Кир бросил на водителя хмурый взгляд и толкнул двери со своей стороны, чтобы через секунду выволочь меня за воротник халата на улицу. Я шипела и полосовала пальцами воздух, но Кир открыл двери, толкнул внутрь и захлопнул их за собой.
— Иоанна, набери горячую ванну и чай сделай! — крикнул он куда-то в сторону и потащил меня через гостиную к лестнице на второй этаж.
Ноги совсем замерзли, но все же чувствовала я себя так, будто бы и не бегала по улице босиком в минус сорок. Протащив меня по внутренней террасе, Кир толкнул дверь в большую комнату. Запах, царящий в ней, едва не сбил меня с ног. Я зашипела и уперлась ногами. Легкие сперло от густого приторного амбре вожделения и похоти, казалось, оно въелось в каждый сантиметр помещения, как сигаретный дым. Кир обхватил меня за талию и внес внутрь.
— Ты — больной ублюдок! — вскричала я, вцепившись в его запястье одной рукой, и, крутанувшись, чуть-чуть не достала другой до его горла.
И тут же отлетела на пол от удара, больно саданувшись о ножку кровати. Левая часть лица отнялась, взорвавшись приступом дикой боли внутри. Я застонала и скрутилась, но меня снова рванули на ноги.
— Блядь, прекрати меня провоцировать, — его широкая ладонь легла на скулу и осторожно огладила, а я вцепилась в него презрительным взглядом. Кир усмехнулся: — Ты не сможешь смотреть так на меня вечно… к сожалению. А это заводит.
— Меня сейчас стошнит, — выдавила бесстрастно, на что он раздраженно дернул меня и потащил к еще одной двери, которая оказалась входом в ванную королевских размеров. — Это домик для твоих бдсм-вечеринок, да, господин Правящий?
В ванной хлопотала, очевидно, та самая Иоанна, но на наше вторжение стремительно ретировалась, поклонившись. А Кир содрал с меня халат и толкнул в воду:
— Грейся и приводи себя в порядок, — рыкнул он, стараясь не отвлекаться на открывшийся ему вид, но выходило плохо. Он замер, вцепившись в меня взглядом, скользя им по груди, животу, бедрам… Его глаза расширились, желваки заходили, ноздри дрогнули, и, кажется, оставили своего хозяина разочарованным. Мужчина поморщился: — Ничего… пройдет время… — выдохнул себе под нос и вышел в спальню.
-68-
А я скрутилась в воде, дрожа так, словно он зашвырнул меня в зимний бочаг…
— Мир… — всхлипнула я и зажмурилась, раскачиваясь и обнимая себя руками.
Кир не знал, что я могу лежать в ванной долго. Уже через полчаса он передал вместе с Иоанной мне теплый костюм и пожелание побыстрее выйти. Я скривилась — боится на меня снова посмотреть? Взгляд скользил по потолку ванной, а в мыслях билось глупое: «Бедная Мария». Если представить, что она чувствовала ВСЕ ЭТО… Я бы удавилась от такой жизни и такой «истинности». Какое-то беспросветное средневековье! Хотелось надеяться, что Кир был исключением, а не во главе эволюции…
Горячая вода немного взбодрила, к чаю я не притронулась — черт-те-что с каким-то приторным ароматизатором. Белья мне не предоставили, поэтому пришлось одеться в то, что дали.
В комнате Кира не оказалось. Я поморщилась, выглядывая из ванной, но все же осторожно прошла на середину — притерпеться к запаху было непросто. Постояла немного, потом подкралась к окну. Оно выходило на большой двор. Машина стояла перед крыльцом, а рядом расхаживал водитель и еще пара каких-то мужчин, смахивающих на охрану.
— Бойся, сука, — протянула мстительно. — Зул тебе хвост на яйца намотает…
По крайней мере, мне нужно было сейчас в это верить: что Магистр придет за мной, и вместе мы вернем Мирослава. Я забралась на подоконник — поближе к свободе, и просидела там почти до сумерек. Периодически заходила Иоанна, что-то спрашивала, гремела посудой, но я не обращала на нее внимание.
Когда совсем стемнело, в комнату вошел Кир. Постоял у входа и, судя по звуку, принялся стягивать пиджак:
— Ты объявила голодовку? — поинтересовался сухо.
— Тебе же лучше — нечем будет от тебя блевать.
Он шумно втянул воздух, но тут же усмехнулся:
— Ты — дьявольская женщина, Аня. Даже то время, что не видел тебя, ты продолжала сводить с ума.
