темными эльфами.
— Да, я знаю, — вставил Ариэль с удивлением.
— Ничего ты не знаешь, щенок! Конфликт между вами вышел на ведомственный уровень. Вот это, — Зуриэль провел ладонью по своему лицу, — результат ведомственного конфликта. Меня избили по приказу Варсиэля.
Ариэль ошарашенно взглянул на отца.
— Но… Что это меняет?
— Ты не должен был никого спасать! Следовало оставить Варсиэля со своей бандой в расплавленном «Червей»! Все эти раздуваемые прессой разговоры мне ни к чему! Случая с обменом тебя на урановый аккумулятор более чем достаточно, я не могу постоянно тебя прикрывать! Варсиэлю следовало умереть.
Шрамы президента полыхали уже вовсю: ослепленное воспоминаниями лицо было искажено и уродливо.
— Отец, мы действовали по инструкции. Тем более что никто не догадывался о том, что заблокировали того самого «Червя», это казалось невероятным.
— Нужно думать! Ты не подросток, а уважаемый ковник!
Ариэль пришел к отцу затем, чтобы просить об освобождении Мюриэль, но чувствовал, что момент выбран неудачно — скорее всего, удачного момента не существовало. Варсиэль был личным врагом не только отца, но и всей Эльфийской конгломерации, поэтому судьба предателя была предрешена. Но при чем здесь Мюриэль? Когда произошли трагические события, ей было всего ничего — Мюриэль не виновата ни в каких ведомственных распрях и баталиях с гномами! Она — со своим шрамом на щеке в виде сложившего лапки паука — является не виновницей произошедшего, а пострадавшей.
Постепенно Ариэль начинал злиться. Волосы на его голове выпрямились и задрожали мелкой нетерпеливой дрожью.
— Поступим там, — продолжал Зуриэль. — Ты женишься на своей нынешней девахе… как ее?… Сиэль. Тем самым положишь конец домыслам прессы. Варсиэль со своими приспешниками пойдет под суд, с ним будет покончено. Еще полгода, и неприятная история забудется. А с «Эльфийским единорогом» я разберусь позже.
— Нет.
Президент побагровел.
— Что ты сказал?
— Я сказал: нет. Отец, твой враг Варсиэль, с ним и разбирайся. А девушку отдай мне.
— Что???
— Отдай мне девушку, отец, — настойчиво повторил Ариэль в лицо разгневанному президенту. — Когда началась война, Мюриэль была маленькой девочкой.
Президент метал громы и молнии.
— А по поддельным документам в воинскую часть она тоже маленькой девочкой устроилась? — прохрипел он, привставая с кресла, так что готовые к прыжку волосы почти касались сыновьих щек.
— У нее не было выбора. Мюриэль большую часть жизни провела в «Черве».
— У меня тоже нет выбора, я президент!
— Отдай мне Мюриэль, отец!
— У тебя есть невеста, вторая тебе не нужна.
— Мне нужна Мюриэль!
— Дочь Варсиэля будет осуждена вместе с отцом. Я не могу осудить одного соучастника и отпустить другого. Мюриэль ожидает та же судьба, что и предателя Варсиэля.
— Нет!
Президентские волосы вспыхнули сумрачным пламенем. Ариэль инстинктивно отшатнулся и выбросил вперед защитный огненный блок, развеявший отцовское пламя в мелкие брызги.
— Не смей поднимать на меня волосы, щенок! — вскричал Зуриэль. — Посмотрела бы на тебя мать! Хорошо, что она не дожила до этого дня.
Президент был вне себя и уже не контролировал своих действий: волосы отшатнулись, собрались в пучок и послали в грудь сыну мощнейший магический заряд. Будь Ариэль менее увертлив, он был бы испепелен на месте. Однако, юноша успел ускользнуть — заряд, огибая его грудь, обдал жаром, затем врезался в книжный шкаф. В воздух взлетели бумажные обрывки и древесная щепа.
Судя по искаженному лицу Ариэля, он тоже плохо соображал. Вокруг его головы вились огненные змеи. Одна из них — аспид фиолетового цвета с огненным хвостом — поднырнул под вытянутые волосы Зуриэля и вцепился в них.
Укушенные пряди президента начали извиваться и бесцельно разбрызгивать вокруг себя магическую энергию. Остальные пряди сконцентрировались и вцепились в аспида, пытаясь оторвать его от себя. Отдельные раскаленные волосинки и целые пряди, подобно нитям накаливания, витали по воздуху и постепенно прогорали.
Несмотря на изрядный шум, охрана в кабинет не заглядывала: все знали буйный невоздержанный характер президента и не желали испытывать его на себе.
— Ты… — задохнулся Зуриэль.
После этого волосы отшатнулись прочь — но только для того, чтобы нанести боевой удар. Магическая защита, выставленная Ариэлем, не выдержала, и юноша врезался в книжный шкаф, откуда на него посыпались тяжелые полуобгорелые тома. Однако, магическая защита смогла втянуть в себя волосы Зуриэля — как у всякого эльфа, эластичные, но не безразмерно. Сейчас их растяжение было максимально возможным. Воспользовавшись этим, Ариэль ухватился руками за створки книжного шкафа и резко потянул волосы на себя, тем самым пытаясь вытащить отца из-за рабочего стола. Зуриэль уперся руками и ногами, стараясь в свою очередь подтащить сына к себе. Отдельные пряди, растянутые до последнего предела и напряженные, лопались с тонким позвякиванием, как изношенные струны. В месте волосяного пересечения противоборствовали встречные магические потоки: энергетические волны со злобным шипением врезались друг в друга и, не одолев преграды, откатывались назад.
Все-таки Ариэль победил — впрочем, не сам юноша, совершенно не соображавший, что творит, а его более молодой организм, резко и неожиданно для отца ослабивший хватку. Когда охнувший Зуриэль откинулся в кресле, Ариэль резко рванул на себя. Зуриэль не удержался и был выволочен из-за стола на середину комнаты, увлекая за собой находившиеся на столе бумаги и канцелярские принадлежности.
Не помнящий себя ковник приподнял отца в воздух и обмотал пряди вокруг его шеи — так, что ноги президента, не находя опоры, смешно — совсем как некогда ноги президента Бонбоэля — болтались в воздухе, а руки пытались ослабить сдавливающие шею тугие кольца.
— Отдай мне Мюриэль, отец!
— Она умрет! — прохрипел президент.
Ариэль опомнился и отбросил отца в сторону, затем, взбешенный, выбежал из кабинета.
Десять сотен мгновений назад, идя к отцу, он намеревался выпросить освобождение Ариэль, сообщив, что информации «Эльфийского единорога» не стоит доверять. Видимо, должность президента предусматривала иной взгляд на ситуацию, с чем Ариэль не мог смириться. Теперь положение изменилось: Ариэль не знал, что предпримет отец в ответ на его демарш, но сейчас его интересовала лишь жизнь Мюриэль, томящейся сейчас в тюремной лекарне. Он должен освободить девушку — должен, и все тут!
Голова еще плохо соображала, а кончики крыльев тряслись, поэтому Ариэль с полчаса посидел в скверике, наблюдая за гуляющими с детьми мамашами и проезжающими единорогами. Он чувствовал, что наступил переломный момент в его жизни — с этого момента все должно измениться, стать другим — в лучшую или худшую сторону, оставалось неясным. И еще оставалось неясным, что предпринять: а что предпринимать что-то необходимо, причем срочно, не вызывало сомнений.
Пленных он еще вчера передал представителям пенитенциарной системы — сейчас пленные находились под
