- В общем-то, да. Кроме разве что одного. Зачем там вообще его величество? Признаться, мне было бы удобнее защищать его, если бы он оказался где-нибудь подальше в тот момент, когда будут арестовывать его убийственного дядюшку.
- Закон запрещает арестовывать членов королевской семьи кому-либо кроме короля, поэтому его величество обязан присутствовать при аресте.
Недоверчиво моргнув пару раз, я уставилась на первого министра как первокурсник на преподавателя во время лекции о высших формах магического равновесия в системах междумирья.
- А убивать, значит, можно?
- Убивать можно, - благодушная змеиная улыбка скользнула по губам министра. – Подобного рода оказии встречаются не так уж редко. Если вы обратитесь к источникам, донна Верне, то обнаружите, что наша история знает немало случаев вражды между членами правящей семьи. Во избежание неприятностей выработан целый свод правил. Так, к примеру, можно казнить членов семьи короля, но исключительно путем отсечения головы и ни в коем случае не через повешение. А в заточении герцогу Кеморгскому будет полагаться пятичасовой чай ежедневно и помада для волос в неограниченном количестве. Нетрудно догадаться, что пункт о помаде был внесен в законодательство еще в прошлом веке. Таким образом, если бы речь шла об убийстве герцога, вопрос мог бы быть решен без присутствия его величества, но поскольку герцога арестуют, - он развел руками.
- Понятно. Сплошная бюрократия и угроза жизни.
- Его величество утешает мысль о том, что юная дофина не останется сиротой.***
Министр Хейл, сообщив, что не хотел бы оставлять меня одну, устроился в глубоком кресле с кипой бумаг и с головой нырнул в государственные дела. Мне же осталось только колдовать.
- И вот здесь немного затянуть, - бормотала я с возрастающим отчаянием.
Святая Бригитта, ну почему все не так, как должно быть?! Почему король, зная об угрожающей ему опасности, идет самолично арестовывать преступника, опасаясь за его жизнь и не желая, чтобы дочь преступника осталась сиротой? Почему королевская жизнь не может быть простой и легкой? Для чего нам нужно именно сегодня ловить убийцу? Неужели нельзя подождать месяц-другой, пока я не придумаю более совершенные защитные чары? Отчего герцогу вдруг вздумалось убивать родного племянника?
- Возможно, герцог считает, что трон должен был достаться не его величеству, а ему самому, - перелистывая бумаги, отозвался первый министр, и я поняла, что последний вопрос задала вслух.
- Допустим, - согласилась я. – В королевских семьях и не такое происходит. Но отчего бы не отложить его поимку на некоторое время? А нашего короля можем пока отправить… - я взмахнула рукой, - куда-нибудь.
- С неприятными повинностями лучше разделываться как можно скорее, донна Верне, - с ноткой меланхолии произнес министр Хейл. Глубокие морщины на его лице, кажется, стали еще глубже. - Промедление может стоить жизни кому-то еще. Остается надеяться, что герцог все же решит сегодня навестить дочь.
Я вспомнила вдруг о неизвестном мне человеке, погибшем этой ночью. Кто он? Знал ли он, кто его убивает? О чем он мечтал? Куда шел? Были ли у него планы на сегодняшний день? Наверняка были. Смерть всегда приходит так внезапно, так не ко времени. Она живет по расписанию, которого мы никогда не видим. Было бы мне легче, если бы я знала, что Марен умрет так рано? Было бы мне тяжелее отпустить его? Этого я никогда не узнаю, но знаю одно: Аргенту я погибнуть не позволю.
Вот здесь чуть-чуть подправить и будет хорошо. Лобовую атаку защита точно выдержит, но вдруг у герцога припрятан туз в рукаве? Идея с температурными чарами на королевских тарелках была хороша. Простое и изящное решение. Кто знает, с чем выходит герцог из дома? Дворец для него опасен. Его могут узнать, могут поймать в любой момент. Я бы на его месте переступала порог дворца лишь с десятком разнообразных чар за пазухой. Если он не дурак, то поступит именно так.
