Но я не унывала и ждала. Меня поддерживала надежда на то, что если любой смарагд может быть ключом, то я смогу буквально управлять людьми, а при такой власти несложно добиться цели. А если нет… что ж, всегда можно придумать другой план. Только желательно продумать его до того, как Ванде отправит меня подальше.
Заветный камень, кстати, искала по моей просьбе и Флана. Она могла выходить в город, к мастеру Кузу, «начальнику» Кетнея. Этот самый мастер Куз часто имел дело с побрякушками и обрабатывал их. Флана наплела ему, что хочет обзавестись кинжалом с рукояткой, инкрустированной смарагдом. Мастер Куз пообещал заняться этим, если к нему в руки такой камень попадется, и предупредил, что один только камень, не считая работы с рукояткой, будет стоить очень дорого.
Оставшихся у меня золотых монеток вряд ли бы хватило, чтобы оплатить работу Куза и отбить стоимость камня, но я и не планировала платить: если бы камень нашелся, я бы пришла сама и там же проверила, работает ли он как ключ или нет. Так что я дала Флане несколько монет на аванс мастеру, и ждала, ждала… И ожидание было вознаграждено.
Как-то Драган пришел за мной, чтобы отвести к Вандерии: комендантше потребовалось мое художественное видение и умение рисовать. Я долго просидела у нее, вырисовывая фасоны платьев для беременных; Вандерия хотела порадовать новыми нарядами мэз, которые ритуалились так активно, что наверняка уже понесли. Я решила использовать эту ситуацию в свою пользу и вскользь заметила, что к платьям можно подобрать и украшения.
Ванде согласилась. Я аккуратно разузнала у мэзы, какие драгоценные камни у нее имеются. Оказалось, смарагд у Вандерии есть! Я обрадовалась, но не показала виду и, так же подробно расспросив, как выглядят другие камни, начала рисовать эскизы образов для беременных, включая описанные комендантшей украшения. Вандерия, увлеченно наблюдая за тем, как я рисую, сказала, что обязательно наведается в свою «сокровищницу» и проверит, не забыла ли о чем.
Провожая меня к дверям, довольная, она сказала, желая меня порадовать:
— Я указала в письме, что ты хорошо рисуешь, Ирина. Это поможет найти тебе свое место в нашей чудесной стране. Мне жаль, что ты не смогла прижиться у нас в Утхаде, но, значит, так распорядились боги. Ты нужна в другом месте.
— Все сердцем верю в это, — ответила я, добавив про себя: «Я нужна дома».
Ушла я от мэзы невероятно воодушевленная, вся в мыслях о том, что она обязательно позовет меня снова, либо чтобы показать, как выглядят украшения и как вписать их в образ, либо чтобы продемонстрировать уже готовые наряды с укрощениями. А я уж я такого шанса пощупать смарагд не упущу!
К Вандерии меня привел Драган, вот только обратно не проводил, потому что ушел задолго до того, как я, раскрасневшаяся и обнадеженная, вышла из покоев мэзы. Я взяла стеклышко и огляделась – никого… Слышались чьи-то голоса и смех внизу; шуршала мышка в углу. Дело уже к вечеру, люди стекаются на ужин, и в это время сюда поднимется разве что Драган с едой для своей госпожи. Я постояла еще немного, спустилась с этажа Ванде на свой и повернула в коридор.
Какая преступная неосторожность, какая безалаберная невнимательность!
Меня схватили и, закрыв рот, поволокли куда-то... Я подумала о Зене, но это был не он, но имел к этому отношению: роковым образом тот его розыгрыш оказался пророческим… Все произошло очень быстро. Я начала бешено сопротивляться, пытаясь освободиться, и когда меня отпустили и даже толкнули, испытала что-то вроде шока: неужели получилось освободиться?
Краткий миг свободы сменился падением.
Меня столкнули с лестницы.
Зацепиться было не за что, ухватиться тоже. Все, что я могла сделать, это сгруппироваться и закрыть голову руками; в памяти всплыл чей-то совет о том, что падая, надо наоборот максимально расслабиться, чтобы избежать переломов. Я скатилась по ступеням кубарем, подпрыгивая, и, оказавшись на полу, по инерции «докрутилась» почти до самой стены, где мое сознание потухло.
