— А вам случалось? — он глянул на неё с интересом.
— О да. Представляете — лежит пациентка, вся такая приличная, ей дают наркоз, и через пару минут она начинает рыдать. И так полтора часа до конца операции.
— Что это была за операция?
— Последствия автоаварии. Давно, уже тринадцать лет тому.
— Припоминаю, вы как-то упоминали об этом. Не расскажете подробности?
— Не расскажу. Там ничего интересного, поверьте.
— Но вы знаете, чего ждать от операционной.
— Увы! Это и стало основной причиной моих страхов. Вы не знаете, сколько сейчас времени?
— Знаю. Около полудня. Вас интересует завтрак?
— Наверное, да.
— Тогда лежите и никуда отсюда не уходите, — он легко поднялся с постели, накинул халат, вышел в прихожую и, кажется, стал куда-то звонить.
Элоиза, несмотря на строгое внушение, все же встала. Выглянула в гостиную. Себастьен был где-то там, у входных дверей, разговаривал. Она не стала прислушиваться — все равно по-немецки — и проскользнула на свою половину, в ванную. Привела себя в порядок (отечное лицо пришлось долго умывать ледяной водой), переплела волосы. Потом снова вышла в гостиную.
Там Себастьен вез по полу небольшой стеклянный столик, на котором стоял кофейник, чашки, тосты, сладости и что-то еще.
— Я же просил вас никуда не уходить!
— Не сердитесь. Мне нужна была ванная, причем своя.
— А, бывает. Но теперь-то мы можем позавтракать?
— С удовольствием, — улыбнулась она.
— Вот правильно, улыбайтесь почаще, хорошо? Не только после оперы и алкоголя.
— Вы предлагаете мне глобально пересмотреть образ жизни.
— Так пересмотрите. Вы, конечно, и так очаровательны, но когда улыбаетесь — особенно.
— Спасибо за комплимент. Вы очень любезны.
— Можете сказать мне что-нибудь в ответ.
— Вы красивый мужчина, отличный друг, фантастический любовник и вообще герой романа, — она быстро глянула на него, потом расцеловала его в обе щеки.
Он задержал ее, не дал отстраниться.
— Вас тоже можно поцеловать, сердце моё?
— Может быть, — она опустила глаза.
— Отлично, — он легко-легко поцеловал ее и отпустил. — Забирайтесь обратно. Вот вам, скажите, в детстве разрешали таскать еду в постель?
— Нет, конечно, кто б мне разрешал? Мои серьёзные родственники? Монахини?
— Вот и мне не разрешали. А хотелось! Поэтому теперь, во взрослом возрасте, я отчаянно потакаю всем своим дурным привычкам.
Они уселись на кровать, он налил ей кофе, добавил в её чашку сливок.
— Спасибо. Может быть, я вам тоже что-нибудь налью?
— Буду этому очень рад, — подмигнул он ей. — Но вы же, говорят, не знаете, как это делается?
— Почему же? Знаю. Я просто очень ленива. Все мои воспитатели боролись с этим, но так и не побороли. А теперь у меня есть множество возможностей, как вы говорите, потакать своим дурным привычкам. Вам, как всегда, не нужны ни сливки, ни сахар?
— Нет, спасибо, с утра лучше черный. Ваши дурные привычки мне таковыми не кажутся. Нормальные такие привычки. В основном, — улыбнулся он.
Когда кофе был выпит, а булочки и сладости съедены, Элоиза спросила:
— Вы же помните, во сколько наш рейс?
— Почти в семь вечера. То есть у нас еще есть пара-тройка часов. Погуляем еще? Вчера мы побывали далеко не везде, где могли бы. И пообедаем где-нибудь в городе.
— Хорошо. Покажете мне что-нибудь еще.
— С удовольствием. А сейчас, пока вы еще не оделись окончательно, у меня сформировался странный вопрос: у вас ведь есть цепочка на шее?
— Есть, — удивилась Элоиза, достала и показала. На цепочке был известный ему медальон с голубоватым лучистым камнем и подвеска в виде сердца.
Себастьен увидел подвеску, улыбнулся, но ничего не сказал.
— Тогда так, — он снял со своей шеи цепочку, расстегнул и отсоединил маленькую подвеску. — Снимайте ваше хранилище ценностей, я вам дам вот эту вещь.
— Что это?
