— Что, даже о помощи просить не будешь? — поинтересовались сбоку.
Я удивлённо повернула голову. Волк смотрел со странной смесью осуждения и озадаченности.
— О какой? — удивилась я.
— Да хоть о какой! — разозлился волк. — Угощала зачем?
Я опешила. Просто действительно ничего такого не предполагала. А потом вспомнила ситуацию с Кондратием и хлопнула себя по лбу. Ну, конечно. Теперь волк должен будет отплатить добром за добро.
— Проводишь меня? — попросила я.
— Я и так провожаю. — Волк посмотрел, как на идиотку, и я с досадой поджала губы.
— Тогда… Не знаю… Защити меня от опасностей, если такие встретятся на пути.
Волк вздохнул.
— Хочешь, я тебя подброшу?
— Вверх? — удивилась я.
— Да не вверх, глупая, а до места.
Я озадаченно хлопнула глазами. А потом ещё раз. Потому что… Хотела, конечно. Только не знала, что так можно. В сказке, той самой, про Серого Волка, подобное, конечно, встречалось, но там волк предварительно съел у царевича коня, а не батончик с мюсли.
— Ты не думай, а садись давай, — поторопил меня волк, подходя вплотную и подставляя спину. Сразу подумалось про пару лишних килограмм, набранных за годы сидячей работы. — Да не бойся, не раздавишь.
— С-спасибо, — выдохнула я, примащивая свою пятую точку на спину животного.
— За шерсть держись. И не разговаривай.
И мы побежали. Нет, понеслись.
Я только ойкнуть успела и вцепиться крепче в волчью шерсть. Мир мигом сузился до какого-то тоннеля, и прямо сейчас вид на лес напоминал кадры с квадрокоптера. И одновременно с этим можно было разглядеть каждое деревце.
Я невольно вспомнила тропинку, по которой мы шли с Кондратием. Тогда я ощущала нечто похожее — вроде бы, внешне всё вполне нормально, но если приглядеться…
Я постаралась расфокусировать взгляд, а через пару вдохов вообще зажмурилась, чтобы остановить начинающееся головокружение. Вряд ли мне нужно контролировать дорогу — волк явно ориентируется в этой местности лучше меня.
В какой-то момент я почувствовала, что мы сменили направление и приоткрыла глаза. Теперь под нами лежала знакомая поверхность тропинки. Я кивнула своим мыслям и снова прикрыла глаза. А открыла уже когда волк остановился. Мы находились на полянке, а прямо перед нами виднелся частокол, за которым спряталась избушка. И прямо к ней вела моя тропинка.
— Слезай, — выдохнул волк. — Дальше мне ходу нет.
Я послушно разжала успевшие онеметь пальцы и сползла на землю. Ноги едва не подогнулись, и я вновь ухватилась за волка.
— Да, вот ещё что. — Зверь повернул по мне морду. — Ты бы парня моего переставала мучить. Он столько лет уже… — он замялся. — Короче, ты либо туда, либо сюда.
— Х-хорошо, — пролепетала я и наконец совладала с гравитацией. В смысле, поймала равновесие и встала прямо.
— Ну тогда успехов тебе, — кивнул зверюга, развернулся и направился в лесную чащу.
Я проводила его растерянным взглядом и вновь обернулась к частоколу, за которым виднелась избушка. И почему-то у меня даже сомнений не возникало, какие именно у неё ножки. Тяжело вздохнув, я дважды топнула по тропинке, как это делал Кондратий, и у моих ног послушно свернулся клубок, который я сразу спрятала в карман.
Избушка чернела на фоне тёмного леса и совершенно не проявляла признаков гостеприимства. Впрочем, это и не важно. Если мне надо туда — значит, я туда и пойду.
25. Встань к лесу задом
Калитка скрипнула, пропуская во двор, и я мягко ступила на некошеную траву. Передо мной возникла лишённая окон стена, и я прогнала в голове известный с детства порядок действий.
Вот сейчас я скажу волшебные слова, домик развернётся, а внутри я увижу полуживую старуху с носом до пола. Сразу очень живо представился и нос в бородавках, и космы до пола, и даже нижний зуб, торчащий до самого лба. Потом надо будет потребовать меня накормить, напоить и спать уложить. А потом уже излагать проблему. Ничего не забыла? Вроде, всё верно.
