В кафетерии было полно народу, собравшегося перед уроками. Тиган и Лейни сидели за столиком, прямо под плакатами с информацией о выпускном бале, и продавали билеты на большую вечеринку. Джим отошёл, чтобы поздороваться с Тиган. Она засияла, как только заметила его. Но наклонила голову и нахмурилась, когда её взгляд задержался на его щеке, а когда он подошёл к ней, она подняла пальцы и коснулась едва заметных серебряных линий на его коже. Он прижал ее руку к своему лицу и сказал что-то такое, что заставило её лицо снова просветлеть, а затем они оба рассмеялись и склонились ближе друг к другу. Глядя, как они рука об руку направляются к своим шкафчикам, я была рада, что разрешила ему отвести её на выпускной бал.
Я опустилась на жёсткую скамейку в кафетерии и положила рюкзак перед собой, решив использовать его как подушку. Я вот-вот собиралась опустить голову, когда кто-то сел рядом со мной.
— Вчера вечером мы победили, — сказал Йен. — И никаких следов фургона.
Я подняла голову. Йен смотрел на свои большие руки, которыми сжимал колени так, что казалось, будто он делал себе больно.
— Мои поздравления?
Он встретился со мной взглядом и быстро улыбнулся мне; а затем повернулся так, что оказался лицом ко мне.
— Чем-нибудь веселым занималась вчера?
— Чёрт возьми, нет, — сказала я, и была вознаграждена ямочками на щеках.
Я задумалась, не хотел ли он, чтобы я пошла на его игру, не было ли его вчерашнее затянувшееся молчание по телефону попыткой найти способ спросить меня. Я была переполнена чувством потребности к такого рода нормальным вещам. Таким как какой-то парень пригласит меня посмотреть его бейсбольный матч, скажет о том, что я ему нравлюсь, и что это может значить. Но теперь я была Стражем, и вдобавок ко всему мне удалось влюбиться в парня, попавшего в ту же ловушку. Я оглядела кафетерий в поисках Малачи, удивляясь, что он не сидит за столиком с билетами на выпускной вечер вместе с Лейни. Наконец я заметила его за столиком рядом с линией раздачи, спиной к толпе, с опущенными плечами. Он выглядел... опустошенным.
— Ты всё ещё тут? — спросил Йен.
— Да. Прости. Сегодня утром всё, как в тумане. Плохо спала.
Он посмотрел на столик с билетами на выпускной.
— Я тоже.
— Почему?
Он рассмеялся.
— Опять нервы. Я встал посреди ночи и смёл всё, что было на кухне. Сегодня утром мама набросилась на меня из-за того, что я съел что-то, что она должна была отнести в свою книжную группу.
Невзирая на моё ужасное настроение, у меня вырвался смешок.
— А что именно ты съел?
Он пожал плечами.
— Это были меленькие пирожные. Действительно вкусные. Хотя я должен был понять. Я хочу сказать, что они выглядели причудливо. Обычно мама не покупает нам такое, — он покачал головой, всё ещё смеясь. — Я проснулся от ее криков. "Мои маленькие птифуры [12]! Мои маленькие птифуры!". Я понятия не имел, что случилось, пока она не ворвалась в мою комнату и не помахала передо мной пустым подносом. Я подумал, что она будет счастлива, если я положил его в посудомоечную машину.
— Значит, птифур — это пирожное? Так вот о чём она говорила?
Его улыбка осветило всё его лицо.
— Это лучшее, что я когда-либо пробовал. Когда она перестала орать на меня, я спросил, где она их взяла.
— И она тебе рассказала?
Он приподнял бровь.
— Я умею быть убедительным. В Баррингтоне есть пекарня.
— Это слишком долгий путь ради маленького пирожного.
Когда он был со мной, мне было трудно чувствовать себя подавленной. Я оглядела его, весь такой грациозно небрежный и неловкий, и удивилась, как это я умудрилась не замечать его весь последний год.
— Да, путь не маленький. Но оно того стоило. Может быть, нам стоит как-нибудь съездить туда, — он искоса взглянул на меня.
Я вздохнула.
— Не думаю, что моё место в Баррингтоне.
Это был самый богатый город в штате.
Йен нерешительно провёл кончиком пальца по пряди моих волос. Я не отстранилась и даже не вздрогнула. Я позволила ему, поражённая теплотой в его взгляде.