А это значит, мне нужно… Увешаться заклинаниями целиком? Не выход… Противник действует нетрадиционно и стандартные чары наверняка сумеет разбить. В его арсенале Аммиако и тонкая работа по вплетению Ледяной смерти в базовые чары, наложенные на посуду. Зато теперь становится понятно, откуда он знал, какие именно тарелки принадлежат его величеству. Герцог был так близко в тот раз. Слишком близко. Одной ошибки с моей стороны хватит, чтобы проиграть. Значит, нужно не допустить этой ошибки.
- Чашку чая? Вы сидите здесь уже довольно долго, - бесстрастно предложил первый министр и, после небольшой паузы, добавил: - Его величество не обрадуется, если вы упадете в обморок от переутомления.
На столике возле камина уже стоял поднос с чайными принадлежностями и закусками.
- Боюсь, что мне нужен не чай, а небольшое чудо, - угрюмо пробормотала я, но переместилась во второе кресло. – Или резкий скачок магической науки.
- Знали бы вы, к скольким чудесам я успел приложить руку за время работы первым министром, - наполняя чашку, сказал он, - относились бы к ним с меньшим пиететом. Чудеса в принципе довольно прозаичная вещь, Ева.
- Ева? Я думала, я донна Верне, - кокетливо взмахнула я ресницами, напоминая нам обоим, что министр Хейл действительно предпочитал звать меня официально.
- Роза пахнет розой, - подавая мне чашку, ответил он, и тонкая слабая улыбка осветила его бесстрастное лицо.
- Вы так думаете? Но разве роза все еще будет пахнуть розой, если ее назвать, скажем, капустой? Вам не кажется, что если она будет называться капустой, она и пахнуть будет как капуста? Запах не изменится, но для нас это будет запах капусты, поскольку цветок этот мы будем знать под именем капусты.
- А вы философ, Ева Вейер Верне.
- Упаси Бригитта! Нет, - с ноткой изумления рассмеялась я и потянулась за кусочком кокосового пирога. Философом меня еще не называли.
- Уверен, это не так уж плохо – быть философом.
- Возможно. Тут скорее дело в том, что я.. Ай! Вот зараза! – выругалась я, глядя, как белый крем расползается по подолу.
Ну, надо же быть такой неуклюжей! Лилибет придет в ужас от того, что я сотворила с платьем. Надо попытаться оттереть, иначе не миновать мне длинного, приправленного укоризненными взглядами, рассказа о том, насколько чудесна ткань, из которой сшит мой наряд и как восхитительно он подчеркивал все достоинства моей фигуры, пока я не решила украсить его жирными сливками.
Сунув руку в глубокий незаметный карман, спрятанный в складках юбки, я покопалась там в поисках платка, но вместо него извлекла на свет небольшой мешочек.
- Какая неприятность, - безэмоционально сообщил министр Хейл.
- Это точно, - пробормотала я, вспоминая, откуда у меня вообще взялся мешочек и куда делся платок. Лилибет бы меня из комнат ни за что не выпустила без платка. Камеристка твердо уверена, что изящный носовой платок, флакон с нюхательной солью и булавки делают леди леди. От соли я сумела отвертеться, булавки периодически колют меня во все нежные места, словно бы для этого и предназначенные, а вот платок точно где-то был.
Поглаживая приятную бархатную ткань, я вспоминала, откуда взялся мешочек. Его мне дал король, когда оставил меня присматривать за заседанием правительства, но я так и не заглянула внутрь, поскольку отвлеклась сначала на министров, а потом на послов, ночные убийства во дворце и прочие события моей с некоторых пор бурной жизни.
Поколебавшись недолго и бросив быстрый взгляд на министра, посвятившего все свое внимание сэндвичам с огурцом, я развязала мешочек и, перевернув его, вытряхнула на колени..
- Перчатки? – беззвучно выдохнула я, не без удивления разглядывая подарок.
Внутри действительно оказалась пара симпатичных перчаток глубокого синего цвета, украшенных изящной тонкой вышивкой в виде многолучевой звезды. Отложив мешочек в сторону, я медленно натянула одну перчатку. Мягкое тепло обволокло мою руку.
- Интересный подарок, - успевшая совсем забыть о министре, я подпрыгнула от неожиданности.
