Остановилась я, вынырнув из мутного омута мыслей, только когда меня тронули за локоть. Невольно вздрогнула, подняла глаза. Передо мной маячило всё ещё бледное от ночных происшествий лицо генерала Ирнара.
— Добрый день, госпожа ворожея, — он старался сохранять хотя бы тень непринуждённости, и я не собиралась ему мешать. — Не хотел бы тревожить вас по пустякам, но я пытаюсь отыскать генерала Эревина, и никак не могу найти никого, кто знал бы о его местоположении.
Северянин и не подумал посвящать блондина в тайны своего расследования, и я уж точно не буду делать это за него.
— Думаю, вы можете справиться о нём в гостином доме.
— Что я и намеревался сделать, но его отряд… там остались только дежурные. И они ничего вразумительного мне не сообщили. Остальные солдаты, насколько мне известно, разбрелись по городу — помогать.
Только вы, генерал, слоняетесь без дела, верно?
Но в слух я этого не сказала. Только пожала плечами.
— Очевидно, у него какие-то очень важные дела. Особенно если учесть произошедшее накануне.
Не в том я была состоянии, чтобы продолжать пустые беседы, и уже собиралась с ним распрощаться, сославшись на важные дела, когда почувствовала хватку на своём предплечье — цепкие пальцы впились в кожу, всё ещё слишком чувствительную из-за не успевших сойти синяков.
Мои брови сами собой поползли наверх:
— Генерал?..
Он продолжал смотреть на меня с благожелательностью, которая никак не вязалась с его мёртвой хваткой, и это создавало жуткий контраст, от которого внутри у меня невольно похолодело.
— Госпожа ворожея, я бы не хотел казаться назойливым, но… но поймите. Я прибыл в этот город помогать, облегчить задачу и вам, и генералу Эревину. Но все вокруг относятся к моим благим намерениям так, будто я недостоин даже шанса на то, чтобы попытаться выполнить свою миссию. Я нахожу это… прискорбным. Мы ведь с вами на одной стороне.
Я опустила взгляд с его бледных, будто выцветших глаз на сжимавшие мою руку пальцы.
— Если мы на одной стороне, сейчас вы делаете всё, чтобы я в этом засомневалась.
Он позволил себе паузу, прежде чем хватка ослабла и я высвободила руку, отступив от него на шаг. Тонкие губы блондина плаксиво скривились. Он ухватился за свисавшую с поясной цепочки печать и принялся её потирать, будто только это и могло сейчас его успокоить.
— Ах, ради всего святого, госпожа ворожея, не принимайте это на свой счёт. Я забылся. Всего лишь не хотел, чтобы и вы оставили меня без ответа. После вчерашней ночи я, как и все, сам не свой…
Он продолжал опутывать меня затейливой паутиной извинений, но в какой-то момент его слова слились в однотонный гул — и вовсе не потому, что я перестала вслушиваться в то, что он говорит. Что-то происходило.
Что-то… страшное и непонятное. Что-то такое, отчего внутри у меня разверзалась кошмарная пустота.
И сейчас. Вот сейчас, сейчас я пойму, что я только что ощутила, но…
— …госпожа?
И меня будто выдернули на поверхность из-подо льда. Я едва сдержалась от того, чтобы не глотнуть воздуха, хоть и не задыхалась.
Что это, бесы меня задери, только что было?..
Ирнар всматривался в меня со смесью лёгкого недоумения и обеспокоенности.
— Вы словно… застыли. Если я так вас напугал своим непростительным поведением, приношу свои искренние извинения. Готов понести любое наказание за содеянное. Вокруг чёрт знает что творится, всё вверх дном, и я позволил себе…
— Прошу вас, — мне просто хотелось, чтобы он наконец замолчал, — не беспокойтесь об этом. Нам всем сейчас нелегко, и я принимаю ваши извинения. Желаю вам найти генерала Эревина и отыскать с ним общий язык. Уверена, это не так сложно, как вам кажется. Особенно если мы все и впрямь на одной стороне.
Не знаю, что заставило меня произнести последнюю фразу, но гадать об этом я не собиралась. Вот теперь ничего не хотелось так сильно, как оказаться в доме на холме и на время закрыться от всего, побыть хоть ненадолго в тишине, унять кровоточившее сердце, просто перевести дух.
