватей найдется?
— Лучше ничего не говори мне, Михей! — все возмущалась подруга. — Это наглость и царским величием тут не пахнет. У нас доярка, такая же величавая в деревне есть. Только на празднике столы накроем, как она придет и нагребет себе самого вкусного. Домой. А потом еще за общим столом угоститься.
Голос ее отдалялся словно снова в сени вышла.
— Давай же, — подергала я за ручку. Вроде не заперта, может просто заклинило?
— Что ты хочешь? — сзади тихо спросил князь.
— Посмотреть, — странно осипшим голосом ответила ему.
Да, что такое?! Нельзя же реагировать так бурно на любое его приближение?
Меня немного подвинули в сторону и теперь Гред стал бороться с несговорчивой дверью. Чтобы было удобнее. Сдвинула в сторону занавеску и чуть не задохнулась от хлынувшей сверху пыли.
— Странно, — пробормотал себе под нос, потом воровато оглянулся проверяя нет ли рядом кого кроме меня.
— Что там? — перешла на шепот с опаской поглядывая на выход из избы.
— Пока не знаю, но проверить кое-что хочу.
И князь, под моим изумленным взглядом, начал ощупывать дверь. Он водил ладонями по косяку, он исследовал каждый миллиметр дверного полотна, а на лице мелькали то задумчивость, то изумление, то восторг.