— Ты — жалкий мужчина, Кир, избить собственную жену… — я, наконец, повернулась к нему и обнаружила его неожиданно близко, всего в двух шагах. — Ну и на что ты рассчитываешь? — вперила в него злобный взгляд, но он, казалось, только наслаждался моей злобой. Обошел меня, рассматривая, как диковинного зверька. — Я — не вещь, не твоя рабыня! Скоро сюда приедет Магистр!
Кир усмехнулся:
— Ничего он не сделает, Анюта. По закону ты принадлежишь мне.
— Тебе, часом, не приморозило мозги? Может, не стоит все же без шапочки зимой ходить?
— Я — альфа стаи, — спокойно парировал он. — При потере вышестоящего, все его имущество и семья переходят мне.
— Больной ублюдок, — процедила я.
Снова равнодушный смешок.
— Ты просто еще не поняла, куда попала, девочка, — он, наконец, насмотрелся и прошел к столику, на котором был, как оказалось, накрыт ужин. — Все твои прежние представления о законе и правах тут не работают.
— Есть негласные законы, Кир. К примеру, быть настоящим мужчиной со своей женщиной.
— Может, научишь меня, — пожал он плечами, берясь за горлышко бутылки с вином. — Мирослава как-то смогла.
— Такому, как ты, вряд ли помогу.
— И чем же он лучше? — вскинул на меня взгляд волк.
— Он не поднимал на меня руку.
— Он просто сразу же трахнул тебя в углу вонючего гостиничного номера, — оскалился Кир, берясь за штопор.
— Он сделал все, чтобы заставить меня увидеть себя настоящего, признал мои условия, пытался понять и принять меня такой, какая есть, и даже его зверь виделся мне настоящим другом… С ним я и не подозревала о той реальности, в которую за полдня швырнул меня ты!
— Замолчи, — оборвал меня глухо. Бокал в его руке едва не хрустнул. — Думаешь, Мирослава тут не было?
Он красноречиво обвел глазами комнату и усмехнулся.
— Думаю, нет, — скривилась неприязненно. Идея пришла молниеносно: — Я — психик, Кир, я бы почувствовала. — Я блефовала, но, увидев раздражение во взгляде своего тюремщика, неприязненно скривилась: — Что ты за тварь…
— Я тебе сейчас покажу, — оскал на его лице стал совсем уж звериным.
Я рванулась с подоконника, но он тут же сцапал меня и швырнул на кровать, наваливаясь сверху. Обхватил за запястья и дернул к изголовью. Послышался металлический стук, и я оказалась пристегнутой к чертовой спинке!
Кир отпрянул, а я задергалась, пытаясь вырваться. Уперлась коленками в матрас, но он дернул меня назад за лодыжки, подцепил резинку штанов и содрал их одним рывком. Я съежилась, пытаясь скрутиться в комок, но Кир снова уселся сверху и рванул кофту на спине на две части.
Отбросив остатки одежды, он спустился с кровати и направился к столику. Сжавшись клубком, я зло наблюдала за тем, как он залпом выпил бокал вина.
— Меньше будешь дергаться, больше удовольствия получишь, — облизал он губы, тяжело дыша, и принялся снимать рубашку. — Воняешь им, — добавил, прожигая злым взглядом.
Я решила не тратить больше силы на пререкания — бесполезно. Лучше затихнуть и запустить волку в горло когти, когда расслабится. При мысли о том, когда именно он расслабится и что успеет до этого сделать, меня затрясло, но выхода не было. Я закусила до боли губу, чтобы не взвыть, и встретила Кира злым взглядом.
— Его долго не будет, Аня, — медленно приближался он.
— С чего ты взял? — мотнула головой, отбрасывая пряди волос со лба.
— Я знаю о слабостях Правящих… — он расстегнул пуговицу на брюках и спустил их с бедер, являя мне свою полную готовность… к насилию. — Мы склонны оборачиваться в зверя, если хорошо довести… Ты доводила Мира все это время лучше некуда. Мне оставалось только следить и ждать…
— Как обернулся в зверя, так и вернется, — дернулась я, отскакивая на максимально возможное расстояние от него.
— Конечно, — Кир опустился коленями на кровать и, сцапав меня за ногу, рванул к себе, — только когда это будет? — он придавил меня собой. — Ты вырвала его из зверя, не дав нагуляться в положенное время, а толку от тебя нет — только беременность могла бы его удержать…