Я оставила генерала Ирнара наедине с его заботами, только бы поскорее оказаться под крылом у Няньки. Одна она и могла мне сейчас помочь. Да хоть просто чаем травяным напоить, рассказать мне, что творится в городе и нужна ли там сейчас наша помощь.
В дом входить не пришлось — Нянька встретила меня у крылечка. Растрёпанная и будто в одночасье постаревшая на несколько лет.
Я невольно замедлила шаг. Сердце заколотилось о рёбра.
— Няня?.. Няня, что…
— Ох, дитятко, — всхлипнула Нянька и прижала руки к лицу. — Ох, моё дитятко…
Глава 48
После ухода Велены в мальчишке будто что-то надломилось. Прежде он почти наверняка стал бы язвить и огрызаться, провоцировать Ареса на жестокость — сделал бы всё, чтобы заглушить внутреннюю боль ранами на собственной шкуре.
Но Велена всего несколькими фразами раздавила в нём всякую волю к сопротивлению. И Волчонок, исковеркавший из-за своей неразделённой любви свои душу и тело, едва не задравший своего генерала, учинивший бойню в Тахтаре — сдался.
И то, к чему Арес готовился как к неизбежному, тяжкому долгу, превратилось в сеанс продолжительной исповеди. Из которой он вынес, пожалуй, куда больше, чем мог ожидать.
Волчонок смотрел в пустоту и рассказывал, как отыскал давным-давно притаившегося в Соловьиной Башне алхимика, как рассказы Велены об особой книге помогли ему сообразить, что за сокровища много лет назад они вытащили из этой же самой Башни — записи, над которыми трудился предок нынешнего умельца.
— Мехлер сказал, без знаний прадеда у него ничего не выходит — подопытные мрут, как мухи. Только, говорит, зря силы и жизни перевожу. Вот, говорит, раздобыть бы украденное.
— И ты украл во второй раз, — кивнул Арес, прислонившись бедром к столу и сложив на груди руки.
Волчонок пожал плечами, сморщился.
— Возвращаться я не собирался. Думал, попривыкну к новым силам и уж тогда решу. Но пока бродил по чаще, ваши голоса услышал. Понял, что вы с нею на руины отправились. В голове зашумело, и я опомниться не успел, как уже рыскал поблизости, а потом…
— А потом мы друг друга едва не убили.
— Я ничего не соображал. Пока ты в меня нож не всадил. Наружу уже человеком выбрался, едва ноги унёс. Ну а когда сообразил, что стряслось, когда вести из города услышал, что ты едва не при смерти…
Он запнулся, снова пожал плечами.
— То есть собирался-таки идти до конца?
— Никуда я не собирался, — вяло огрызнулся Волчонок. — Но когда обращался, тело само в Тахтар тянуло. К дому, к… к ней… тебе ли не знать?
Он в кои-то веки поднял глаза на Ареса — в них ещё полыхали отзвуки былой ярости. Он встретил этот взгляд со спокойствием, каким вряд ли мог похвастаться на самом деле. Книги стащил Волчонок, но вот настоящим вором себя чувствовал почему-то он.
— Что я могу знать о жизни в волчьей шкуре?
Мальчишка поморщился, будто он только что влепил ему оплеуху, но губы кривились в горькой ухмылке.
— Без толку это, гарнэ.
— Что?
— Отрицать очевидное. Но дело твоё. Может, тебе так и легче. Мне, вот, ни к чему. Она для меня… всё. А я для неё теперь хуже пустого места. Уж лучше бы ненавидела.
— Не сможет она долго тебя ненавидеть. Время пройдёт — простит.
— А ты ей, гарнэ, скажи, что это я её родню под подозрения подвёл — и уж тогда точно не простит.
Арес даже выпрямился, оттолкнулся от стола, подошёл ближе.
— Ты о чём это?
Волчонок вдохнул так глубоко, что верёвки на груди впились в кожу.
— Хотел раньше покаяться, да не успел. А, может, струсил. Вражда у нас с ними давняя. Они меня не переносят за то, что я от неё никак отлепиться не могу. А я их ненавижу за то, что это из-за них она и пошла на холм. Из-за них же и стала Невестой.
— Говори, что натворил. Говори. Легче станет.
— Настой их испортил. Вот что.
Твою-то ж…
Арес покачал головой.
— Тебе повезло, что она ушла раньше, чем ты успел сознаться. Услышь она это, спалила бы чёртов сарай и нас с ним заодно.
