– Неупокоенный дух, – сказала Анук. – Вот так она выглядит на самом деле. Зола проявляет их суть лучше всего.
– Почему? – В сторону окна Арина боялась даже смотреть. В памяти тут же всплывали воспоминания, от которых не избавиться до конца дней.
…Избушка в самом центре торфяного болота. Белая шаль на окне вместо занавески, а там, за окном, страх, первобытный, дикий. Царапает острыми когтями стекло, хочет, но не может войти…
– Она питается тобой. Твоей энергией, твоей силой. Особенно ночью, когда ты спишь и не можешь защититься. Помнишь, Марго сказала, что не почувствовала присутствия Бабая в саду? Она почувствовала, но не стала тебя будить, потому что теперь такова ее природа. Все эти дни Марго себя контролировала, по крайней мере старалась контролировать. Пыталась не делать тебе зла, срывалась на голубях и кошках, но с каждым днем будет только хуже. Она мертва девять дней, и сегодняшняя ночь самая страшная. Если не разорвать вашу связь, Марго тебя обессилит, выпьет до донышка.
– А днем? Днем она может себя контролировать?
– Днем тыможешь ее контролировать. Чувствуешь разницу?
Арина кивнула.
– Утром Марго станет прежней, почти прежней. Ей будет стыдно за вот это! – Своим кинжалом Анук ткнула в сторону окна, и Арина обернулась.
Марго стояла, прижавшись ладонями к стеклу, и языком, длинным, нечеловечьим, слизывала росу. За происходящим внутри дома она следила со звериным вниманием – сторожила. Блэк растянулся под окном, тоже сторожил.
– Видишь? – спросила Анук.
– Это ужасно! – Она отвернулась.
– Такова жизнь. Ее изнанка.
– И что теперь делать? Как нам с ней быть?
– Днем она безобидна. Кошки и птички – это мелочи. Но по ночам ты должна ее изолировать. Ради вас обеих. Я научу тебя как. Ты способная девочка, все поймешь.
Арина действительно поняла. Чужие незнакомые слова запоминались, выжигались в мозгу каленым железом, не больно, но как-то щекотно. И теперь уже навсегда, до самой смерти.
– …А потом своим веретеном запечатываешь. Вот так. – Анук показала как. – Понятно?
Арина, кивнув, спросила:
– А утром?
– Утром все пройдет, с первыми лучами солнца.
– Она будет помнить? – Арина нехотя обернулась к окну, которое сторожила Марго.
– Смутно, как дурной сон. – Анук встала. – Я пойду.
– Но как же?..
– Мне она ничего не сделает, не бойся. – Лезвием кинжала Анук рассекла воздух перед собой, прошептала что-то неразборчивое и осторожно, стараясь не повредить, переступила границу из соли. Марго дернулась было в ее сторону, но остановилась, зашипела совершенно по-змеиному.
Теперь, когда Анук ее научила, Арина могла видеть суть вещей. Заговоренная зола показывала эту суть в самом неприглядном, самом страшном виде, делала тайное явным, срывала покровы.
Она подошла к окну, уперлась руками в подоконник, посмотрела в глаза Марго и своему страху.
– Я что-нибудь придумаю. Ты потерпи.
Марго слушала ее, склонив голову набок, черные когти царапали расписную черепушку. Всего на мгновение ее лицо стало прежним, в глазах мелькнула искра понимания, а потом она со всех сил врезалась лбом в стекло. Арина отшатнулась, Блэк вскочил на лапы, зарычал.
– Прости, – сказала она Марго и задернула шторы. Во всем доме.
Захрипели, закуковали настенные часы, отмечая десять вечера. Целый день на ногах, почти без еды. Живот подводило от голода. Война войной, а обед по расписанию. В ее случае ужин, но сути это не меняло.
В холодильнике нашлись сыр и ветчина. Батон подсох, однако был вполне пригоден для горячих бутербродов. На приготовление чего-то более масштабного не осталось никаких сил, но завтра нужно обязательно сделать хоть минимальные продовольственные запасы. Война войной…
Арина доедала второй бутерброд и уже собиралась варить кофе, когда ожил мобильный.
Звонил Волков. Андрюша, ну сколько можно?.. Все ведь уже говорено-переговорено, акценты расставлены, приоритеты определены.
– Алло! – рыкнула она в трубку. Наверное, не слишком ласково, потому что трубка спросила голливудским голосом Волкова:
– С тобой все в порядке?
– Конечно!
С ней все в порядке. К маньяку с раздвоением личности добавилась мертвая ведьма, которая, оказывается, неупокоенный дух, жаждущий высосать из нее силы. Все отлично!
– Не ври.
– Я не вру. – Да, она просто не посвящает его в детали.
– Нашли тела, – сказал Волков. – Одно у пруда, того, где утонула эта твоя… знакомая, а второе поблизости от дома в лесу, про который ты говорила.
– Какое поразительное совпадение! Особенно принимая во внимание тот факт, что смерть Марго в полиции признали несчастным случаем, а Флору и вовсе не нашли. Ее вообще не пытались искать. Ни живую, ни мертвую! Так, говоришь, обнаружили еще два тела? Тоже, наверно, несчастный случай? Два несчастных случая.
– Нет, – сказал Волков мрачно. – Два самоубийства.
– Самоубийства?! – Арина аккуратно опустилась на стул и недоуменно посмотрела на мобильный в своей руке. – Волков, я их видела. У одной было вспорото горло, у второй – живот.
– Ты их видела? Ты же говорила…
– Я и сейчас говорю, это не самоубийства! Просто твоим дружкам в полиции так хочется закрыть дела, что они готовы пойти на подобное… скотство?
– Помолчи, – сказал Волков очень тихо, но как-то так, что Арина послушалась. – Помолчи и дай мне договорить.
– Говори.
– Висяки не нужны никому, но никто не станет замалчивать и покрывать такое. Пойми ты это!
– Я была там, я видела их своими глазами!
– Я тоже.
– Как?..
– Я видел фото. Так вот, эксперт категоричен: обе женщины сделали это сами. Есть признаки, неопровержимые доказательства того, что имели место самоубийства.
– Чушь! Чем они могли сделать такое? Там не было никакого оружия, убийца унес его с собой.
– Было. Ты просто не знала, что искать.
– А твой эксперт знал?
– Да. Альбина Изотова сделала это бутылочным осколком. Там, в беседке, было много битого стекла. Ведь так?
…Редкие солнечные лучи на зеленых стекляшках, хруст под ногами…
– Так, но это ничего не значит.
– Для специалиста значит очень многое. Поверь.
Он призывал Арину поверить, но у нее никак не получалось, все это просто не укладывалось в голове.
