— Ты останешься здесь, — резко прервал он.
Я пыталась осознать и хоть что-то придумать.
Лан уже немного собрался с силами, перебрался поближе к Джаре, встал на колени рядом с ней. Сделал глубокий вдох.
— Лан, а если у меня и правда способности, может быть, попробовать мне?
Мне самой это казалось кощунством, куда уж мне? Но не предложить… хоть какой-то толк от меня быть должен?
— Подожди, Соль, — сказал он. — Я сейчас сделаю самое основное, потом попробуешь ты. Да, попробуй, хуже не будет.
У меня, конечно, ничего не получилось. Я даже собраться, сконцентрироваться толком не смогла, мысли разбегались, волнение перевешивало все. Но от меня ничего особо и не ожидали.
Зато Лану кое-что удалось. Рана на голове затянулась, отек и краснота сошли почти без следа, Джара задышала ровно и глубоко, словно во сне. Только все равно в себя не приходила. Не просыпалась.
Может быть утром? Я все надеялась — утром что-то изменится. Должно измениться.
Весь вечер, да всю ночь потом, Ил-Танка просидел рядом с ней, держа за руку. Совсем не спал. Он почти ничего не говорил сам, да и никто не лез к нему с разговорами. Я не решалась, а Лану самому было не сладко. Он лежал на кровати, глядя в потолок, иногда засыпая ненадолго, и во сне начинал стонать. Потом дергался, просыпался.
Еще вечером он сходил на кухню за едой. Я была страшно благодарна ему за это, потому, что сама туда идти не решалась, мне хватило похода за водой. Я решила было, что лучше потерплю… может ночью, когда все уснут. Боялась натолкнуться на кого-то, боялась вопросов.
Ил-Танка был настолько занят своими мыслями, что не сразу сообразил, когда Лан сунул ему хлеб и вареное яйцо. Но взял, поблагодарил, принялся жевать. Наверно, я впервые видела, как Ил-Танка ест.
— Солька, голодная? — Лан, улыбаясь, отдал мне мою порцию и еще два моченых яблока в придачу… и где только взял?
— Ага.
Мне страшно было на него смотреть. Хотелось что-то сказать… Боги! Мне казалось, все это уже со мной было. И вот опять!
Так нельзя.
От меня ли это зависит? Могу ли я помочь?
Хагену не смогла.
— Отдыхай, — Лан как-то по-отечески потрепал меня по волосам и снова завалился в кровать.
Я пыталась отдохнуть и прийти в себя. Подумать.
Не отдыхалось.
Слышала, как ночью Лан встал и куда-то ушел. А утром оказалось, он чистил дорожки от снега, много начистил, говорил — не спаслось.
* * *
— Хватит тянуть, — сказал Лан хмуро. — Пойду, попробую найти какого-нибудь врача в городе.
Покопался в вещах, достал кошелек. Оделся.
— Не сбегу я, не смотри так на меня, Соле. Я еще вернусь.
Наверно, мне было бы проще, если бы он сбежал.
Врача привел он только ближе к вечеру, такого сгорбленного старичка, не имеющего даже отдаленного отношения к магии. Маги всегда были в Бер-Сухте, к тому же мастеру Сольве приходили из города за помощью. Но обычно в городе справлялись сами. В Эторе предпочитали использовать магию лишь в случае острой необходимости.
Старик долго осматривал Джару, качал головой.
— Если очнется, пусть пьет это, — он поставил рядом пару темных баночек с микстурой. — Это поможет ей восстановиться. Пока я ничем не могу помочь.
Он ушел, вернув Лану большую часть денег, которые тот всучил еще в городе. Взял только за лекарства.
— Молитесь, — сказал на прощание.
Ил-Танка кивнул. Не знаю, умел ли он молиться. Я не умела.
Я подумала, что в Эторе до сих пор чтят богов, по-настоящему, как в древности. Чтят и верят. В Илитрии боги — лишь обычаи и формальность, там привыкли полагаться… на другие источники силы. Илитрийцы суеверны порой, но они сами себе боги.
И еще, как-то незаметно, днем Бер-Сухт опустел. Все ушли. Они давно собирались, кто куда, большая часть в Одле, другие по домам. Те, кто хотел попытать счастье в Литьяте — уехали давно. Остались только мы вчетвером.
С одной стороны, это принесло облегчение, теперь не нужно больше оглядываться, объяснять и оправдываться. Чужих не осталось. Но, вместе с тем, накатила тоска.
Пусто. В коридорах гуляет ветер, разбитые окна в нежилых комнатах заносит снегом.
Бер-Сухта больше нет.
Они унесли почти все продукты, зато оставили керосин, нам столько до весны хватит.
Я слабо представляла свою дальнейшую жизнь. Скорее всего, тоже придется уйти, не сидеть же здесь одной. Я даже подумала, что возможно стоит уйти к Юнани, она не прогонит меня, я буду ей помогать. Эта мысль возникла неожиданно и сразу согрела душу. Да, так я и сделаю.
К вечеру у меня проснулся страшный голод, и я отправилась на кухню. Кто ж будет готовить, кроме меня?
С продуктами было не очень. Нашла в кладовке мешок муки, но печь я не умела категорически. Что еще? Немного перловки, пакетик фасоли, две замороженные рыбины и банка тушенки, счастливо завалившаяся за шкаф. Еще корзинка с луком. Полбутылки масла.
Что ж, перловка с тушенкой — мой выбор. Еще если лука туда нажарить… Здесь, в Бер-Сухте, я толком не освоила никакой магии, зато научилась готовить. Ну, хоть как-то.
— Ого! — Лан пришел на запах. — Соле, да ты молодец!
Есть он, правда, почти не стал. Они с Ил-Танкой посидели, поковыряли немного и ушли. Я даже не стала мучить себя вопросом: почему? Не до этого сейчас. Хотя получилось не так уж плохо, я одна умяла полкастрюли. Когда наелась — стало немного легче.
Казалось, переживать больше нет сил, куда уж дальше.
Лан снова не спал всю ночь. Даже не ложился, бродил где-то.
Как долго это может продолжаться?
Если он получил приказ… Я помню, как он говорил о Хагене — нити под кожей натягиваются и давят. Не убивают, но причиняют страшную боль, что теряешь сознание. Чем дальше, тем хуже. Лан сознания не терял, но я видела…
Ведь должен же быть какой-то выход?
Кода я проснулась утром, Лан с Ил-Танкой сидели на кухне, обсуждали что- то, но стоило мне подойти, как они замолчали. Лан встал.
— Соле…
Он подошел, взял меня за руку, вывел в коридор. Долго, молча, глядел мне в глаза.
Меня что-то дернуло. Это прощанье.
— Ты… ты уходишь? — спросила я. — Уезжаешь.
— Да, — сказал Лан, уголки губ чуть-чуть дрогнули в улыбке.
— А как… — у меня язык не поворачивался. — У тебя ведь все будет хорошо, правда?
— Все будет хорошо, — он кивнул.
Его глаза…
А ведь я даже не разобралась, люблю ли я его или это просто…
Лан протянул руку, потрепал мои волосы.
Это не справедливо.
— Ты знаешь, — сказал Лан, — это я сломал тебе руку. Сделал так, чтобы ты сломала.
— Знаю, — сказала я.