Сколько я так лежала, не имею понятия. Придя в себя, я какое-то время не двигалась и не понимала, откуда эта нескончаемая резкая боль. Меня испугало, что мир воспринимается как через вату. Я попробовала шевельнуться и услышала хриплый стон – свой стон. Открыв глаза, я попробовала опустить руки и меня ослепила вспышка непереносимой боли. Я снова отключилась… Следующее «пробуждение» снова началось с боли, сильной и монотонной, с правой стороны тела. Опираясь на левую руку, которая болела совсем слабо по сравнению с правой, я попробовала развернуться – получилось, и выпрямила ноги… Не парализована, ура! Позвоночник в порядке.
Я начала подниматься, и не смогла удержаться от еще одного тягучего стона боли. Хорошо же меня по ступеням побросало… наверняка рука правая сломана (даже посмотреть на нее страшно!). Зато я ни разу не ударилась головой.
«Однозначно при падении надо группироваться», — решила я и поздравила себя за верный выбор тактики. Отбила себе ноги-руки-спину, зато все остальное уберегла. Плотно сжав губы, я продолжила нелегкое дело – подниматься с пола. Это было больно до слез, но я не хотела оставаться на месте и звать на помощь. Тот, кто хотел меня убить, наверняка убежал уже, сочтя дело сделанным, и чтобы не вызвать подозрений. Если он и подбегал посмотреть, что со мной, я была в отключке.
Да, проще всего и разумнее было бы не двигаться и позвать на помощь. Тогда бы Вандерии пришлось разбираться с этим и искать преступника (хотя мы обе знаем, кто это!). Да, это было бы самое верное – предоставить другим искать якобы неизвестного злоумышленника и наказывать его… Но я поступлю иначе.
Никто не узнает о покушении, а несостоявшегося убийцу я накажу сама.
Любой мог оказаться у лестницы и увидеть меня в столь разбитом состоянии, поэтому, мужественно терпя боль, я совершила рискованнейший маневр и поднялась по лестнице, каждую ступеньку которой ранее «изучила». Мне было плевать, разумно я поступаю или нет, боль меня не столько мучила, сколько злила, и я просто горела от ярости.
Убить, меня хотели убить! Не дождутся!
Темный коридор вполне мог скрывать опасности, но я зашла в него, прежде осмотревшись через стеклышко, которое, кстати, треснуло. Левая рука дрожала… Как я и думала, никого в темноте не оказалось, недруг скрылся, и мне удалось безопасно добраться до комнаты. Запершись, я взяла нож и безжалостно разрезала свою одежду, чтобы раздеться, не задействуя правую руку, и оценить масштабы проблемы.
На моей очень светлой тонкой коже синяки всегда проступали быстро и ярко. Этот раз не стал исключением… Бедра, руки, ягодицы, ребра покрылись пятнами разных размеров и «окрашенности». Я осторожно прощупала левой рукой поясницу, плечи, ноги, проверила, каждый ли пальчик на ногах двигается. Серьезнее всего пострадало правое плечо; вероятно, именно оно приняло на себя первый самый сильный удар о ступени. Плечо было деформировано и распухало на глазах.
Сломано?
Я попробовала чуть шевельнуть правой рукой, и такая острая боль пронзила меня, что я закричала, сначала от боли и неожиданности, потом нецензурно. Тут же самообладание меня оставило, а злость погасла. Я осела на пол, как была, голая, на разрезанной одежде, и, вздрагивая всем телом, разревелась.
Хочу к маме! Хочу к бабушке! Хочу к врачам, чтобы они дали мне обезболивающее, сделали снимок и быстренько расписали, как вылечить плечо! ХОЧУ ДОМОЙ! ПОЖАЛУЙСТА, ПУСТЬ НЕ БУДЕТ БОЛЬНО!
Боль мучила беспрестанно, даже когда я не двигалась. Желание избавиться от нее, уменьшить, вернуло меня в более-менее нормальное состояние. Сидя на полу голая, я замерзла, к тому же ко мне должен был подняться Треден с Младом, да и Флана могла вернуться из башни гуи раньше. Мне было себя бесконечно жаль, но врожденное упрямство заставило действовать. Я встала, собрала вещи, затем натянула чулки на ноги и надела грубую тунику на голое тело, хотя ее следовало носить поверх платья или сорочки.