Я поёжилась, одёрнула куртку, потянула вниз рукава и поправила шерстяную повязку на голове. Ну что ж, поехали?
— Избушка, избушка, — крикнула я. — Встань к лесу задом, а ко мне передом!
И избушка шевельнулась.
С какой-то молчаливой обречённостью я смотрела, как строение поднимается на огромные мощные ноги, отряхивается от пожухшей травы и начинает медленно разворачиваться. Где-то внутри мелькнул мимолётный страх, что это неправильная избушка, и вот сейчас она вместо того, чтобы изменить положение и распахнуть дверь, подскочит ко мне, ухватит одной лапой и потащит куда-нибудь на манер Кинг-Конга. Но подобные ассоциации пришлось засунуть подальше, потому что… Ну, во-первых, ни один уважающий себя Иван Царевич от избушки ещё не сбегал. А во-вторых, вот нечего ей идеи подавать.
Так что я стояла и ждала. Не дёрнулась даже когда из-под курьих ножек вылетела испуганная данными манипуляциями стая не то гусей, не то лебедей, и скрылась за лесом.
«За Иванушкой полетели,» — пронеслось в голове.
А потом всё. Избушка завершила поворот, опустилась на землю и ощерила пасть… В смысле, приоткрыла дверь. Не до конца — так, чтобы было понятно, что не заперто. Заходи, мол, девочка, и да хранят тебя предки.
Я сглотнула и не очень-то решительно сделала шаг вперёд. Знаю, что тропинка вела именно сюда, но… сразу фраза про лишение живота вспомнилась. Очень уж грозно тут всё выглядело.
Словно почуяв мою нерешительность, дверь окончательно распахнулась, и мне навстречу выступила хозяйка местной недвижимости. Собственной персоной, в лаптях, переднике и расшитой народными узорами…
— Бабушка? — ахнула я.
Сердце болезненно сжалось, в носу защипало, и я, кажется, всхлипнула. А потом бросилась вперёд, не разбирая дороги. Кажется, пару раз споткнулась, но такая мелочь не могла меня остановить. Я вскарабкалась по ступеням и обеими руками обхватила сухонькое тело.
— Бабушка… — прошептала я.
Тощие руки обняли мои плечи и принялись гладить по голове.
— Ну наконец-то пришла, — приговаривала бабушка. — Лорочка… Живая…
Вот теперь я точно всхлипнула. Мне столько всего хотелось сказать бабушке после её смерти, а теперь все слова из головы просто вылетели.
— Ну, ну, девочка, не плачь, — успокаивала бабушка. — Пойдём лучше в дом, я тебя чаем напою.
— Лучше к-кофе. — Я шмыгнула носом и, подняв глаза, уточнила. — С баранками?
— Лучше. С пирожками, — улыбнулась бабушка, увлекая меня внутрь. — Пойдём-пойдём. Я уже и чайник поставила.
На пороге дома я застыла. А потом недоверчиво выглянула наружу, окинув оценивающим взглядом внешние размеры избушки. Просто изнутри это была точная копия нашей городской квартиры. Вернее, это была точная копия нашей квартиры на момент смерти бабушки. То есть, без современного ремонта кухни и медведя в кладовке.
— Она больше внутри, чем снаружи, — заявила я, проходя на кухню. И улыбнулась стоящим на полке часам. Стрелки ожидаемо стояли, так что звона ждать не приходилось.
— Ну разумеется. Неужели ты думаешь, что я бы стала ютиться в таком крохотном пространстве? Может, мне ещё туалет на улице поставить?
А я выглянула в окно и удивлённо выдохнула. Снаружи был виден двор. С лесом, частоколом и высокой травой.
— Ну садись, Лора, рассказывай, — окликнули меня, и я обернулась. На столе была рассыпана мука, разложено тесто и стояли три мисочки с начинками. Я радостно присела за стол и принялась раскатывать кусок теста в колбаску.
— А начинка откуда? — поинтересовалась я. — Или у вас тут и супермаркет есть?
— Зачем супермаркет? — удивилась бабушка, ловко превращая колбаску в ряд небольших кусочков. — А скатерть-самобранка на что?
Я замерла.
— Так, а если есть скатерть, то зачем мы сейчас вообще с тестом возимся? Почему сразу пирожков не попросить?
— Вот совсем ты не меняешься, — покачала головой бабушка. — Ну даст мне скатерть пирожков — и что?