— Талисман. Пока он со мной, мне везет. Наденете и возьмёте с собой в больницу, — он взял ее цепочку и продел ее в петельку подвески.
Элоиза посмотрела — это была миниатюрная, но очень тщательно выполненная фигурка леопарда.
— Но… Не нужно. Если это правда так важно для вас… А вдруг вам придется рисковать? А талисмана не будет?
— Прорвусь, не впервой, — он надел цепочку ей на шею. — Не вздумайте снимать.
— Но в операционную же всё равно не разрешат. Ведь будут подключать ко всякой аппаратуре и скажут снять весь металл, — она была под сильным впечатлением.
— Значит, вернетесь оттуда и наденете обратно. Всё, не обсуждается.
— Но Себастьен…
— Никаких «но». Я, наверное, не смогу во время операции держать вас за руку, но буду мысленно с вами, так что все будет хорошо. А после операции я приду навестить вас.
— Не нужно, зачем?
— Carissima Элоиза, вы не поняли меня. Я не спрашиваю у вас разрешения. Я ставлю вас в известность о том, что приду. И всё. Не обсуждается. Идите, собирайтесь гулять.
Элоиза подняла на него глаза и положила руки ему на плечи.
— Спасибо вам. Просто спасибо, просто потому, что вы есть вообще и есть в моей жизни.
Когда солнечный луч добрался до подушек и уткнулся Элоизе в затылок, они поцеловались, поднялись с постели и стали собираться на улицу.
* 9 *
Поздним вечером того же дня Элоиза сидела в своей гардеробной в палаццо д’Эпиналь и складывала в сумку вещи, необходимые в больнице. В наружную дверь тихонечко поскреблись, если бы не поздний час и не тишина, она бы и не услышала.
— Заходите, — сказала она, выходя с сумкой в гостиную.
Вошел Себастьен. Одетый в черное, как будто собрался куда-то воевать. Только автомата в руке не хватало для полной картинки.
— Элоиза, у меня небольшой форс-мажор. Я уезжаю сейчас, вернусь в город завтра днем. Обнимать вас ночью не смогу, и отвезти вас утром сам не смогу тоже, оставляю в ваше распоряжение Карло, ему наказано доставить вас, куда скажете.
— Да не нужно, правда. Я доберусь сама.
— Нечего в вашем состоянии садиться за руль, ясно? Руки-то дрожат, так?
— Есть немного, — она опустила глаза.
— Поэтому не спорьте. Я навещу вас завтра, предварительно позвоню. Держитесь и делайте все, что вам скажут, договорились?
— Договорились, — вздохнула она, уже понимая, что другого ответа он не примет.
— И помните, что все будет хорошо.
— Так может быть, вы возьмете ваш талисман?
— Нет, ничего серьезного меня сегодня и завтра не ждет, не верите?
Она собралась с силами и сосредоточилась.
— Верю, — удивленно сказала она. — И вправду, у вас все будет хорошо.
— Вот поэтому сейчас ложитесь спать и спите до утра. Увидимся, — он стремительно обнял ее, легко поцеловал и вышел.
Ноги Элоизы подкосились, она села в кресло. И подумала — может быть, она неправа? Может быть то, что она делает, глупо и неправильно. Может быть, нужно не отталкивать протянутую руку? Может быть, вместе они справятся со всем, что бы им ни встретилось?
05. Чего ожидать от операционной
* 10 *
Ранним утром Карло привез Элоизу в клинику Доменики. Ее встретила медсестра.
— Вы госпожа де Шатийон? Вас ждут, проходите.
— Э, нет, так дело не пойдет. Я должен передать госпожу с рук на руки врачу, мне потом начальству отчитываться. Это возможно? — спросил Карло, держащий ее сумку.
— Пригласите госпожу Фаэнцу, — попросила Элоиза.
— Ну, хорошо, — неуверенно сказала медсестра.
Она позвонила, и через пару минут Доменика спустилась вниз. Карло увидел даму средних лет, одетую как врач, очень похожую на Элоизу лицом и фигурой. На кармане — бейджик «Доктор Доменика Фаэнца».
— Доброе утро, сударыня, — поздоровался Карло. — Это вы — врач вот этой дамы?
— Доброе утро. Да, я ее врач, а в чем, собственно, дело? — удивилась она.
— А вы здорово на нее похожи!
— Дон Карло, мы родственницы, — пояснила Элоиза. — Может быть, вы уже отправитесь обратно?