— Твоё место там, где ты хочешь быть, Лила.
Я закатила глаза.
— А в некоторых местах я не хочу быть.
— Пойдёшь со мной на выпускной бал? — выпалил он, а потом стал выглядеть немного ошеломлённым тем, что эти слова вырвались из него.
Я издала дрожащий смешок.
— Ты хочешь пойти на бал со мной?
Я всмотрелась в его лицо, пытаясь уловить шутку в его словах, но быстро поняла, что говорил он на полном серьёзе.
Он криво улыбнулся мне.
— Достаточно сильно, чтобы объедать мою маму дома, просто чтобы успокоить нервы. Ты собираешься отказать мне?
Я заглянула в его ярко-зелёные глаза и была охвачена тем же чувством, что и в прошлую пятницу... я хотела этого. Я хотел такой обычной, нормальной жизни. Ни сердечной боли, ни смерти, ни убийства, ни страданий.
— Нет.
Он наклонился чуть ближе.
— Нет, ты не хочешь идти со мной, или нет, ты не отказываешь мне?
— Я не отказываю тебе, — сказала я.
Он широко улыбнулся.
— Серьёзно?
— Да. Впрочем, никаких обещаний насчёт моих танцевальных способностей.
Йен встал.
— Это потрясающе. Я куплю нам билеты, хорошо? Увидимся за обедом?
Я кивнула, уже задаваясь вопросом, не совершила ли я ошибку. Какого чёрта я делаю? Но потом я посмотрела на Лейни, которая накручивала волосы на палец, таращась на Малачи.
А потом она закричала.
Я резко повернула голову в ту сторону, куда она смотрела и сама чуть не закричала. Эван Кросьер, этот долговязый, взъерошенный наркодиллер, стоял позади Малачи, всё ещё склонившего голову над книгой.
В руке у Эвана была шариковая ручка.
Я пришла в движение ещё до того, как это произошло, но всё равно было уже слишком поздно. С предельной яростью Эван вонзил ручку прямо в шею Малачи.
Всё в моем мире сузилось до точки, и единственное, что имело значение — это Малачи. Я перепрыгнула через стол в кафетерии, за которым сидела, и рванула по проходу, на бегу хватая поднос из стопки на линии раздачи.
С безумным блеском в глазах Эван выдернул ручку из шеи Малачи, окрасив стену рядом с ними брызгами его крови. Несмотря на рану в шее, я ожидала, что Малачи отреагирует быстрее, но он оказался настолько застигнутым врасплох этим нападением, что едва успел отскочить, прежде чем Эван вновь вонзил ручку в его шею и плечо.
Малачи издал звук боли и ярости, когда ручку снова вырвали из его плоти, и он начал подниматься из-за стола. Кровь стекала по его рубашке, капли падали на пол. И когда я приблизилась, то почувствовала запах ладана.
У Малачи не было шанса ударить нападавшего. Потому что я уже была там. Я вскочила на стол, за которым сидел Малачи, и блокировала следующий удар ручки подносом. Глаза Эвана распахнулись от удивления, когда его удар был парирован. Прежде чем он успел опомниться, я замахнулась подносом и со всей силой, вложив всю свою ярость, вмазала ребром подноса по горлу ублюдка. Он отшатнулся и закашлялся. Я схватила его за сальные волосы и ударила лицом в раскрашенную шлакоблочную стену.
Он рухнул на пол, из носа хлынула кровь, веки затрепетали. Но потом он поднял голову и посмотрел прямо на Малачи, который стоял, прислонившись к стене, прижав руку к шее. Кровь сочилась между его пальцами.
— Ты не можешь защитить её, капитан, — тихо и насмешливо сказал Мазикин внутри Эвана. — Она вынуждена защищать тебя.
Я подрезала Малачи, когда он шагнул вперёд, и глаза Мазикина сверкнули, скользнув взглядом по мне.
— Тебе лучше позвонить Силу, Лила, — прошептал он, оскалив окровавленные зубы. — Или то, что произойдёт дальше, будет твоей виной.
ГЛАВА 25
Я стояла перед большим зеркалом в полный рост.
— Ничего из этого не выйдет.
Тиган появилась за моим плечом, похожая на фею. Она оглядела меня с ног до головы. Ткань её красной юбки-пачки с рюшами царапнула меня по тыльной стороне ладони.
